Судья и палач - Владимир Колычев

К «Волге» Слива шел в обход. До поры до времени Гнедой не мог наблюдать за ним. И он смотрел на серебристую «девятку». Видел, как чуть приоткрылась правая передняя дверца, коснулась дверцы «волжанки». Голова какого-то мужика показалась. Черт, блеванул прямо на землю.

«Во, козляра!» — брезгливо поморщился Гнедой и отвернулся.

Слива подошел к «Волге». Но с правого борта все дверцы были заблокированы. Ломать их он не стал и вернулся в машину.

«Может, что другое подыщем? — спросил он. — Боюсь, эта рухлядь на полпути сдохнет…»

Гнедой так не думал. Но мнение Сливы в расчет принял. И велел уезжать. Но их «семерка» отказалась повиноваться, не сразу завелась. Крем уже собирался трогаться, когда от «Волги» отчалила «девятка».

— Глуши мотор! — сказал ему Гнедой. — Давай, Слива, на выход!

Слива почему-то уже не хотел идти к «Волге». Как будто предчувствие появилось. Но Гнедого ослушаться он не смел.

Он забрался в «волжанку», вырвал из гнезда замок зажигания, замкнул клеммы. Дальше он ничего уже сделать не мог. Машина взорвалась.

Только тогда понял Гнедой, что мужик из «девятки» неспроста блеванул. Он еще и руку под днище «волжанки» просунул, «адскую машинку» на магнитных присосках прилепил.

Сегодня на очереди снова Битово. Надо взять кассу. У них все на мази. Кассирша влет сдаст кассу, и они успеют слинять до подъезда ментов.

На этот раз они угнали «девятку», новенькую, быстроходную. Возможно, им придется отрываться от погони. А за Кольцевой автострадой, в укромном месте, их ждет родимая «семерка». Пересядут в нее, и только их видели. Доберутся до тайной хаты в Москве, залягут на дно. А потом сделают столице ручкой. Оттянутся по полной программе где-нибудь на курорте, приведут в порядок нервишки и снова где-нибудь всплывут. Россия-матушка большая…

«Девятка» остановилась перед высотным домом с внешней его стороны. Из машины вышли трое. В масках. Один с автоматом, двое с пистолетом. Скорым шагом они поднялись по ступенькам и зашли в просторное помещение сберегательной кассы.

Людей было много. И все они послушно залегли на пол, когда Хмырь зарядил очередью в потолок. Гнедой злорадно усмехнулся, глядя, как падает в испуге огромный битюк в кожанке. Точняк, в штаны наложил от страха.

Семафор подорвался к кассе, где выдавались снятые со счетов деньги. Эллочка послушно начала выкладывать на стойку пачки денег. Она торопилась. Все как и должно быть. Хорошая девочка, послушная. Жаль, уходя, не поставили ей вчера палку. С собой бы ее забрать, да времени нет. Семафор уже сгреб бабки в мешок, пора делать ноги.

И тут внимание Гнедого привлек тот самый битюк, наваливший в штаны. Он лежал на пузе и держал в руках пистолет. Ствол был направлен точно Гнедому в лоб. И взгляд. Так мог смотреть только безжалостный убийца. Взгляд этот вселял ужас, парализовывал. И Гнедой испугался.

Не дожидаясь команды, он выронил из руки пистолет. И тут же послышалось:

— Внимание, милиция! Бросить оружие!.. Загрохотал автомат. Это ударил по ментам Хмырь. Или нервы сдали, или, напротив, чересчур крепкими оказались. Только очередь совсем короткой вышла. Кто-то из ментов — а их, оказывается, в зале было много — снял его точным выстрелом из «Макарова».

Вторая пуля досталась Семафору. Этот тоже попер на ментов буром. Он успел выстрелить два раза. И промазал. Зато мент, взявший его на прицел, стрелком был отменным. Он свалил его выстрелом в голову.

Уцелел только Гнедой. В который уже раз его спас инстинкт самосохранения. А может, напротив, погубил. Может, лучше было пулю схавать, чем к ментам в лапы угодить?

Кто-то грубо схватил его сзади, сбил с ног, больно ударил носом о гранитный пол. Хлынула кровища. Но никого это не волновало. Сильные руки бесстрастно заковывали его в наручники.

Операция прошла блестяще.

Степан, Эдик, Федот и Саня зашли в зал сберкассы, рассредоточились, заняли место в очередях. Рома во главе группы захвата остался на улице.

Группа захвата — это подстраховка. Основной удар приходился на Степана и его оперов.

Степан был уверен в своих ребятах. Они бы могли наброситься на преступников, выломать из рук оружие, заковать в наручники. Но слишком велик риск получить при захвате пулю. Уж лучше подарить такую же пулю бандитам.

Конечно, за убийство при задержании по головке не гладят, даже если оказано вооруженное сопротивление. Но Степану наплевать на это. Жизнь его ребят ему важней всего. А потом, преступники казнены на месте преступления. Не надо их в следственный изолятор сажать, баланду на них переводить, утомлять следователя бесконечными допросами, напрягать судей. Это ж какая экономия средств и людских ресурсов…

А для раскрытия преступлений, которые совершили эти уроды, достаточно будет главаря и еще одного бандита, которого взяла группа захвата, — из-за руля угнанной «девятки» его вытащили…

Задержанных доставили в отделение. Водилу швырнули на съедение Федоту. А главаря потянули к Степану. Но скоро он понял, что разговора не будет. Ублюдок с мордой неандертальца ушел в глухой отказ.

— Значит, молчать будем, — покачал головой Степан.

В ответ тишина. Как и на все предыдущие вопросы. Только угрюмый взгляд исподлобья. И насмешка в нем. Давай, типа, старайся, начальник, коли. Только хрен расколешь!..

— Ты хоть знаешь, к кому попал?

«Неандерталец» и не думал отвечать. Но в глазах мелькнула тень испуга.

Степан знал, какая слава ходит о нем в криминальном мире. Только столица огромная, далеко не все слышали о нем. Но этот индивидуум должен знать, на чью территорию он так нагло вторгся. Тем более преступление готовилось заранее.

Добровольный информатор уже выходил на связь со Степаном. Даже набрался наглости поблагодарить его за удачный исход операции. А потом раскрыл карты. И особо подчеркнул, что преступление предотвращено благодаря кассирше. Это она сдала преступников. Оказывается, они наводили к ней мосты… Такие вот дела.

Крепкий орешек ему попался. Только и не таких раскалывали.

Степан был грешен. Иногда ему приходилось практиковать допросы в жестком стиле.

Он много раз слышал, что сейчас не тридцать седьмой год. И соглашался с этим. Но всегда при этом отмечал про себя, что кое-что из тех времен благополучно перекочевало в нынешние. И придурок сейчас в этом убедится. Только он предпочитал бить не по почкам, а по психике. Редко кто выдерживал его психологический прессинг.

— В молчанку, значит, решил играть. Ладно, играй…

Степан встал из-за стола и с безразличным видом вышел из кабинета. Дверь осталась приоткрытой.

Он открыл дверь в кабинет, где хозяйничали Рома и Саня.

— Лозовой, иди сюда, — сказал он так, чтобы это слышал задержанный. Рома вышел в коридор.

— Допросили? — спросил Степан и заговорщицки подмигнул оперу.

Тот сразу смекнул, в какую игру ему играть.

— Ну а как же. Все в цвет…

— Значит, раскололи.

— По полной программе.

— А бабки где ныкают, сказал?

— Ну как же. Сразу…

— Ну и отлично. Давайте тачку подгоняйте. От моего надо избавляться…

— Все понял…

Степан вернулся в свой кабинет. И встретился глазами с арестованным. Увидел в его взгляде звериную настороженность. Но желания говорить в нем еще не проснулось.

Появились Рома и Саня.

— Все готово, командир…

— Крюк взяли?

— Ну а как же…

— Берите его…

Задержанного взяли за руки и потащили к машине. Степан тем временем зашел в кабинет к Федоту.

Уголовная рожа сидела на табуретке в углу кабинета и затравленно глядела на Степана. В глазах у него страх и боль. Видно, Федот пару раз сделал массаж на почки.

— Ну как?

— Все в порядке, товарищ майор! — сорвался с места Федот и вытянулся в струнку.

Хорошо играет, ничего не скажешь.

— Железнодорожные кассы их рук дело? Сознается?

— Ну, чего молчишь? — с лютой ненавистью посмотрел на бандита Федот. Тот аж весь сжался.

— Да я уже говорил, — затарахтел он. — Мы были…

— Ну и отлично. Мой тоже раскололся. Так что все в полном соответствии. Продолжайте, товарищ капитан…

— Есть, товарищ майор!

Степан уже собирался выходить, когда словно бы что-то вспомнил.

— Как главаря кличут? — обернулся он к арестованному.

— Гнедой…

— Не врешь, это хорошо…

Главарь уничтоженной банды сидел на заднем сиденье в «уазике». Справа Рома, слева Саня. За рулем Кузьмич, штатный водитель. Гнедого можно было кинуть на самый зад, зарешетить. Но он должен слышать, о чем говорит Степан. Хотя его слова как будто и не предназначались для его ушей.

— Где крюк? — спросил он, усаживаясь на переднее сиденье.

— Да вот…

Кулик достал откуда-то и взвесил на руке стальную цепь с острым крюком на конце. На таких свиные туши за ребра подвешивают. И Гнедой, похоже, понял это. Его взгляд забегал.