Мелодия убийства - Валерий Георгиевич Шарапов

– Поясни.

– Я думаю, что где-то в этой истории мы просчитались. Юлия хотела уехать к Щукину, но вместо того чтобы поспешить, осталась в «Эльбрусе». Я полагаю, что что-то, а точнее, кто-то заставил ее остаться, по крайней мере до утра.

Зубков скривил лицо, отчего оно стало еще отвратительнее.

– Да перестань ты…

– Не перестану! Потому что я считаю, что тот, кто заставил Юлию остаться в гримерке, наверняка ее и убил.

* * *

Буквально спустя пару мгновений через главные ворота проехала уже знакомая Звереву дежурная машина местного РОВД. Из авто вышел Елизаров и трое местных оперов. После этого все помещения цокольного этажа подверглись тщательному досмотру. Отдыхающие и персонал сгрудились на первом этаже, оживленно судачили и делали самые нелепые предположения. Вскоре двое оперов вывели из здания до смерти перепуганного Ветрова. Худрука буквально запихали в машину и увезли. Сразу после этого из здания санатория вышел Зубков и подошел к Звереву, который все это время прогуливался у фонтана.

– Ну что, умник? Вот я тебя и снова умыл. – Зубков буквально сиял.

– Нашел молоток? В гримерке Ветрова? – с равнодушным видом ответил Зверев.

– И не только молоток! Догадываешься, еще что?

– Пропавший халат Стасика Гулько. Верно?

Зубков от досады аж крякнул, но тут же продолжил с еще большим торжеством:

– Верно! И в довершение всего мы нашли у Ветрова склянку с белым порошком. Я уже отправил все это на экспертизу. Уверен, что в этом пузырьке тот самый яд, которым был отравлен Прохор Глухов.

– Что ж, поздравляю, – все так же безмятежно ответил Зверев, повернулся, вышел через главные ворота и двинулся в сторону нарзанной галереи.

* * *

Солнце куда-то исчезло. Подул ветерок, и вдруг как-то привычно повалил снег – густой и обильный. Зверев ссутулился и поднял воротник. На мгновение ему вдруг показалось, что он не здесь, не на Кавказе, а в одночасье перенесся в родной и любимый им Псков. Как-то вдруг стало морозно, и, даже шагая по запорошенной тропинке по внезапно побелевшей туевой галерее, он словно ощущал себя дома. Чистый воздух вновь закружил голову, но это лишь поспособствовало тому, чтобы обдумать происходящее.

Улики… улики… улики… От них ведь не уйдешь, но…

Поверить, что этот жалкий деятель искусств Ветров способен безжалостно убить двух человек из ревности, Зверев никак не мог. Более того, он бы убежден, что настоящий злодей, сотворивший все эти злодеяния, умен и хитер, а Ветров…

Со слов Пряхина выходило, что даже Юлия считала Ветрова трусом. Хотя, по словам того же Пряхина, этот самый артист сотворил насилие. Или, может, Пряхин что-то напутал. А почему бы и нет?

Что-то в этом деле смущало Зверева, и ему сейчас очень хотелось бы, чтобы рядом оказался его помощник Веня, который был примерно тем же для Зверева, кем был для Зубкова Никита Елизаров. Хотя как можно сравнивать Веню с Никитой… Веня Костин, лучший опер его отдела, прошедший огонь и воду, а кто такой Елизаров? Парень с блокнотом и не более того…

Зверев понимал, что стал заложником обстоятельств. Он ведь хотел сменить обстановку и отдохнуть, но, когда убили Прохора, он не сдержался. Сработали инстинкты, и он, словно матерая гончая, бросился в бой. А нужно ли было это делать? Зверев ломал себе голову, правильно ли он себя повел?

Ломал голову и не находил ответа…

Часть третья

Щукин

Глава первая

К вечеру голова разболелась еще сильнее. Он скрежетал зубами, то курил, то пил любезно отсыпанный ему пожилой соседкой из номера напротив травяной чай с чабрецом и мятой, при этом то и дело поглядывал на бутылку с зубровкой, выставленную на стол его высокопоставленным соседом.

Когда Зверев понял, что сил больше нет, он дошел до медсестры, дежурившей в этот день на первом этаже, и попросил таблетку от головы. Полусонная пожилая тетка в белом халате с легким запахом перегара тут же заявила, что не имеет права давать отдыхающим медикаменты без назначения врача. Павел Васильевич, не привыкший спорить с женщинами, выругался и вернулся в номер. Вот тут-то он и встретил Медведя.

Тот уже сидел в кресле, держа в руках очередной номер газеты, и явно находился в бодром расположении духа. Узнав о телесных мучениях своего соседа, Медведь, вполне ожидаемо, предложил в качестве болеутоляющего зубровку с медом. Зверев скрепя сердце выпил аж целых три рюмки и улегся в постель.

В эту ночь он почти не спал, боль не унималась до самого утра, Зверев думал о том, что случилось накануне. Действительно ли худрук стал убийцей или обнаруженные у него в гримерке улики кто-то подбросил? Головные боли усилились, Зверев костерил дежурную медсестру, Медведя, который жутко храпел, и Зубкова с его ехидной улыбочкой.

Утром, умывшись, Зверев, прежде чем отправиться на процедуры, решил наведаться в кабинет Старостина, но того на месте не оказалось. Так и не добившись заветной таблетки от головы, Зверев отправился на массаж, после чего пошел на завтрак. Когда он уселся за свой столик, за ним уже сидели Агата Ступоневич и Медведь. Увидев псковского сыщика, Агата тут же заверещала:

– Ну что ж, Павел, я слышала, что вы нашли убийцу? Ветрова ведь, как я знаю, уже арестовали, и он дает показания. Кто бы мог подумать, что этот усатый хлыщ не первой свежести окажется таким ревнивцем. Настоящий Отелло! Я сегодня общалась с двумя местными медсестрами, так вот они мне все и рассказали… Павел, а вы как будто не рады, что преступник пойман. Хмуритесь почему-то и совсем на меня не смотрите…

Зверев, у которого с недавних пор отношение к Агате резко поменялось, не стал демонстрировать неприязнь к ней и выдавил кислую улыбку.

– У него голова болит, – вступился за Зверева Медведь. – Что, Паша, ты так и не выпросил у местных эскулапов таблетку?

– Старостин куда-то уехал, а к прочим я не пошел, – сухо ответил Зверев.

В этот момент им принесли еду и минералку. Поедая молочную лапшу и запивая ее нарзаном, Зверев то и дело касался рукой виска. Медведь первый закончил есть и вдруг спросил у Агаты:

– А где же наша Анечка? Как всегда, опаздывает? Или опять в свои книжки уткнулась?

Агата в ответ только хихикнула:

– Может, и уткнулась, а может, и нет! – Женщина отодвинула тарелку с кашей, подалась вперед и перешла на шепот: – Я, конечно, обещала, что не выдам эту тайну, но если я расскажу ее только вам, то