Уйти нельзя остаться. Кризисы, выгорание, смыслы и ресурсы в кинопрофессии - Татьяна Салахиева-Талал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История 10
Юлия Лукшина, сценарист, писатель, преподаватель
1. Иногда мне кажется, что я — шпион и занимаюсь тем, что понимают исключительно другие шпионы, а для остальных мы мимикрируем под так называемых обычных людей. «Ты вечно занята, что ты все время делаешь?» — это повторяющийся, слегка недоуменный вопрос со стороны друзей и знакомых. Но кто же будет слушать увлекательный рассказ про седьмую итерацию пилота, кроме тех, кто в теме?
Я пришла в кинодраматургию из журналистики, закончив в 2006 году мастерскую драматургии Олега Дормана и Людмилы Голубкиной на ВКСР. Мотивом было скорее уйти «от», чем прийти «к»: то есть выпилиться из журналистики, а не осознанно стать сценаристом. Для меня, дочери советского кинокритика, кино всегда было чем-то близким. И тем не менее освоение новой профессии растянулось на несколько лет. Это был по-своему счастливый период, когда я радовалась контактам и заказам, не слишком критично относясь к их уровню. Но, если честно, еще больше я рада, что период входа в профессию позади.
На время и силы сценариста многие претендуют довольно безответственно. В других областях нормативность не удивляет: есть базовое понимание, что с юристами, строителями, адвокатами, айтишниками, поварами, нянями и, в общем, с кем угодно общаются исходя из четких деловых договоренностей. Но наша область страдает необязательностью. Кроме того, сценаристы разобщены, лишены голоса и социальных гарантий. У нас есть дыры в законодательстве и нет крепкого профсоюза, о создании которого разговоры ведутся столько, сколько я себя помню. Дискуссии о том, почему его нет, пора выделять в особый литературный жанр.
Соответственно, нередко заказчики пытаются урезать издержки по организации проекта за счет сценариста. Стратегия довольно недальновидная, если учитывать, какую роль играет литературная основа для любого проекта, хоть сколько-нибудь претендующего на осмысленность. Но мне как умеренному оптимисту кажется, что ситуация постепенно выравнивается, да и производство, как мы видим, расширяется за счет онлайн-платформ и нишевых каналов, которые мы все так долго ждали.
Ну и есть такая, может быть, чуть мазохистская гордость в том, что, даже несмотря на то, что у нас тут не Голливуд с его профсоюзами, авторскими отчислениями и прочими пряниками, можно и в хаосе выстроить идентичность и репутацию и делать то, что нравится.
Я в курсе, что на аргумент «тут не Голливуд» обычно отвечают: «Знаете, какая там конкуренция?» Так вот, я догадываюсь и думаю, что ситуация входа в профессию везде очень сложна. Но одного, мне кажется, не отнять: в развитых странах после того, как ты прорвался внутрь (другой вопрос, сколько времени и усилий это потребовало), система тебя прикрывает, как бы воздает должное набором социальных бонусов. Я не исключаю, что и у нас она в перспективе наладится: например, вернется сломанная в перестройку система авторских отчислений или интеграция наших сценаристов в международный контекст приведет к росту гонораров — размышлять об этом приятно, это согревает.
Но в целом пока имеет место ситуация эдакого мягкого истерна. Меня лично она уже не смущает — наверное, просто привычка. Кроме того, в роли нанятого специалиста мне все равно комфортнее, чем в роли человека структуры: можно самостоятельно выстроить систему своих приоритетов и задач. Искать и делать то, что интересно мне самой, организуя круг качественных контактов, увлекательных проектов, симпатичных коллег.
Может быть, это снобизм, но мой опыт работы в корпоративном секторе и журналистике говорит о том, что фрилансерство по сравнению с ними — игра более высокого порядка. Наша индустрия — как море, в котором приходится учиться плавать, причем в разных стилях: то брассом, то кролем, то дельфином. Это энергозатратно, но зато нескучно, а в журналистике мне почему-то часто было скучно.
Мне нравится высказывание Саши Гоноровского, у которого я училась спустя много лет после окончания ВКСР: «Не соглашаться на работу, которая не продвинет в профессии и к себе, уметь говорить “нет”, искать своих, писать то, что понимаете и принимаете». По этим маркерам и стараюсь двигаться.
2. Несколько лет назад, во время беременности, я работала над первым сезоном сериала «Оптимисты», в роддом уезжала из-за письменного стола и вернулась из роддома туда же.
Но месяцев через десять недосып, гормоны и стресс, сложная траектория проекта, а за ним следующий без перерыва новый проект, который спикировал прямиком в кризис, — все это в совокупности привело к ощущению тупика, помноженного на растерянность от материнства. Ровная, серая усталость была похожа на чистую, безразмерную простыню.
Материнство вообще, как выяснилось, имеет ряд свойств, о которых я умудрялась не догадываться. Ребенок — даже самый опасно, безмерно любимый — так резко обваливает твою взрослую жизнь, что не остается ничего, кроме удивления.
Полбеды, что социальная активность остается за бортом, но там же оказываются и такие казавшиеся самоочевидными понятия, как экспромт, гибкость и мобильность. Мало того что я не управляю собой в творческих процессах, у меня нет контроля над моими контрагентами, так и тут, на базовом, рутинном уровне я вдруг осознала себя связанной по рукам и ногам. Ощущение потери контроля было настолько полным, что аж дух захватывало. Вау, я не контролирую даже свой сон! А я ведь всю трудовую биографию, можно сказать, выстроила под то, чтобы спать столько и тогда, когда хочу. При этом существо, которое поставило тебя на колени и не дает принять душ, — вон она, разбрасывает носки по коридору, на ходу теряя подгузник, веселая до умопомрачения.
И кстати, разговоры о том, что мегаполис с его разветвленной транспортной системой, а также стиральная машина и баночные пюре позволяют порхать, не теряя роли активного профи, несколько преувеличены. Я стала остро зависеть от внешней помощи. Цену деньгам, на которые можно купить себе поддержку и чистоту, я по-настоящему поняла именно тогда. И это при том, что на отсутствие помощи мне жаловаться не приходится.
Дети проламывают границы, вскрывая тебя, как консервную банку. Это нормальный процесс, с которым, правда, непросто справиться. Но если я писатель и работаю в условиях дедлайна, если природа моей работы такова, что заполняет весь объем черепной коробки безотносительно времени суток, а мои границы по умолчанию подточены природой этого труда, я должна овладеть дополнительным суперскиллом: выстроить
