Хроники длинноволосых королей - Сборник

Не исключен и другой вариант. Блюдом мог заинтересоваться святой Элигий, придворный ювелир короля Дагоберта, получивший в награду за свои труды сан епископа. Произведения Элигия, украшавшие церковь аббатства Сен-Дени, подробно описаны в анонимном сочинении «Деяния Дагоберта I, короля франков»[43], составленном между 800 и 830 годами. В церкви, являвшейся одновременно и усыпальницей королей, был помещен огромный алтарный крест, сделанный из чистого золота и украшенный драгоценными камнями. Кроме того, Элигий украсил стены, арки и колонны, одев все здание в золотые одежды, расшитые жемчугами. Ювелиру удавалось так вставить камни в золотую оправу, что они начинали излучать необычное сияние. Королевский мастер, занимавшийся еще и чеканкой монеты, мог рассказать автору хроники об удивительном блюде, украшенном драгоценными камнями и хранящемся в готской сокровищнице. Данное предположение косвенно подтверждается следующим фактом. Деньги, полученные Дагобертом от готов в качестве компенсации за блюдо, также пошли на украшение церкви Сен-Дени[44]. Следовательно, Элигий, отвечавший за все ювелирные и отделочные работы в храме, был осведомлен о сумме выкупа и ценности самого блюда.

Обращает на себя внимание еще одна деталь. Большое золотое блюдо являлось, по-видимому, своеобразным национальным символом. Король Хильперик, когда в 581 году Григорий Турский посетил его на вилле в Ножане, продемонстрировал епископу огромное золотое блюдо весом пятьдесят фунтов, украшенное драгоценными камнями, и заявил: «Это я сделал во имя славы франков»[45]. Готы также гордились своим блюдом. Следует отметить, что в «Деяниях понтификов Клермона» сообщается, что королева Брунгильда преподнесла в дар церкви Святого Германа «серебряное блюдо, на котором было начертано имя Торисмода, весило оно тридцать семь ливров, а украшено было историей Энея и греческими буквами»[46]. Вполне возможно, что блюд было несколько. Не исключено и другое: Фредегар слышал о каком-то блюде, которое было предметом переговоров, и описал его, опираясь на текст Григория Турского, — вес для солидности был увеличен в десять раз.[47]

Сражение двунадесяти племен

Король гуннов, Аттила, правил вместе с братом своим Блевой землями, расположенными между Паннонией и Дакией. Он подверг Македонию, Мизию, Ахайю и обе Фракии чудовищному разорению, убил Блеву, своего брата и соправителя, а его людей принудил подчиниться себе. Опираясь на силу покоренных народов, он всей душой устремился на разорение пределов Западной империи, подданными которой в ту пору были Ардарик, прославленный король гепидов, и вместе с ним Валамер, правитель готов, которые в это время благородно служили своему королю, и не менее могущественные народы маркоманы, свевы и квады, и, кроме того, герулы, туркилинги, или руги, вместе со своими королями, а также прочие варварские народы, обитавшие в северных землях. Против всех них гордый Аттила собирался употребить не только воровство и разбой, но и хитрость. «…» Среди союзников римлян выступили: бургунды, ланы вместе со своим королем Сангибаном, франки, саксы, рипариолы, брионы, сарматы, арморики, литициане и почти все народы Запада, вместе с которыми Аэций смог достойно выступить навстречу Аттиле, чтобы начать битву. Оба войска сошлись на Каталаунских полях, которые составляют в длину сто левок,[48] а в ширину семьдесят левок.

Вскоре после того, как вандалы покинули Галлию, в нее решили вторгнуться гунны. Когда об этом стало известно блаженному Аравацию, епископу города Тонгра, он отправился в Рим на могилу святого апостола Петра, и там ежедневно постился и молился, и получил во сне от апостола откровение о том, что по повелению Всевышнего гунны вторгнутся в Галлию и что надо поспешить возвратиться в свой город, ибо приближается его смерть и ему не суждено увидеть то зло, которое [произойдет]. В этой хронике восхваляются деяния патриция Аэция. Он был крепок телом и бодр духом; прославился как стремительный наездник, меткий стрелок, неутомимый копьеносец, искусный воин и миротворец, его никто не мог упрекнуть в алчности, он был наделен доброй душой, терпелив к несправедливостям, трудолюбив, неустрашим, легко переносил ночи без сна, голод и жажду. В юные годы ему было предсказано, чего он сможет достичь. Так вышеупомянутый историограф рассказывает об Аэции. О том, как он столкнулся с гуннами и что совершил, поведано во входящей в эту книгу Истории» Идатия. В те дни молитвами жены своей Аэций был избавлен от опасностей: она отправилась к могилам святых апостолов Петра и Павла и пребывала там в посте и молитвах. Некоему нищему было открыто, что Аэций спасен благодаря молитвам своей жены. Но как только нищий разгласил это, тут же лишился зрения.

Так вот, гуннские племена, нарушив мир, вторглись в обе Галлии. Когда патрицию Аэцию стало известно об этом вторжении, он послал к королю готов Теодору епископа Орлеанского Аниана, прося его о помощи в борьбе с гуннами. В случае удачного исхода он пообещал отдать готам среднюю часть Галлии. И вот, когда Теодор, склонившись к этой просьбе, согласился прислать подмогу, Аэций направил своих посланцев также и к королю гуннов Аттиле, попросив у него помощи против готов, которые собираются захватить Галлию, и обещал: если только гунны помогут защитить страну, то получат от Аэция в награду территорию Срединной Галлии. Король Аттила вместе с гуннами поспешил в путь и, пощадив города Галлии и Германии, вступил в битву с готами на реке Луаре недалеко от Орлеана. Потери готов составили двести тысяч, а король Теодор погиб в этой битве. Гунны потеряли сто пятьдесят тысяч воинов. Город Орлеан был спасен молитвами блаженного Аниана. После этого гунны, отступив к Труа, остановились на Мавриканской равнине. Торисмод, сын Теодора, унаследовавший его власть, собрав войско готов и решив отомстить за отца, вступил в битву с гуннами и Аттилой на Мавриканской равнине, там в течение трех дней оба войска сражались друг с другом, и полегло неисчислимое множество воинов с обеих сторон. Аэций, будучи человеком великого ума, ночью пришел к королю Аттиле и сказал ему: «Как бы я хотел, чтобы с твоей помощью удалось спасти эти земли от готов, однако это невозможно, до сих пор ты вел сражение с небольшим войском, но сегодня ночью Теодорих, брат Торисмода, вместе с огромным и неисчислимым войском должен прийти сюда. Подобной силе ты противостоять не сможешь, лучше попробуй спастись». Тогда Аттила дал Аэцию десять тысяч солидов и вместе со своими отступил в Паннонию. Без промедления, в эту же ночь, Аэций отправился к Торисмоду. Его слова ничем не отличались от сказанного Аттиле: вроде бы возле гуннских укреплений сражение идет до сих пор, но огромное множество свежих сил должно прийти к Аттиле из Паннонии, и им известно, что его брат Теодорих, завладев сокровищами готов, желает захватить и власть. И если он немедленно не отступит, то может быть смещен с престола. Аэций получил от Торисмода десять тысяч солидов за то, что благодаря своей проницательности спас готов от преследований гуннов, а сами готы, отступив тотчас, возвратились к себе. Аэций вместе го своим войском, а также франками отправился вслед за гуннами, за которыми проследовал до самой Тюрингии. Он отдал приказ однажды ночью разложить десять больших костров [вокруг] лагеря гуннов, чтобы тем показалось, будто их преследует огромное войско. Там и закончилась битва благодаря мудрости Аэция, а Галлия была освобождена от врагов. Позднее, когда Торисмоду и готам стало об этом известно, они потребовали от Аэция выполнить обещание, однако он отказался, послав им золотое блюдо, украшенное драгоценными камнями, ценой в пятьдесят ливров в качестве выкупа, чтобы восстановить мир. Это сокровище и по сей день хранится у готов и почитается ими как образец красоты.

Аттила, покинув войско, возвратился в свои края, с надеждой и воодушевлением собрал в Паннонии еще большее войско, чтобы вторгнуться в Италию. В первую очередь он решил покорить расположенный в Италии город Аквилею, который и осаждал на протяжении трех лет. Жители города мужественно сражались, и он не преуспел в осаде, а в его собственном войске стал подниматься ропот, ибо оно уже больше не могло выдержать тягот голода. И вот, когда он однажды объезжал город, чтобы разведать, с какой стороны удобнее напасть, вдруг увидел, как птицы, которые обычно гнездятся на крышах домов и называются аистами, внезапно поднялись над городом и, взяв в клювы своих птенцов, перенесли их наружу, за городские стены. «Смотрите, — сказал он своим, — птицы, зная о грядущем падении города, покидают его». И вот, направив машины и приободрив своих, он храбро напал на город и взял его без промедления. Они разграбили имущество, жителей перебили и захватили в полон, а то, что осталось после грабежа, поглотил пожар. Среди жительниц этого города самой благородной была девушка по имени Дигна, или Достойная, прекрасная обликом, но еще в большей степени украшенная стыдливостью. Ее жилище находилось у городских укреплений, а к дому примыкала высокая башня, подножие которой река Натисса омывала своими прозрачными водами, и вот, чтобы не подвергнуться горькому бесчестью со стороны врагов и уберечь красоту своей души от насилия похоти, едва недруги проникли в город и взяли его, она появилась перед ними и, поднявшись на описанную выше башню, бросилась головой вниз в пучину, опасаясь потерять свое целомудрие. Вот так она положила достопамятный конец своей жизни.