Темнейшая судьба - Джена Шоуолтер

— Откуда у тебя ключ? — спросил Брохан.

— Мои отец и мать дали его мне. — еще один честный, но вводящий в заблуждение ответ. — Послушай. Я понимаю, почему ты хочешь, чтобы МакКаден оказался на земле, где нет времени. Но почему другие Отрекшиеся хотят вернуться?

— Для таких как я, это необходимость. Непреодолимое влечение. — он провел рукой по волосам, и выражение его лица стало напряженным. — Почему ты выбрала МакКадена?

Эта тема ей совсем не нравилась.

— Я сказала тебе почему, — ответила она мягко и тихо. — Но ты назвал меня лгуньей.

— Потому что он должен был скоро умереть? Нет. — Брохан резко замотал головой. — ты можешь многое, богиня, но не в силах предсказать, когда умрет другой. Ты могущественна, но не оракул.

— И слава богам! Оракулы — самые ужасные из всех, они всегда раскладывают пазлы, в которых есть только половина деталей, и предсказывают гибель, которая сбывается сама собой. Но, как богиня Загробной жизни, я подготавливаю… скажи это со мной. К загробной жизни. Я читаю ауры.

Виола подошла к другому цветку и взглянула на своего крылатого воина из-под густых ресниц. Но не увидела ни намека на смягчение.

Стоит попробовать снова.

— Я выбираю мужчин, которые в скором времени умрут, либо тех, в кого могу влюбиться. Дополнительный плюс, если они сочетают в себе оба признака, и я могу спасти его от когтей смерти. — создать настоящую семью? Принадлежать кому-то еще. Кому-то, кто понимает ее и ее трудности… нет ничего лучше! — Я действительно хочу собственного мужчину, Брохан. Очень хочу.

Есть ли у нее где-то в мире пара?

Ее собеседник никак не отреагировал.

Идем дальше.

— Я завоевываю сердца флиртом и улыбками, затем проверяю на верность. Когда мужчины проваливаются… а они всегда проваливаются… я принимаю их бессмертие в качестве платы за свое время.

Она согнул пальцы, затем вновь их разогнул.

— Твое время более ценно, чем их?

— Да. Нет. Когда-то мои доводы имели смысл. — Виола ему грустно улыбнулась, и вся ее решимость испарилась. В последнее время этот мужчина заставлял пройти ее через все муки. А она жаждала покоя. — Меня не воспитывали среди людей. Я провела свое детство в запертом доме, скрываясь ото всех. Вырвавшись на свободу, я почти сразу оказалась заключена в Тартар по самой коварной из причин… и не по своей вине. Я научился рассчитывать на себя задолго до того, как появился Нарциссизм. — признания срывались с ее губ, и она не могла остановиться. «Что этот мужчина делает со мной?» Виола поспешила сменить ее тему, пока он не среагировал на ее нехарактерную откровенность. — Расскажи мне о своих бывших возлюбленных. О тех двоих, которые избегали твоих поцелуев.

Хотя его щеки покраснели, он не сводил с нее пристального взгляда, а на его лице было любопытство и… она не была уверена. Что бы это ни было за чувство, оно ее беспокоило.

Он расправил крылья.

— В восемнадцать лет я обратился к совету Посланников выбрать мне жену. Мать для МакКадена.

Он был женат? Ревность пронзила Виолу, и она прикусила щеку.

— Тогда я не знал, что Саманта любила другого. В конце концов, она развелась со мной, чтобы выйти за него замуж. Ребекка бросила меня по неизвестным причинам. — мускул под его глазом дернулся. — Возможно, она просто не хотела видеть мое отвратительное лицо.

Ох. Ладно. Виола нанесла ему оскорбление, чтобы обидеть. Потому что, да, он сделал больно ей. Предполагалось, что ответный удар принесет ей удовольствие, а не мучения.

Она решила сделать первый шаг к примирению.

— Так уж случилось, что мне нравится твое лицо. — это правда. — А у меня лучший вкус за всю историю. Спроси любого.

Он поджал губы, выглядя совсем не успокоившимся.

— Только я могу тобой восхищаться. Конечно, тебе нравится мое лицо прямо сейчас.

Вглядываясь в своего похитителя… в своего партнера… в мужчину, которого она желала, с его резкими чертами лица, грубыми манерами и безжалостностью короля, Виола пришла к поразительному решению. Она хотела большего, чем собственное наслаждение… она хотела его. И не только для того, чтобы доказать свою правоту.

— Почему ты так на меня смотришь? — потребовал он, становясь напряженным как струна.

— Как так? — прохрипела она, подойдя к нему. — Словно хочу показать тебе, какой ты красивый?

Глава 8

Брохан зачарованно наблюдал, как его богиня сокращает разделявшее их расстояние, словно видение в серебристом платье. Ее глаза были прикрыты, алые губы приоткрыты. Длинные светлые волосы колыхались при каждом движении. С каждым шагом разрезы на ее влажной юбке раздвигались, открывая все больше ее идеальных ног.

С листвой и цветами за спиной, с блестящими глазами цвета виски она с таким же успехом могла бы выйти из сна.

Он проворчал:

— Виола, я не причиню тебе вред. Не нужно притворяться, что желаешь меня.

— Я думала, мы это уже обсудили. — она остановилась перед ним. Из-за дождя ткань ее платья стала прозрачной. — Я не притворяюсь.

Мышцы сжались на костях, тело заболело. «Чистое искушение…»

«Отвернись!»

— Раньше ты меня не хотела. — дуться и жаловаться, вместо того чтобы констатировать очевидный факт? Отлично. — Когда мы целовались, ты была погружена в свои мысли. — точно так же поступали Саманта и Ребекка, когда он к ним прикасался.

— Почему бы мне не погрузиться в свои мысли? Я целовалась с парнем, который намеревался меня убить. У меня были сомнения.

«Ох». Из его легких вышел весь воздух, и его закрутило в штопор от воспоминаний детства, которыми она поделилась. Страданий, которые пережила. Боли, которую он почувствовал, что чуть не разорвала его надвое. В нем проснулась потребность ее защитить. Защитить и утешить.

Защищать, оберегать и утешать потенциальную убийцу МакКадена? Нет. Но уделять ей час внимания каждый день? Это он мог… и должен был… сделать. Не было лучшего способа удержать ее в повиновении.

— Брохан?

Чего она попросит сейчас?

— Да, Виола?

— Моя демонстрация твоей привлекательности требует изменения позы для нас обоих. Сядь. — обхватив его за плечи, она усадила его на землю.

Брохан не оказал никакого сопротивления, когда она устроилась у него на коленях. Такая легкая, и все же он ощущал ее каждой клеточкой своего тела. Его сердце бешено колотилось.

— Чего ты надеешься достичь этим, богиня?

— Много чего.

— Перечисли пять первых пунктов в списке. — его руки сами по себе сжали ее талию. Вид его когтей, касавшихся ее хрупкой фигуры, показался ему непристойным. Щеки вспыхнули, когда он высвободил пальцы, один за другим.

— Только пять? Ты меня сильно ограничил. — Как раз перед