Запретный союз - Кейтлин Крюс

Лили вздрогнула:

– Рафаэль?..

Но ты жива, – тихо ответил он, и она пожалела, что он стоит не двигаясь. Она хотела, чтобы он сделал нечто большее, а не просто стоял как каменный истукан, каждым словом разбивая ей сердце. – И у меня до сих пор перехватывает дыхание, когда ты входишь в комнату. И я давно понял, что никогда не испытывал к тебе ненависти. Но я был слишком молодым и испуганным, чтобы это понять. Ты родила от меня ребенка. Этого совершенного и красивого мальчика. Я считал, что не хочу обзаводиться детьми, пока я не встретил его. – Он слегка покачал головой, будто по-прежнему удивляясь существованию Арло. – И я не ненавижу тебя, Лили. Я хочу тебя, как не хотел ни одну другую женщину. Я сомневаюсь, что мое желание пропадет. Но ты права.

Его взгляд был настолько ярким и тяжелым, что Лили стало не по себе. Ей показалось, что она сама превращается в каменного истукана.

– Я не люблю тебя, – сказал Рафаэль. – Если я вообще способен любить, то я любил твой при зрак.

Лили слегка удивилась тому, что не разлетелась на куски. А дворец не ушел под воду. Тому, что солнце по-прежнему заглядывает в окна в этот холодный и испорченный день. Тому, что она не превратилась в столб пепла и не исчезла в небытие от очередного дыхания.

Однако Рафаэль не закончил.

– Я всегда буду любить призрак, – отчеканил он. У Лили не осталось сомнений, что она ослышалась. – Он в моей голове и моем сердце, как бы эгоистично и непристойно это ни звучало. Лили из плоти и крови я не могу простить. Честно говоря, я сомневаюсь, что вообще когда-нибудь тебя прощу. – Его улыбка была одновременно грустной и убийственной. – Но ты не волнуйся. Я сомневаюсь, что когда-нибудь прощу самого себя.

Рафаэль наблюдал, как до Лили доходит смысл его слов, а на ее выразительном лице отражается калейдоскоп эмоций, и сказал себе, что на этот раз она не притворяется. Он сообщил ей истинную правду.

Потому что он не мог ей доверять, как бы ему ни хотелось это сделать. Он знал ее лучше любого другого живущего человека и одновременно не знал ее. И он понял за прошедшую долгую и страстную ночь, что ему не избавиться от сомнений по поводу Лили.

Однако прошлого не изменить, и они оба должны позаботиться о будущем Арло. Его благополучие важно для них обоих.

Рафаэль проклянет себя, если испортит жизнь собственного сына так, как ее портили его родители, – бесцеремонно и делая ставку на чувства, когда практичнее было бы опираться на разум. Прошедшие пять лет он доказывал эту теорию на примере своей работы.

Он не будет продолжать гоняться за призраками. Он просто не может себе этого позволить.

– Нам придется решить, какую историю мы будем рассказывать, – холодно произнес он, когда ему показалось, что Лили старается обуздать эмоции. Она сидела, завернувшись в золотистое покрывало, которое взяла с кровати, белокурые волосы обрамляли ее лицо и ниспадали на плечи. Рафаэль почувствовал себя святым, вынужденным держать дистанцию с искушающим его объектом. Но сказать об этом было необходимо, хотя в ее голубых глазах читалась обида, а при виде ее взгляда Рафаэль испытывал физическую боль, зная, что виноват в ее настроении. – Какой бы ни была версия, я не намерен скрывать, что я отец Арло. Ни от него, ни от остального мира. Ты должна с этим согласиться.

Лили моргнула, а затем немного напряженно поднялась на ноги. Рафаэль не мог сказать, то ли это из-за бурной ночи, то ли из-за нынешнего эмоционального всплеска. Или из-за того и другого.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, холодно и пристально глядя на него голубыми глазами, в которых не было ни обиды, ни слез. Он уже подумал, что ему привиделось. – Я нахожусь в Италии, не так ли? Если бы я не согласилась с тобой, я бы до сих пор была дома в Вирджинии и занималась собаками.

– Ты в Италии, да, – тихо сказал Рафаэль. – Ты спряталась в доме в горах, где его и тебя никто не видел, за исключением горстки деревенских жителей, которые преданы семье Кастелли. Потом ты появилась в маске на общественном мероприятии, чтобы никто не мог тебя узнать. Боюсь, ты больше не можешь так действовать.

Лили отвела взгляд от Рафаэля, подошла к боковому столику и решительно налила себе кофе недрогнувшей рукой. Рафаэль вряд ли обрадовался бы, увидев, как дрожат руки у матери его ребенка. Он в очередной раз понял, что против воли будет искать в Лили недостатки.

– Я не понимаю, чем тебя раздражает некоторая скрытность, – помолчав, произнесла она. Она взглянула на него через плечо, выглядя в золотистом одеянии и с распущенными волнистыми волосами так, словно сошла с художественных полотен на стенах. – Какую историю, по-твоему, мы должны рассказывать, Рафаэль? Ту, которую ты только что на меня обрушил?

Признав разумность ее слов, он пожал плечами.

– Неужели ты решила, что воскреснешь из мертвых незамеченной? – спросил он.

– Я не понимаю, почему нет, – сказала она, подула на кофе, а затем сделала глоток, прежде чем повернуться к Рафаэлю лицом. – Это никого не касается.

– Возможно, нет. Но от внимания средств массовой информации не скроешься. – Он выглядел нетерпеливым даже по собственным меркам. Однако покрывало сползло с плеча Лили и могло в любой момент обнажить ее розовый сосок. Рафаэль приказал себе сосредоточиться. – Ты трагически погибла в очень молодом возрасте. Репортеры не оставят тебя в покое, узнав, что ты жива и здорова и родила наследника Кастелли.

Она снова показалась Рафаэлю незнакомкой – холодной и непонятной. Хотя, может быть, она тоже повзрослела за прошедшие годы. Стала менее уязвимой и эмоциональной. Или, по крайней мере, научилась скрывать свои истинные чувства. Рафаэлю стало жаль, что она изменилась.

– Похоже, ты уже знаешь, что они скажут, – мягко ответила она и пожала плечами. – Так пусть говорят.

– Суть истории не в твоем неожиданном воскрешении, каким бы волнующим оно ни было, – произнес он, заставив себя отвести взгляд от ее едва прикрытой груди. – Суть в том, что произошло пять лет назад.

– А я-то думала, что воскрешения из мертвых будет достаточно, – холодно и сухо сказала она, но Рафаэль понял по ее тону, как она напряжена. – В настоящее время средства массовой информации на самом деле охочи до сенсации.

– Все зависит от истории, – ответил он. – Ты намеренно скрывалась все эти годы? Или ты ударилась головой и обо всем забыла? – Он пристально на нее смотрел. – Первая версия спровоцирует всевозможные неприятные вопросы о том, почему ты решилась на такой отчаянный шаг и кто ответственен за твое решение. Вторая версия между тем ляжет в основу интересной статьи, которая, несомненно, на какое-то время захватит внимание общественности, а потом к ней потеряют интерес.