Дневник артиста - Елена Погребижская

9 января 2004 года

Давайте проводим время,И сделаем это вместе,И где-нибудь в темном местеЗабудем, забудемся, где мы.

* * * Хотим воевать со снами.Хотим воевать с богами.Но так, чтоб они — не с нами.И, глядя на труп кумира,Мы выкурим трубку мира.

11 января 2004 года

Мысли.

Нужно ли быть безумным, чтобы быть артистом?

Да — потому что все вокруг как сговорились говорить про мою зажатость и скованность. Нет — потому что стоит быть самим собой.

Цель творчества — это самовыражение?

Да, поэтому тот, кто готов тут же, на сцене, умереть за каждую свою песню, — это тот, кого мы действительно любим. Нет, потому что если в жизни людей ничего не поменяется от моего творчества, тогда зачем я этим занимаюсь. Думаю, что самовыражение — это не цель, а средство для служения.

Читаю автобиографию Бренсона. Крайне экстремальный парень. А я любитель комфорта. Интересно, я много теряю от этого в жизни?

Кто-то порезал мне новые штаны. Прямо донизу. Мне мужик сказал один: «Извините, у вас штаны сзади пополам разошлись». С таким трудом купленные. Где справедливость? Опять жить без штанов.

12 января 2004 года

Уезжаю.

Про концерт романсов. Я знаю, что некоторые граждане боятся, что мы рок-обработкой всю обедню романсам испортим. Так я вам говорю: это так здорово и так красиво, что бояться совершенно нечего. Так что 16 января — велком.

Последнее время из меня почему-то лезут каламбуры, и объяснению это не поддается.

Когда язык подвешен,то все бывает даром.Прекрасная картина —«Девочка на шару».

Дневника у меня сроду не было. А теперь есть.

15 января 2004 года

Хотите знать, что мы делали последние три дня? Мы ездили в одно место, где начали писать новый альбом. Это настолько охренительно, что даже страшно.

Парень, который у нас рулит звуком, ни на кого на свете не похож. У него дома, как входишь, висит фотка с английской королевой. Мы приходим и ну смотреть. А я говорю: «Могу вывесить фотку с Путиным». — «Подумаешь, — говорит директор, — я тоже могу». — «А с английской королевой?» — «Не можем», — покивали мы хором. У него есть смешное выражение: «спил башки». Вот, короче, то, что мы там делаем на студии, — это просто полный спил башки.

Раньше меня перло от концертов. Теперь удовольствие — это и репетиции, и запись. Раньше было так: пришли мрачные люди, напряглись — ух! — и потащили. Сейчас это просто полет какой-то. Все время кручу одну новую песню у себя в колонках и не могу остановиться. Даже стыдно. Хотя мне сказали, что стыдиться того, что прет, не надо.

Завтра концерт. Мы такие вдохновленные. Романсы — приходите лучше, а то чудо пропустите. ЦДХ.

Послезавтра концерт. «Секстон».

Все так здорово… ух…

18 января 2004 года

Про постконцертье. Чувство юмора распоясалось совсем. Невозможно его никуда заткнуть. Лезет, зараза. Мне тут один умный человек сказал, что чем дальше, тем больше концерты превращаются в какие-то юморины или смехопанорамы. Ничего не могу с этим сделать. Надо смириться.

Креатив господ поклонников. Слегка опытный артист привык получать собственные фотографии, стада коров, мягких игрушек, инсталляции, букеты, продукты питания — от печенья до грибов. Но такого… Сижу в ванне. Слышу: «А что это за мясо?» — «Какое, — говорю, — мясо? Я ничего не слышу, сейчас выйду из ванной… Ну, что тут у вас?» — говорю. Надо заметить, что у меня дома пребывает четыре человека. Все стоят вокруг какого-то бумажного пакетика. У него мокрое донышко почему-то… «Да вот, сырое мясо, — говорят мне, — кто-то тебе подарил. И к нему записка: «Ты меня убиваешь…» Смотрю… «Не, — говорю, — ребята, это не мясо. Это сердце». В пакете лежало сердце.

Комментарий. Есть фильм такой «Любит — не любит». Там девушка, которая Амели играла, домогается безумно дяденьку врача-кардиолога. И подбрасывает в один момент ему сердце. У всех по фильму шок. С большой такой буквы большой такой шок. Так то французы. У них нервы слабые. А тут посмотрели-посмотрели и сказали: «Ну че, надо его в морозилку. Наверное, черепахам скормим. У них как раз корм закончился» Цинизм, понимаешь. А что делать? Черепашки-то хищные, а мы вегетарианцы…

Как родилось название «Butch» / Бучч.

В общей сложности мы с Кушниром раздали около трехсот дисков. Причем не вообще, а в руки, и только тем, кто мог способствовать продвижению группы. Кстати, долго у нее вообще не было названия. Потом мне пришло в голову, что группу нужно назвать «Немо». С одной стороны, навевает романтические воспоминания детства про не помню сколько тысяч лье под водой и про капитана Немо, с другой — это означает «загадочный персонаж», «никто». И опять же можно было с таким названием продвигаться за границу, чего очень хотелось. Но потом, очень скоро, выяснилось, что проект с таким названием уже есть, какой-то танцевальный и попсовый. Значит, надо было искать новое имя. Хотя мы уже, кстати, успели распространить несколько десятков дисков с названием «Немо» на обложке.

Мы очень хотели и были практически совершенно уверены, что музыка, которую мы делаем, будет востребована на Западе. Тогда мы не знали, что совсем непросто добиться хоть маленького успеха в России, но замахивались на весь мир. Поэтому и думали, что название должно быть таким, чтобы было понятно и за границей. Поскольку называться «Немо» было нельзя, надо было придумывать что-то другое. Один совершенно случайный приятель спросил: «А чем вам не нравится слово «Butch»?» Как раз перед этим мы вместе прочли статью в газете, в которой рассказывалось про типы лесбиянок, и активные лесбиянки там именовались «butch». Мы тогда дружно посмеялись. Кстати, так же звали боксера из фильма «Криминальное чтиво»; был еще один уважаемый нами музыкант, которого звали Буч Виг.

Примерно месяца через полтора мы стали женихаться с одной звукозаписывающей компанией. У группы все еще не было официального названия. И в этой компании меня спросили: «Ну так как же все-таки вы называетесь? Как в документах вас писать?» У меня даже не было времени подумать, и, поскольку другого варианта так и не всплыло, говорю: «Butch», мы называемся «Butch». Потом мы поняли с некоторым сожалением, что все лесбиянки страны теперь будут ходить на наши концерты, но было уже поздно. Вскоре я подумала, что терять уже нечего и возьму-ка я себе артистический псевдоним Бучч, а для концептуальности на конце пусть будет два «ч». Теперь мы с группой назывались одинаково. Разница была только в написании.