След зомби (Трилогия) - Олег Дивов

— Ну, как? — спросил Гаршин, пристально наблюдавший за Таниной реакцией.

Таня постаралась вести себя профессионально.

— Жалко, нет следующего кадра, — сказала она.

— Там белое пятно. Затвор открылся как раз в тот момент, когда эта штука, — Гаршин ткнул пальцем в оружие на снимке, — выпалила прямо в объектив.

— Кому это так повезло?

— Одному свободному художнику. Ты его не знаешь, он у нас почти не публиковался. Специалист по аномальным съемкам. Давно охотился за этой милой компанией. И вот — отснял…

— Да-а, — протянула Таня глубокомысленно. — Это тебе не летающие тарелки.

— Точно, — подтвердил Гаршин. — Это симпатичные добрые ребята. И прелестная собачка.

— Собачка — кавказская овчарка. Только очень уж большая. Даже слишком. Весит, наверное, килограмм под сто.

— Откуда ты знаешь? — удивился Гаршин. — Кавказская?

— Всегда мечтала о собаке, — объяснила Таня, — да вот как-то не получилось. Лучше всего разбираются в собаках те, у кого их нет. А кавказы — вообще моя слабость.

— И этот пес, ты считаешь, чересчур велик?

— Трудно сказать. Большой. Но они бывают даже выше метра в холке. А так — сантиметров восемьдесят… девяносто. Меньше дога, например. Но рост здесь не главное. Это очень серьезные песики, начальник. Пай-мальчики таких не заводят.

— Ну, что ж, — сказал Гаршин. — С этой стороны ты подготовлена. Это хорошо. Я, например, собак побаиваюсь. А серьезных — особенно. Что еще заметила?

— Ничего. — Таня снова перелистала снимки. Ей стало вдруг не по себе. «Да, будит воображение, ничего не скажешь. Собаки, которые сразу бросаются, и люди, которые без раздумий стреляют. И из чего, хотелось бы знать? И главное — зачем?»

— В последнее время, — начал Гаршин издалека, — в нашем милом городке появилась одна интересная достопримечательность. Тебе машина эта не знакома?

— Какой-то джип… но я никогда таких не видела. У него ведь шесть колес, да? — спросила Таня, и Гаршин понял: она уверена, что я сейчас разгадаю ей все загадки. Он до боли сжал челюсти. «Хотел бы я сам понимать, в чем тут дело».

— Я не знаю, куда ты смотришь на улице в ночное время…

— Я не хожу по улицам ночью, — сказала Таня. — Не имею такой опасной привычки.

— Прости, — смутился Гаршин. — В мое время молодежь была несколько беднее… и романтичнее. Оттого, наверное, что беднее. Да и ночью в городе было, конечно, не так, как сейчас. А ты заметила, что по всем сводкам, даже неофициальным, в последние три года уличная преступность снизилась? И в городе стало гораздо меньше нищих…

— Я заметила, что там страшно. — При этих словах Таню слегка передернуло. — Я просто физически ощущаю, что с наступлением темноты улицы затоплены страхом. А уж о подворотнях и говорить нечего. И раньше так страшно не было. Это, наверное, в нас самих. Мы так напугались за прошлые годы, что стали трусливы.

— Ладно, — сказал Гаршин. — Отвлекись. Так вот, милая моя опасливая сотрудница, довожу до вашего сведения. Машина эта действительно о шести колесах, и действительно это джип, и называется он «Рэйндж Ровер». Точнее, это редкая модификация старого «Рэйндж Ровера», у которого в оригинале колес нормальное число. Особенность этого автомобиля применительно к Москве — в том, что днем ты его на улице не увидишь.

Таня пожала плечами. Мало ли чего днем на улице нет.

— На это обратили внимание ночные извозчики, — продолжал Гаршин, — и от них информация прошла в нашу группу происшествий. А оттуда уже ко мне. Итак, факт номер раз: по ночам на улицах города появляются черные — все черные! — шестиколесные джипы, которые ездят быстро, даже нагло, и их никогда не останавливает милиция. Для себя еще отметим, что «Рэйндж» — машина дорогая, а уж такой и подавно. Их на заказ для арабских шейхов делали. Факт номер два: люди-то в машинах ездят, судя по снимкам… но вот только снимки отщелканы в момент, когда этих людей увидели впервые. Потому что стекла у машин то ли очень тонированные, то ли односторонней прозрачности, что тоже, согласись, любопытно. И факт номер три: у меня записаны номера этих самых машин. И задался я целью выяснить, а чьи же они такие? Номеров у меня четыре разных — значит, и машин этих минимум четыре. Хотя их больше, наверное. Ты знаешь, какой у меня отличный источник в ментовке. На этот раз он меня долго мурыжил, а потом сказал, что номеров таких в природе не существует.

— Что же это за номера такие? — тихо спросила Таня.

— А нормальные московские номера. На машинах они вроде бы есть. А мой источник откопать их не смог. Пропущены они в милицейском компьютере, понимаешь?

— Круто, — сказала Таня. — Как я понимаю, это ты меня пугаешь. Допустим, я испугалась. А ужас наводить?

— Сооружу-ка я нам кофейку. — Гаршин потянулся к стенному шкафу. — А ужас будет, будет… Я тебе сказал, что это задание — признание твоего мастерства в нашем деле?

— Да, да, — кивнула Таня. — Давай я чашки сполосну.

— Чистые вроде, — сказал Гаршин, выставляя на стол банку растворимого кофе, коробку с сахаром и чашки. Потом он нагнулся, и под столом зашипел не успевший остыть электрический чайник. После одного знаменательного пожара электронагревательные приборы были в редакции под строжайшим запретом. На случай внезапного обыска для чайника оборудовали специальную нишу в деревянном фальшборте, заслоняющем батарею отопления. Как в шпионских романах — с потайной дверцей, открывавшейся нажатием в строго определенном месте.

— Так вот, — продолжил Гаршин, добывая из стаканчика с карандашами и ручками чайную ложечку. — Тебе пора расти. Бегать за привидениями и восхищаться экстрасенсами — это для тебя уже детский уровень. Нужно брать покруче. В конце концов, слабакам и шизофреникам в аномальной журналистике не место. Место в ней умным, эрудированным, уравновешенным и самую малость стебанутым. Как раз таким, как мы с тобой. Но здесь, чует мое сердце, понадобится женская рука. Объяснить почему?

— А то! — сказала Таня. — Туман же сплошной.

— Понимаешь, — Гаршин честно глядел Тане в глаза, — дело крайне непростое. Загадочные силы в нем замешаны. И силы эти странные попали в такую ситуацию, когда дальше отмалчиваться и прятаться им вредно. Того и гляди, мы напишем о них черт знает что. Куда удобнее взять нашего человека и рассказать ему ровно столько, сколько им выгодно. Плюс навернуть полкило лапши на каждое ухо. А грамотно организованные пи-ар[2] — это в первую очередь грамотно подобранные уши для развешивания лапши. Смекаешь?

— Не маленькая! — почти всерьез надулась Таня.