Фолиант смерти - Бурносов Юрий Николаевич

– По вашей версии выходит, что у нас еще как минимум два сообщника. Не представляю, как Ларри мог в одиночку «прихватить с собой» взрослого мужчину.

– Ну и что? Да хотя бы и весь десяток! Вы – главный подозреваемый, господин Хант, и пока ваша вина – или невиновность – не доказаны, вам придется находиться здесь, в этой камере.

– Но… как же так?! Я ведь говорю – меня оглушили!

– Ваших слов мало. Нужны свидетели, а их нет. Так что, на вашем месте я бы не спорил с законом, господин Хант, а просто молча ждал, когда вас оправдают… если вы, конечно, действительно невиновны. На этом наш разговор окончен, господин Хант.

С этими словами кирасир развернулся и пошел к выходу. Уже находясь в коридоре, он бросил через плечо:

– И помните: чистосердечное признание зачтется вам при вынесении приговора.

Младший Зрячий нырнул в коридор следом за кирасиром.

Дверь вновь закрылась, и Джейсон остался наедине со своим одиночеством.

Он опустился на нары и, прислонившись к стене, закрыл глаза.

Вот и повидались, большой город.

Похоже, ты не слишком рад незваным гостям.

Едва за окном стемнело, прибыл дворецкий, чтобы пригласить Марка на ужин.

Бойз как раз заканчивал с первой книгой. Ничего интересного о трафарете в ней не было, а вот о любопытном увлечении художника упоминалось.

Как выяснилось, Малеро относился к той категории мужчин, которых совершенно не интересуют женщины.

Луиджи предпочитал однополые связи. То есть, говоря проще, он был мужеложцем.

В книге конкретно упоминался всего один человек, с кем художник имел интрижку – некий паж Ганс Рутер – остальные остались безымянны. Впрочем, Марку было наплевать на то, как звали партнеров Луиджи. Поэтому он перевернул последнюю страницу, так и не отыскав там ничего интересного, и уже хотел отложить эту книгу да взять взамен другую из стопки, когда явился Ломесьен.

Приглашение на ужин оказалось очень своевременным. Марк и сам уже подумывал сделать небольшой перерыв в чтении, но не знал, чем себя занять.

А так горячее и второе вполне могут стать приятным времяпровождением, отличным от изучения старых книжек о давно умершем художнике.

Ломесьен проводил сыщика до самой столовой и даже любезно открыл дверь, пропуская Марка внутрь.

– Господин Бойз! – радостно воскликнул граф, салютуя парню ложкой. – Рад, что вы так скоро откликнулись на мое приглашение!

– Я как раз дочитал одну из книг и только потянулся за второй, когда явился ваш дворецкий, – объяснил Марк.

Он прошел мимо невозмутимо чавкающих братьев Камнеглотов и опустился на свободный стул против дочери графа.

– Я не знала, что вы носите очки! – ахнула Джулия.

– Мы же договорились на «ты», – попытался уйти от ответа Марк. Попутно он проклял свою забывчивость и упрятал проклятые очки в нагрудный карман рубашки.

– Нет, нет, зачем? Они очень тебе идут! – попросила девушка.

– Возможно, но от очков у меня болят глаза. Так что я предпочту ужинать без них.

– Зачем же ты их вообще надевал? – не поняла дочка графа.

– Дорогая, ну что ты в самом деле? – покачал головой Малком. – У господина Бойза, я уверен, нет особого желания общаться с тобой сейчас. Он хочет просто поужинать.

– Нет, нет, что вы, господин граф, – покачал головой Бойз. – Я совершенно не против беседы с вашей прекрасной дочерью.

– Что ж, ваше дело… – усмехнулся Малком и вернулся к трапезе.

– Так все же – зачем вам очки?

– Я страдаю дальнозоркостью, то есть вдаль вижу лучше, чем вблизи. Поэтому я надеваю очки только при чтении.

– Ах вот в чем дело! Ладно, извини, ты, наверное, и вправду проголодался, – махнула рукой девушка и сама взялась за вилку.

Дальше ужин проходил в полной тишине, и Бойз мог спокойно предаться любимому делу.

Размышлениям.

Итак, что же ему уже удалось узнать о великом художнике?

Луиджи Малеро, если верить первой книжке, был той еще мразью, иначе и не скажешь. Мужеложство, отрицание религии, корысть – вот неполный список грехов, за которые Церковь должна была три раза четвертовать и два раза сжечь его. Так бы и случилось, если бы в дело не вмешался тогдашний король.

В книге, вспомнилось Бойзу, говорилось также и о «загородном доме» Луиджи – художник жил на окраине леса, пока его не обнаружили святые отцы и не отвезли в столицу для суда.

После же чудесного помилования Малеро стал еще худшим человеком, чем был. Он превратился в животное, которое целыми днями только ело, пило и совокуплялось. Лишь редкие вечера Луджи посвящал творчеству, и именно тогда становилось понятно, как же он талантлив.

Очень часто почему-то получается так, что гений оказывается дрянным человеком, вспыльчивым, агрессивным и абсолютно безнравственным.

Ирония судьбы, иначе и не скажешь: Малеро не верил в бога, но сам нес в себе божественную искру.

Несколько лет назад Марку доводилось читать биографию великого писателя прошлого – Жана Коллера, и его, тогда еще безусого юнца, весьма поразило, что автор сильных, умных исторических романов был гнусным пропойцей, которого чаще можно было увидеть лежащим на мостовой лицом вниз и громко храпящим. В один прекрасный зимний вечер Жан серьезно простудился и вскоре скончался от недуга.

Так бесславно закончилась жизнь одного из величайших писателей в истории.

Так закончилась жизнь обычного пьянчуги.

Но вернемся к Малеро…

О его смерти в книге говорилось совсем немного – вроде как он заснул и наутро не проснулся, а врачи так и не смогли определить причины скоропостижной кончины гения…

Но автор книги был уверен, что причиной стал яд.

«Многие догадывались, что Малеро был отравлен. Церковникам удалось добраться до художника – пусть спустя десять лет, но они бы ждали и двадцать, и полвека, и век. По мнению их, Луиджи был истинным Дьяволом, по мнению людей – всего лишь избалованным существом, что заботилось только об удовлетворении собственных интересов и потребностей.

Однако плохое тоже забывается, а искусство – остается. Народ запомнил его, как величайшего художника из всех, кто жил когда-то и живет сейчас. И как бы ни старалась Церковь очернить имя Малеро, оно навсегда останется во Всевидящем Оке на панцире Зрячего…»

Книжкам свойственна некая велеречивость, но, отбросив шелуху, можно было добраться до зерен и сделать кое-какие выводы.

Например, понять, как Церковь ненавидела Малеро.

На этом размышления о персоне Луиджи благополучно закончились, впрочем, как и ужин. Поблагодарив хозяина и попрощавшись с Джулией, Марк покинул столовую и отправился в свою комнату – чтобы приступить к изучению следующего тома.

Лег он за полночь, не осилив и половины очередной книги.

Марк собирался встретиться с Пронырой, но совершенно об этом забыл – упав на кровать, он мигом заснул.

Наутро его разбудил настойчивый стук в дверь.

– Кто там? – пробормотал Бойз сонно.

– Марк, это я, Джулия! Приводи себя в порядок и поехали!

Бойз с трудом перевернулся на спину и посмотрел в окно.

Солнце только-только показалось из-за горизонта. Было еще очень рано… а она уже требует, чтобы он собирался и ехал с ней!

– Я сейчас! – крикнул сыщик и с трудом сел.

Выспаться, конечно же, не удалось. Впрочем, когда вы засыпаете в час, а поднимаетесь около шести, это неудивительно.

Тем не менее Марк встал, умылся из плошки и даже причесался. Посмотрев на себя в зеркало, сыщик заключил, что выглядит он не так уж и плохо.

После Бойз принялся одеваться. Это заняло минут пятнадцать. Сложнее всего оказалось залезть в штаны – на это было потрачено не менее десяти минут.

Наконец, более-менее проснувшись, Марк вышел из комнаты. Оделся он, как, по его мнению, подобало одеться охотнику: коричневая рубаха, коричневые же штаны, болотного цвета сапоги и серая куртка.

В прихожей его уже ждали Камнеглоты, Джулия и, конечно же, Антуан. Марк сразу почувствовал холодный взгляд баронского сынка, который, наверное, должен был обращать все живое в глыбы льда… но на сыщика это не произвело никакого впечатления. Он прошел через всю комнату, остановился в двух шагах от Антуана и протянул руку в знак приветствия: