Агенты школьной безопасности - Валерий Гусев

– Элементарно, Ват… То есть пап. – Алешка небрежно закинул ногу на ногу. – Когда мы узнали про партизана Юрку, то сразу сообразили, что это он спрятал записку в книге «Таинственный остров».

– Ну да, а связной из отряда должен был ее забрать, это понятно. И почему-то не забрал. Но мы никогда не узнаем – почему. Шла война. А дальше?

– А дальше эта книга попала к Чашкиным.

– И все эти годы никто ее не раскрывал, так? – продолжил папа.

– Ты молодец, – похвалил его Алешка, – правильно догадался. Не читал ее Чашкин восемь с половиной раз. А Кузя, Кузнецов из Димкиного класса, взял ее у Джина с Тоником почитать. И его старший брат Витек этой запиской заинтересовался. Он, пап, был большой специалист по розыску старого оружия. Сразу сообразил, что «Чд» это не чемодан с деньгами, а Чернодубовский уезд.

– И это он сделал пометку «Московская область», – вставил и я, не такой уж глупый. – А потом Кузя вернул Чашкиным книгу, по оплошности оставив в ней записку. А Чашкин эту книгу отдал в нашу библиотеку…

– А Светик ее взял, – перебил меня Алешка. Видно, ему не очень-то хотелось делиться своей славой. – И Любаша на него набросилась, когда из книги выпала эта схема. Ну я ее и расшифровал. Она простая была, как у Холмса в «Пляшущих человечках». Вот и все.

Маленький такой человечек, но с большой скромностью в характере. И я решил его не-много на место поставить, чтобы не очень-то свой носик задирал.

– Лех, – сказал я, – а вот мне показалось, когда мы клад искали, что дед Акимыч как-то странно себя вел. Подозрительно.

Алешка рассмеялся.

– Дим, да это мы были для него подозрительны! Он в этом доме от своей бабки любимую самогонку прятал. Я там, под половицами, три бутылки видел. Не зря же он нас всякой нечистью запугивал.

Ну вот, все стало на свои места, даже дед Акимыч.

Мама еще раз вздохнула, ахнула и сказала:

– Пошли ужинать. Я вам как раз кашу сварила! С вашими любимыми комочками и пригорелками.

Вот и разобрались мы с вами в этой непростой истории. В которой все, кто ее затеял, оказались в конце концов каждый на своем месте. Баулин – в тюрьме, Артоша – на пенсии.

Школа опять зажила своей повседневной жизнью. У Светика поправились дела. А Семен Михалыч стал носить ключи от своей несгораемой жестянки на шее. На толстой собачьей цепи. Хотя в этом сейфе ничего интересного, кроме ненужных бумаг, не было. Никаких спонсорских денег.

С Колумбом мы еще не раз ездили в Чернодубово, мимо памятника замечательному бойцу и учителю Климову. Колумб всерьез подумывает купить и отремонтировать старый дом с привидениями. Сидеть с удочкой на берегу пруда и есть с дедом Акимычем уху из нечищеной рыбы.

Недавно Алешкин класс писал работу по русскому языку на тему «Каким я вижу свое будущее». Я видел, что написал наш Алешка, получивший за эту работу пятерку. В сумме – двойку за грамотность и тройку за содержание.

«Подовчера я решил, что на этом поприще достигну больших успехов».

«Подовчера» Любаша не исправила, а в слово «поприще» вставила красной пастой букву «д». Вот так вот.

А вы, конечно, догадались, какое подприще избрал наш Алешка? Кстати, он до сих пор доказывает мне, что буквы «Кл» на схеме обозначают «калидор». Ему это слово очень нравится. Сочное такое…

Да, закончилась эта непростая история. В которой глупый, нечестный и жадный человек обманул сам себя. Да еще и втянул в этот обман других людей.

Папа говорит, что зло заразительно как болезнь. А мама говорит, что и добро тоже заразительно. По-моему, они оба правы. Только уж если болеть, так чем-нибудь хорошим.

Когда я поделился этими мыслями с Алешкой, он сказал:

– Конечно, а то я не знаю! Я очень люблю немножечко поболеть чем-нибудь легеньким. Лежишь себе в постели, не умываешься, не ходишь в школу, а все вокруг тебя вертятся. Ты мне книги читаешь, мама все время что-нибудь вкусненькое подбрасывает, а папа, когда с работы приходит, рассказывает какие-нибудь веселые истории про своих сыщиков. А если заболеешь какой-нибудь заразой, от тебя все шарахаться будут – лежи себе один, скучай, пока не выздоровеешь.

Он прав, конечно. Но об этом надо еще много думать. Наверное, всю жизнь…