Планета, с котоpой не возвpащаются - Пол Андерсон

Пот блестел на их лицах, когда они стояли друг против друга. Они тяжело дышали, и Лоренцен вновь начал дрожать!

— Но правительство… — Гуммус-луджиль почти простонал это.

— Не официальное правительство. Парламент действует в чашке с золотыми рыбками. Психократы, советчики, незримая власть — они имеют своих людей повсюду. Одного патрульного корабля, полностью укомплектованного их людьми, вполне достаточно, чтобы позаботиться о «Да Гаме». Достаточно будет и для нас.

— Но почему? Во имя господа, почему?

— Не знаю. Может, никогда и не узнаю. Но представьте себе более старую цивилизацию, чем наша — может быть, рорванцы, психократы на Земле — лишь их орудие, а может, и те, и другие — лишь игрушки в руках обитателей какой-нибудь другой планеты. Они не хотят, чтобы люди вышли в межзвездное пространство.

Вновь наступило молчание, они думали о миллиардах солнц и о великой холодной тьме между ними.

— Хорошо, — сказал наконец Гуммус-луджиль. — Но что же нам делать? Теперь?

— Не знаю, — с огорчением сказал Лоренцен. — Может, стоит подождать, выиграть время, пока мы сможем застать капитана Гамильтона одного и поговорить с ним. Но, с другой стороны, нам могут и не дать такой возможности.

— Да. Может случиться все что угодно. Если кто-то — или что-то — узнает, что мы знаем… Или, возможно, рорванцы решат не рисковать, не оставлять все на потом и уничтожат нас и лагерь, пока Гамильтон ничего не подозревает. — Гуммус-луджиль взглянул на передатчик, стоявший в углу. — Сомневаюсь, чтобы можно было вести передачу отсюда. Здесь в стенах слишком много металла, он будет экранировать нас. Нужно выйти наружу.

— Ладно, — Лоренцен встал и взял в руки ружье. — Сейчас такое же подходящее время, как и любое другое. — В лагере были установлены робомониторы, которые автоматически записывали все сообщения их передатчика и в случае необходимости поднимали тревогу.

Астроном вновь выглянул в главный коридор. Ничего не двигалось — тишина, гробовое молчание. Лишь гулкий стук сердца. Лоренцен задал себе вопрос, сумеют ли они выбраться из пещеры и вернуться незамеченными.

А если нет — все равно следовало рискнуть. Пот заливал его лицо, он не мог унять нервную дрожь, но работу все равно нужно было сделать. С этим было связано больше, чем просто овладение Троасом. Солнечная система, все человечество должно знать, кто здесь подлинный хозяин, иначе никогда в оставшиеся дни не будет Лоренцен знать мира.

Гуммус-луджиль надел на плечо лямку приемопередатчика и встал, хмурясь. В одной руке у него было ружье, за поясом — нож. Приготовления закончены, пора начинать.

Они вышли в коридор. Глаза их задержались на занавесе, закрывавшем вход в соседнее помещение. Там был Эвери. Хорошо было бы застать Торнтона и фон Остена одних, но они не могут рисковать разбудить человека или существо, называвшее себя Эдвардом Эвери.

Длинный ряд дверей; их тихие шаги, казалось, отдавались грохотом; они шли из центральной пещеры к выходу в молчаливой пустоте туннелей.

Из бокового туннеля вышел рорванец. Он держал мушкет и преграждал им дорогу. Желтые глаза сверкнули внезапной тревогой, он спросил:

— Куда вы идете?

Лоренцен вовремя удержал себя от ответа: предполагалось, что он не знает языка. Он улыбнулся, развел руками и подошел ближе. Ружье рорванца задрожало. Если они были неожиданными гостями… Наконец он принял решение и оттолкнул их назад.

— Конечно, — горько прошептал Гуммус-луджиль. — А завтра нам скажут, что это для нашего же блага, потому что тут много опасных хищников… Подойдите к нему, Джон. Не угрожайте, а пытайтесь поспорить.

Лоренцен кивнул. Он приближался, пока мушкет почти не уперся ему в живот.

— Послушай, — терпеливо сказал он, — мы всего лишь хотим прогуляться. Разве нельзя? Все, что нам нужно, это небольшая прогулка.

Охранник выкрикнул «Нет!» и попытался оттолкнуть его. Гуммус-луджиль оказался рядом с Лоренценом. Он схватил мушкет и потянул его в сторону. Лоренцен тоже ухватился за мушкет, вдвоем они вырвали его у рорванца. Турок выбросил вперед кулак. Последовал глухой стук, рорванец откинулся назад и упал. Гуммус-луджиль оседлал его, схватив за горло.

Через мгновение:

— Все в порядке. Оторвите полосы от его одежды, нужно его связать и заткнуть рот. Может, лучше убить этого ублюдка, но…

Через минуту они вновь быстро шли по туннелю. Шума было мало, тревоги никто не поднял. Но в любой момент пещера может ожить.

Перед ними появился выход из туннеля — сине-черная тьма и безжалостная яркость звезд Геркулеса. Они выбежали наружу, вокруг них деревья, над ними — небо, в отдалении послышался крик какого-то животного. — Сюда, — подальше от пещеры — этот чертов часовой! Теперь ничего не поделаешь, нужно действовать. — Гуммус-луджиль присел на корточки над своим радиопередатчиком. Пальцы его пробегали по клеммам. — Должен прогреться — что мы будем делать после передачи?

— Не знаю. Попытаемся спрятаться где-нибудь. — Лоренцен пытался успокоить дыхание. Ему казалось, что биение его сердца слышно повсюду.

Панель передатчика осветилась, загорелся круглый глазок. Гуммус-луджиль надел наушники и сделал несколько пробных ударов ключом.

— Нет, еще не нагрелся.

Началась тревога, послышался высокий скрежещущий звук, который пронзил Лоренцена, как мечом. Он отскочил назад, поднял ружье и глотнул воздуха.

— Боже, они нашли часового.

— Или где-то у них спрятан детектор, который поднял тревогу, как только мы начали передачу. — Гуммус-луджиль мрачно выругался.

Во входе в туннель показались гибкие фигуры, черные на светлом фоне. Сквозь вой сирены пробился голос рорванца:

— Прекратите! Прекратите передачу по радио(?), или мы убьем вас!

Гуммус-луджиль начал передачу. Лоренцен побежал от него зигзагами между деревьев. гибкие ветви хватали его за ноги, он споткнулся, выругался и болезненно ушиб локоть о скрытую дверь. Но внимание врагов следовало отвлечь от радиопередатчика, Гуммус-луджиль должен прожить достаточно долго, чтобы передать сообщение. Лоренцен крикнул. Бояться было некогда.

Грянула дюжина мушкетов. Он слышал гневное жужжание свинца мимо своих ушей, несколько пуль ударило в ствол, за которым он прятался. Это был толстый ствол, на высоте полутора метров разделявшийся на две главные толстые ветви. Он пристроил ружье в развилке и установил переключатель автоматического огня. Рорванцы бежали к нему.

Его автомат заговорил короткими очередями, без предательских линий огня. Неопределенная масса бегущих теней раскололась. Он услышал болезненные крики, увидел, как они падают, и даже в этот момент почувствовал сожаление.