Нежный враг - Хизер Сноу

Лилиан уже была готова признать свое поражение, и кузина, почувствовав это, обняла ее за плечи. Несколько секунд они сидели молча, и вдруг Пенелопа встрепенулась.

– Слуги! Они знают обо всем, что происходит в доме, особенно если от них что-то пытаются скрыть.

– Я думала об этом, – призналась Лилиан. – Но брат Стратфорда, став графом, полностью сменил персонал – об этом мне сказала экономка.

– Да? – Пенелопа коснулась пухлой губки пальчиком в розовой перчатке. – Но ведь старые слуги еще могут жить в деревне! Они наверняка помнят ту зиму.

Лилиан встрепенулась. В ее душе снова вспыхнула надежда. Конечно, маловероятно, что визит в деревню даст какую-нибудь ниточку, но вдруг… Да и отец всегда говорил, что надо продолжать эксперименты до тех пор, пока не найдешь ответ.

– Но ведь деревня далеко. Пешком туда не доберешься. – Она всем сердцем ненавидела свою беспомощность! – Как я туда попаду?

– Понятия не имею, но уверена: если выход существует, ты его найдешь. Ты всегда проявляла неслыханное упорство, чтобы добиться желаемого. Я помню, сколько бессонных ночей ты провела, чтобы получить возможность заниматься наукой. И все потому, что мама пыталась заставить тебя забыть об этой идее, вынудив сначала в совершенстве освоить одобренные ею дисциплины.

Лилиан невольно улыбнулась забавным воспоминаниям. Тетя Элиза много лет не прекращала попыток сделать из племянницы настоящую английскую леди. Она была абсолютно уверена, что Лилиан должна изучить типично женские предметы – французский язык, литературу, музыку, хорошие манеры. И хотя отец предусмотрел в своем завещании возможность изучения ею естественных наук с одним из своих коллег, тетя разрешила эти занятия только после завершения племянницей одобренного ею курса. Лилиан почти не спала, но не отступила от своей цели. Ей казалось, что, если она не продолжит его работу, отец умрет еще раз. Получится, что его жизнь прошла зря.

Тогда ей казалось, что задача слишком сложная и решить ее невозможно, но упорство принесло свои плоды. Это же упорство помогло ей и позже, когда начала бороться за признание в научном мире. Поможет и теперь. Она сделает все возможное, чтобы найти ответы на терзавшие ее вопросы. Завтра она обязательно отыщет способ попасть в деревню. И пусть вероятность успеха невелика – ученым каждый день приходится иметь дело с кажущимися невероятностями, – Лилиан точно знала: только прекращение попыток установить истину станет ее полным и окончательным провалом.

А отрицательный результат тоже результат и неотъемлемая часть любого эксперимента.

Она не сдастся.

Глава 11

Дыхание человека и животного в прохладном утреннем воздухе превращалось в клубы белого пара. Подгоняя Грина, Джеффри слышал только стук копыт и свое дыхание.

Рассвет был полон ярких красок. Розовые и желтые блики уже начали вытеснять мириады оттенков синего, наполнявшие предрассветные сумерки. Синева стелилась по земле, поднимаясь, словно дым над полем боя. Джеффри зажмурился и пришпорил коня.

После десяти лет службы в драгунском полку он не смог расстаться с конем, который был связующим звеном с его прошлым, кровавым прошлым, которое он всем сердцем хотел забыть, но никак не получалось. Но вместе с тем Грин стал и частью его настоящего. Джеффри казалось, что без ежедневных верховых прогулок, волшебным образом вытеснявших неудовлетворенность его новой жизнью, он бы не смог выжить. Ему нужна была возможность хотя бы на короткое время уйти от действительности – и этим утром тоже.

Он гнал коня до тех пор, пока не почувствовал его тяжелого дыхания. Тогда, остановившись на небольшой возвышенности над озером, чтобы дать коню отдых, потрепал Грина по шее. Сердце друга билось сильно и часто. Впрочем, как и его собственное сердце. Грин фыркнул и почмокал губами.

– Извини, старина. – Джеффри нахмурился. – Увы, мы уже не так молоды, как раньше.

Зачем так рисковать? Только идиот будет гнать лошадь, если его не преследует отряд врагов.

Джеффри подвел коня ближе к воде. Солнце отражалось в зеркальной глади озера, и он искренне позавидовал царившему вокруг спокойствию и умиротворенности. Видит Бог, с тех пор как унаследовал графский титул, в его жизни отчаянно не хватало именно этих качеств. И словно многочисленных графских обязанностей и работы в парламенте было недостаточно, ко всему этому добавился шантаж. Нет, его графство никак нельзя назвать мирным, и нет никаких оснований рассчитывать, что оно станет таковым в ближайшем будущем.

Хотя, может быть, к сегодняшнему утреннему безрассудству его подвигло что-то другое.

Точнее, кто-то другой.

Уже третью ночь подряд ему не спалось – мешали мысли и мечты о Лилиан Клэрмонт. Она заинтересовала его, взволновала, завладела его помыслами… что чрезвычайно действовало на нервы.

Джеффри изо всех сил старался не обращать на нее внимания, но его тело реагировало на ее присутствие, даже когда он ее не видел. Он всегда чувствовал, когда она входила в комнату. Его глаза помимо воли следили за ее движениями – точными и вместе с тем элегантными, уши прислушивались к звукам голоса. Даже его нос начинал чувствовать запах яблок и лимона – там, где его быть не могло.

Как, например, сейчас. Джеффри глубоко вдохнул чистый прохладный воздух, в котором витал отчетливый аромат яблок. И лимона, конечно.

Это надо прекратить, но игнорировать Лилиан он не мог, и чем сильнее старался, тем прочнее она занимала его мысли, никак не желая их покидать. Прошлой ночью в его воображении Лилиан явилась в библиотеку в тонком полупрозрачном халатике цвета слоновой кости. В отблесках пламени камина ее золотистая кожа светилась, в темных волосах сверкали рыжеватые пряди. Она не произнесла ни слова, только несколько секунд пристально смотрела на него своими потрясающими глазами, потом опустилась перед ним на колени и…

Проклятье! От таких воспоминаний все тело Джеффри напряглось и стало твердым словно камень. С этим надо что-то делать. Почему эта женщина так притягивает его? Почему он не может выбросить ее из головы, вопреки доводам рассудка?

Грин насторожился и повернул голову, прислушиваясь. Джеффри бросил взгляд в том же направлении, но ничего не увидел и не услышал никаких посторонних звуков – пение птиц, и ничего больше, – а поскольку за многие годы научился безоговорочно доверять инстинктам Грина, все же насторожился в ожидании.

Из перелеска на луг вылетела лошадь – словно стайка куропаток, поднятая первым выстрелом. Джеффри даже показалось, что раздался выстрел, и далеко не сразу он понял, что слышит биение собственного сердца.

Лилиан.

Он не мог объяснить, откуда узнал, что это она: всадница, одетая в бриджи, ехала в седле по-мужски, волосы закрывала шляпа, да и расстояние до нее было довольно большим – ярдов пятьдесят, не меньше, – однако ни малейших сомнений у Джеффри не было. Он ощутил знакомое покалывание во всем теле, причиной которого была только она.

Всадница наклонилась вперед и что-то сказала лошади – вероятно, как-то поощрила, – поскольку животное существенно увеличило скорость. Лишь немногие солдаты его полка могли так… летать.

Боже правый, она скачет на Амире! Вероятно, ей удалось убедить Григгса, что она опытная наездница, иначе он ни за что бы не оседлал для нее любимую кобылу Джеффри. Ему все равно придется сделать замечание старшему конюху: Амира слишком ценная лошадь, чтобы давать ее гостям.

Его тревога немного уменьшилась, когда всадница приблизилась. Амира в надежных руках, а Лилиан действительно опытная наездница и, похоже, привыкла ездить в мужском седле.

Восхищение Джеффри неординарной гостьей росло с каждой минутой. Совершенно очевидно, что Лилиан Клэрмонт не обычная мисс. Он уже смирился с тем, что ошибся в ней. Она наглядно доказала, что вовсе не собирается его завоевывать, и сделала это очень даже демонстративно: оскорбила его, посмеялась над ним, бросила ему вызов и выиграла. После того как гнев утих, Джеффри признал, что заинтригован.

Лилиан придержала лошадь – перешла сначала на рысь, потом на шаг, – и ехала с востока, явно со стороны владений Эйвлина. У Джеффри внезапно стало тяжело на душе, сами собой сжались кулаки. Этот негодяй три дня не отходил от нее. Неужели она возвращается после ночи в его объятиях?

Нет. Когда Джеффри седлал Грина, Амира была в стойле. А он катается только час. Хотя этого времени, конечно, многим хватит, но, насколько ему известно, у Эйвлина не было привычки совращать невинных девиц.

Желание набить морду сопернику исчезло, и Джеффри облегченно вздохнул. Надо же, забыл, как часто ревность толкает мужчин на глупости.

Ревность? Нет. Конечно, нет. Он резко выпрямился и замер, чувствуя, как в грудь вползает смутная тревога. Ревность – предвестница любви. А он категорически отказывался поддаваться этой расслабляющей эмоции. То, что девица его заинтриговала, вовсе не означает, что он готов ее полюбить. Да, она весьма привлекательна, но физическое притяжение не имеет ничего общего с более возвышенными чувствами. Он не позволит себе повторить судьбу отца, которому любовь ничего хорошего не принесла.