План на первую тысячу лет - Светлана Цыпкина

собирающий внимание оркестра: — Правая сторона! Левая сторона! Центр! Трам-та-та! Трам-та-та! Не отстаем, держим ритм!

В офисах заметались люди. Многие выбегали наружу, пытаясь понять, что происходит. Машины притормаживали, из салонов протягивались руки со смартфонами: все спешили снять сумасшедшую пляску ухмыляющихся рожиц, что носились по фасадам зданий из конца в конец уже по обеим сторонам длинной улицы. В такт движению смайликов вспыхивали и гасли фонари на столбах, и даже автомобильные фары включились в общее световое безумие, мигая в терцию неслышной мелодии, которой дирижировал демон.

— Посмотри, ты собрал пробку на дороге в обе стороны! — не выдержал Азирафель. — Все, я заканчиваю это безобразие. Да будет свет! То есть, я имею в виду нормальное освещение.

И стало нормальное освещение.

— Зато никакой скуки, — Кроули одернул пиджак и кивнул на взбудораженную толпу на тротуаре, которая не торопилась расходиться по офисам. — А сколько будет постов в инстаграме! Не зря я его придумал.

— Так и знал, что твоя работа, — поморщился ангел.

— Да ладно, как будто ты ни разу там котиков не лайкал.

— Извини, но я решительно отказываюсь понимать твой ужасный сленг!

Демон изобразил бровями «ох, уж эта мне рафинированная интеллигенция» и, не оглядываясь, пошел по улице — свободно и уверенно, точно жил в Милтон-Кейнсе со дня основания. Азирафель поспешил за ним: безликая местная топография наводила на него оторопь, и он предпочитал не оставаться с ней один на один. Да и людской водоворот порядком нервировал.

Вскоре оживленные кварталы остались позади. Офисные здания сменились двухэтажными жилыми коттеджами — тоже построенными будто под копирку. Они были бы совсем унылыми, если б не деревья и цветы, растущие на газонах.

— Ангел, твоя контора никак себя не проявляла? — небрежным тоном осведомился Кроули, рассеянно глядя по сторонам.

— Конечно нет, они же пообещали. А почему ты спрашиваешь?

— В Аду раскусили наш трюк с телами. А между Низом и Верхом обмен информацией хорошо налажен, сам знаешь.

— Но ты жив и на свободе, — в замешательстве проговорил ангел, — значит, трюк прошел без последствий…

— Для меня, — подхватил Кроули. — И это если не считать пакостей от Хастура и Дагон. За хитрость и ловкость можно удостоиться похвалы Вельзевул, но насчет Гавриила сильно сомневаюсь.

— Понимаю намек, но позволь напомнить: эфирным сущностям чужда мстительность. Я уверен, никто Наверху не держит на меня зла, — Азирафель улыбнулся: — Они вообще не знают, как это.

— Честное слово, ангел: если б я не знал, что ты умный, решил бы, что полный болван! — Кроули развел руками: — Ну как, как ты можешь утверждать такое после всего, что случилось?!

— Мы создания любви и добра, — просто ответил ангел. — Мы можем ошибаться, поскольку по природе своей менее совершенны, чем Создательница, но никогда, — слышишь, демон? — никогда осознанно не творим зло. Та нелепая казнь была бы просто сплошным недоразумением. Уверен, если б она состоялась, Гавриил и остальные очень скоро ужаснулись бы содеянному и раскаялись… Ох, что это?

— Ага, почуял, — хмыкнул Кроули. — Ну хоть теперь прекратишь нести околесицу.

Азирафель покачнулся, схватился за грудь:

— Как тяжело дышать… Давно не встречал подобной концентрации…

Они шли по тихой зеленой улочке, словно сошедшей с иллюстрации к какой-нибудь колыбельной. Спят машинки, засыпают светофорчики… Опрятные домики провожают летний день, чтобы встретить другой. Лишь один из них словно обогнал соседей во времени и уже встречал Рождество: на его крыше, переплетах окон и стенах лежал пушистый снег. Отчего-то его покров не искрился в свете фонарей, не отливал всеми оттенками голубого и синего. Он вспухал и опадал, делаясь то зеленовато-серым, то грязно-желтым. Издалека казалось, что дом дышит и это было даже забавно. Если бы не запах.

Есть запахи, которые не дано уловить смертным — и в том их счастье. Азирафель едва мог дышать от воистину адской вони, что волнами шла от дома. Не выдержав, он сотворил себе нечто наподобие пожарной маски с респиратором. Кроули стоял спокойно, темные очки делали его лицо совершенно непроницаемым.

Двухэтажный штукатуренный коттедж с аккуратным крыльцом и двускатной крышей толстым слоем покрывала шевелящаяся плесень. Ее жирные щупальца тянулись по стриженому газону к пешеходной дорожке и соседним домам, натыкались там на невидимую преграду, чернели, исчезали и ползли вновь — с тихим шелестом, похожим на невнятный шепот.

— Визитная карточка владыки, — пробормотал демон. — Эх, сюда бы этих дур-сатанисток: посмотрели бы на подлинное Зло. А если б еще и понюхали…

Мимо них деловито прожужжал тремя парами колес белый контейнер размером с большой чемодан.[16] На его крыше горели габаритные огоньки и покачивалась гибкая антенна с оранжевым вымпелом. Контейнер свернул на дорожку, ведущую к жуткому дому, и остановился у крыльца. За стеклом входной двери вспыхнул свет.

— Кажется, сейчас мы узрим милашку Мэри, — ухмылка Кроули была исключительно паскудной.

Дверь открылась. Из-под респиратора Азирафеля донесся глухой вопль ужаса.

— Ну что, воин Света и рыцарь Добра, по-прежнему готов помочь этой смертной? — проскрежетал демон.

Азирафель сорвал маску. Пошатнулся, закашлялся, вытянул из кармана платок.

— Лучше бы… лучше бы он ее просто убил!

— Убей ты. Прояви милосердие.

Ангел ничего не ответил. Он плакал.

* * *

Существо грызло кабель. Делало оно это увлеченно, можно сказать, с аппетитом: урчало, облизывалось, аккуратно подбирало с пола серверной выпадавшие из пасти кусочки пластиковой оплетки. Входная дверь цела, замки не сломаны, окон в помещении нет. Вопрос, как существо размером с крупную собаку пробралось в серверную, инженера техподдержки Карпентер не беспокоил: галлюцинации всегда появлялись там, куда помещал их ее больной мозг, вне зависимости от любых дверей и замков.

Мэри твердо знала: в окружающем ее мире реальны компьютеры, автомобили, дома с положенной им утварью (не живое, ходить не может), люди (две руки, две ноги, голова), растения (зеленые листья, растут в земле, ходить не могут), животные (передвигаются на четырех конечностях, имеют одну голову и один хвост) и насекомые (разновидность очень маленьких животных, умеют летать). Все, что не входило в эту схему, автоматически относилось к галлюцинациям и лечилось определенным набором препаратов, которые регулярно приобретались по рецепту в аптеке при больнице.

Правда, с некоторыми трюками ее сознания лекарства справиться не могли. Так, довольно долго Мэри преследовало видение: она рожает в душной темной комнате, при свете черных свечей, в окружении рогатых свиней и собак, ходящих на задних конечностях и одетых в отрепья. Избавиться от кошмара помогли не таблетки, а заключение авторитетной медицинской комиссии: Мэри Карпентер, белая женщина тридцати пяти лет, не только ни разу не рожала, но с большой долей вероятности даже