Воронье живучее - Джалол Икрами

— А я учусь в финансовом техникуме, — сказал Расул. — Тоже еду на каникулы в Богистан. Соскучился по нашим местам и друзьям.

Когда они устроились на своих местах и разговорились, Нодира спросила:

— А это правда, что дядя Хаким стал большим человеком?

Расул пожал плечами. Его лицо потемнело.

— Да на что он был нужен, этот высокий пост, полуграмотному дехканину! — в сердцах произнес юноша. — Не нравится мне работа отца. Он заместитель председателя Верховного суда. Отец хоть и с головой, разбирается, что к чему, но знаний-то нет, образования не хватает, так что не мудрено промахнуться да нажить лишних врагов. Лучше бы он стал председателем колхоза в нашем кишлаке. — Расул вновь оживился. — Вот было б здорово, а?!

— Он же не сам себе выбрал должность. Его направили партия и правительство, так что обязан работать, — сказала Нодира и продолжала с лукавой усмешкой: — Разве плохо быть большим человеком? Кругом почет и уважение, раскатываешь на автомобиле, ни в чем не нуждаешься… Председатель Верховного суда и пешком пойдет, все ему будут кланяться… А ты говоришь — председатель колхоза!

— Ты шутишь! — рассмеялся Расул. — Вот станешь сама большим человеком, увидишь. Одна ответственность чего стоит. Не говорю…

— А я не буду большим человеком, — перебила Нодира. — Я стану или агрономом, или преподавателем естествознания.

— А я буду бухгалтером, — лицо Расула стало серьезным. — Если правильно поставить учет и отчет, ни один жулик руки не погреет.

Из этого разговора Нодира сделала вывод, что дяде Хакиму живется не очень уж сладко. Иначе почему Расулу не нравится работа отца?

Нодира вспомнила, как ее отца, Карима-партизана, выдвигали на пост председателя райисполкома, а он наотрез отказался. Скромный и мудрый, он знал, на что способен и что ему не по силам. Нодира вздохнула.

— Ты о чем? — встрепенулся Расул.

— Папу вспомнила…

— Кто-кто, а ты можешь гордиться своим отцом. Дядя Карим был настоящим героем. Знаешь, я думал, что мой отец не умеет плакать, но когда мы узнали, что дядя Карим убит, он рыдал. У нас в доме тоже был траур… Ты плачешь? Прости…

— Нет, — Нодира опустила глаза, на которые, помимо воли, навернулись слезы.

Двое с половиной суток ехали Расулджон и Нодира до родного Богистана. Когда их руки случайно соприкасались, сердце Нодиры стучало сильнее и кровь приливала к лицу. Ее смущал взор Расула, она отводила глаза, но так сладостно было видеть его лицо, слушать его голос…

И Расулу Нодира казалась такой милой, что хотелось неотрывно смотреть на нее, на ее то радостную, то смущенную, а то и лукавую улыбку, упиваться ее звонким голосом, взять ее руки в свои ладони, сжимать их, нежно гладить… поцеловать!.. Нет-нет, нельзя!

Откуда им было знать, что юношеские чувства не проходят бесследно? И годы спустя они могут всколыхнуть душу.

В то лето у Расула умерла бабушка, и после похорон он сразу же вместе с отцом и матерью вернулся в Сталинабад. Даже не успел попрощаться с Нодирой. Она привела в порядок дом и сад и к осени вернулась в техникум. А Расул? Может, ей просто все приснилось…

Прошло несколько лет. Нодира уже училась в сельскохозяйственном институте. Однажды, в слякотный осенний день, неподалеку от института, она увидела Расула. Ей стало вдруг нечем дышать. Резким движением она расстегнула воротник пальто.

Но что это с Расулом? Он сидел на скамейке съежившись и, увидев ее, даже не пошевельнулся. Нодира не поверила своим глазам. Неужели этот жалкий парень — тот самый Расул, который когда-то пробудил в ней такие прекрасные чувства?

Она отстала от подруг и подошла к нему.

— Расул? Что с вами? Что вы здесь делаете?..

— Ничего. Сижу.

Он поднял голову, и такое безмерное горе увидела Нодира в его глазах, что тут же села рядом с ним и строго спросила:

— Что случилось? Почему вы такой… — она не нашла слов.

Расул молчал. Помолчала и Нодира. Потом прикоснулась пальцами к его сцепленным и зажатым между коленями рукам и тихо произнесла:

— У вас горе?

— Да, — вздохнул он, — горе… Сразу умерли, в один день… отец и мать… Ты разве не слышала?

— Нет, — качнула головой Нодира, похолодев от этой страшной вести.

— В один день, — повторил Расул.

— Я не знала, — повторила Нодира, прерывая долгую, мучительную паузу. — Мы только вчера вернулись с практики, два месяца были в совхозе, от райцентра шестьдесят километров, ни газет, ни радио… Как же так? Как случилась эта беда?

— Папа давно жаловался на сердце… на боли в груди… по-настоящему не лечился… — медленно произнес Расул. Голос его звучал глухо. — Времени не находил на лечение, было много работы, часто ездил в командировки… Десять дней назад состоялся пленум Верховного суда. Папа был одним из докладчиков. Целую неделю готовился, ночами не спал. Говорил, дадим бой, отстоим справедливость, не позволим нарушать закон… Он умер на трибуне. Поднялся, от волнения не мог начать, потянулся к стакану с водой и вдруг упал. Мне рассказали… Когда приехали врачи, он уже умер. А мы с мамой ждали его дома, переживали, чем кончится его доклад… Когда папу привезли, внесли на носилках в дом, мама закричала и упала. Ей клали на голову лед, ставили пиявки… Она хрипела… шесть-семь часов хрипела и умерла, не приходя в себя. Их похоронили в один день, в один час. Был митинг… несли два гроба, один за другим… Плакали все… А я не знаю, как не умер, остался жить…

Расул всхлипнул. Из его глаз закапали слезы. Он не мог справиться с собою, обхватил голову руками. Широкие, могучие плечи его вздрагивали и сотрясались.

Нодира тоже не удержалась и зарыдала.

Слезы, какими бы горькими они ни были, облегчают душу, приносят утешение. Выплакавшись, Расул сказал:

— Не могу возвращаться домой — тяжело и страшно. Если бы хоть они долго болели, может быть, было бы не так неожиданно… Это невыносимо… Не могу привыкнуть к тому, что их нет, что я теперь один.:

— Разве вы один?

— Есть тети и дяди, двоюродные братья… Но вот пройдут двадцать дней, и они разъедутся.

— А что с учебой?

— Если бы не она, бросил бы все и уехал куда глаза глядят. Последний год остался.

Они снова умолкли.

Нодира хотела, но не решалась спросить, как он оказался здесь? Ведь живет он не на этой улице, учится тоже далеко, на другом конце города. Так что же привело его сюда, почему оказался на этой скамейке?

Она глянула на него