Четвертая республика: Почему Европе нужна Украина, а Украине – Европа - Борис Ложкин

Радикальное сокращение государственного сектора в экономике — это один из фронтов борьбы с олигархией, которая подпитывается в том числе за счет сращивания с «хозяйственниками» на госслужбе и монопольной эксплуатации государственного имущества. Частный бизнес должен быть максимально отделен от государства.

Второй элемент реформы госсектора — децентрализация. Максимальное количество функций необходимо передать на уровень местных громад. Хороший пример — строительство и ремонт дорог. На центральном уровне нужно оставить только ответственность за дороги общенационального значения, остальное — передать на местный уровень. Пусть громады сами распределяют собранные с автомобилистов деньги и решают, что для них лучше — построить новую дорогу или потратить деньги на латание дыр в старой. Когда решения о ямочном ремонте, скажем, в Ровненской области принимаются в Киеве, то в лучшем случае они неэффективны, в худшем — коррупционны.

Тут, впрочем, многое зависит от того, согласится ли парламент поддержать поправки в Конституцию, нацеленные на децентрализацию.

Приватизация и децентрализация избавят госаппарат от лишних функций, позволят отрубить множество коррупционных щупалец. После этого Украине будет нужно существенно меньше госслужащих, чем сейчас (по данным Госстата, на начало 2016 года их насчитывалось 380 000).

Сегодня уже ясно, что на сокращение госсектора уйдет больше времени, чем мы думали осенью 2014 года. Между тем ситуация с зарплатами госслужащих катастрофична, и ее необходимо решать как можно быстрее — в течение двух-трех месяцев, не лет. Наверное, оптимальный путь — это принять поправки в действующий закон о госслужбе, которые упростят руководителям министерств и ведомств увольнение старых и прием новых сотрудников. При сокращении численности сотрудников фонд заработной платы должен остаться неизменным. Это не решит всех проблем, но по крайней мере позволит поднять зарплаты в два-три раза.

Чтобы на первых порах, в течение года-двух, оплачивать труд особо ценных сотрудников, считаю разумным создать специальный фонд на деньги доноров. Из общения с представителями Фонда Сороса знаю, что там готовы участвовать в финансировании такого начинания. Аналогичная программа, реализованная в 2004–2005-х в Грузии, полностью себя оправдала.

В том, что радикальная кадровая реформа без потери качества управления — это не какие-то фантазии, а вполне достижимая цель, хорошо видно на примере Национального банка Украины. С приходом Гонтаревой руководство НБУ было полностью обновлено за счет профессионалов, пришедших из коммерческого сектора. Один из двигателей этой реформы, 37-летний первый зампред НБУ Владислав Рашкован, ранее работавший членом правления УниКредит Банка, отмечал в одном из интервью, что новая команда решила отказаться от системы пожизненного найма: «Регулятор должен быть профессиональной системой, из которой человек, поработав 5–7 лет, сможет потом вернуться в коммерческий сектор»[37].

К сентябрю 2015 года численность служащих центробанка сократилась с 11 800 до 7700. До конца года НБУ планирует уволить еще 2400 сотрудников. Из двадцати с лишним территориальных управлений останется четыре.

Пример Нацбанка, который не жалуется на кадровый голод, показывает, как важно платить сотрудникам приличные зарплаты. Доход сотрудников начального уровня в НБУ — около 10 000 гривен в месяц (до уплаты налогов). Руководители отделов получают 20 000 гривен, управлений — 35 000, департаментов — в диапазоне от 40 000 до 80 000 гривен, заместители главы НБУ — 100 000 гривен в месяц. Новое руководство ликвидировало запутанную систему надбавок и доплат (количество составляющих в зарплате сотрудника НБУ доходило до 11), и теперь доход сотрудника складывается на 75 % из постоянной и на 25 % из переменной составляющих.

Полагаю, что в перспективе на такой уровень нужно выводить доходы и других государственных служащих. Зарплаты сотрудников Нацбанка соответствуют критерию, который осенью 2014 года предлагал грузинский реформатор Каха Бендукидзе: заместитель министра и народный депутат должны получать достаточную зарплату, чтобы иметь возможность взять ипотечный кредит и купить трехкомнатную квартиру в Киеве, — порядка 3000 долларов в месяц.

Второй Кабинет Министров под началом Арсения Яценюка оправдал не все ожидания. Например, министру здравоохранения не удалось сформировать свою команду и стать лидером реформ в своей отрасли.

Несмотря на это я считаю, что инфицирование системы новыми людьми — бизнесменами и иностранцами — должно продолжиться.

Чем больше новых людей (в том числе иностранцев) будет в системе государственной власти в Украине, тем лучше. Причем на самых разных позициях. Их задача — привнести во власть глобальный взгляд, абсолютно новый, нацеленный на результат подход к госслужбе.

Пока, к сожалению, ни одного настоящего иностранца у нас во власти нет. Те, кого так называют, — Яресько, Квиташвили, Абромавичус — стали гражданами Украины еще до голосования по их кандидатурам в Раде. То, что гражданка США, гражданин Литвы, граждане Грузии получили украинские паспорта, было важным сигналом и для международного сообщества, и для тех украинцев, которые из-за экономических трудностей задумались об эмиграции.

Считаю правильным разрешить иностранцам какое-то время работать на высоких постах — возможно, не министрами, а заместителями министров — даже не получая украинский паспорт. У таких специалистов должно быть время на то, чтобы осмотреться и принять окончательное решение о приобретении украинского гражданства.

Разговоры о том, что в Украине достаточно своих специалистов и незачем звать «варягов», неизбежны, особенно в такой конкурентной политической системе, как наша. К сожалению, мой опыт говорит о том, что эти утверждения имеют мало общего с действительностью. Осенью 2014 года мы привлекли лучших хедхантеров, работающих на нашем рынке, но по-настоящему качественных отечественных кандидатов в предложенных ими списках было мало. Из тех немногих, кто подходил нам по критериям профессионализма и порядочности, далеко не все горели желанием идти на госслужбу. Взяв после собеседования время на раздумья, некоторые из них отвечали отказом.

Начавшиеся весной 2015 года конкурсы по подбору руководителей крупнейших государственных предприятий еще раз подтвердили, что Украина испытывает жесточайший кадровый голод. Авторитетная конкурсная комиссия, наполовину сформированная из представителей наших западных партнеров, включая ЕБРР и Всемирный банк, потратила два месяца на поиск генерального директора «Укрзализныци», но так и не выявила победителя. Ни один из кандидатов не подошел.

И так на всех уровнях. Той же весной у нас было около 200 вакансий глав районных администраций. Казалось бы, ну должен же быть в каждом районе хоть один сильный и некоррумпированный менеджер. Возможно, такие и есть, но идти на государственную службу в нынешних условиях они не хотят.

Самый яркий пример стратегии «инфицирования» — назначение в конце мая 2015 года Михаила Саакашвили губернатором Одесской области. Идея Президента заключалась в том, чтобы показать, что может сделать с отдельно взятым регионом руководитель, настроенный на быстрые и настоящие изменения. Одновременно мы получили еще одну инициативную группу, продвигающую реформы, но уже не сверху вниз, а снизу вверх — идентифицируя проблемы «на земле» и выступая за изменение законов, мешающих жить людям и бизнесу.

Когда «заражаешь» больной организм здоровыми клетками, их победа не предрешена, но завязывающаяся схватка придает реформам совершенно новую динамику. Таких точек возмущения, как обновленная Одесская обладминистрация, в Украине должно стать как можно больше.

Еще одна такая точка — в Днепропетровской области. Губернатор Валентин Резниченко работает куда менее эффектно, чем грузинский десант в Одессе, но вполне эффективно. На одном из совещаний с участием Президента Резниченко, который с 1996 года вплоть до продажи UMH был одним из ключевых членов моей управленческой команды, упрекнул Саакашвили в том, что тот, мол, слишком любит «срезать углы», не принимая во внимание действующее в Украине законодательство. Позицию, и даже определенную ревность Резниченко можно понять: не поднимая особого шума, днепропетровцы мощно продвинулись вперед и в сфере прозрачных государственных закупок и в создании сервисов электронного правительства.

В конкуренции между разными реформаторскими командами не вижу ничего предосудительного. Похожее соревнование — кто проведет более быстрые, глубокие и радикальные преобразования в своей сфере — велось в 2004–2010 годах и между грузинскими реформаторами. Результаты, на мой взгляд, говорят сами за себя.