Последняя тайна Консорциума. Том 2 - Михаил Винников

дней тяжелой нервной работы Виктор пах так, что находиться с самим собой в скафандре было невыносимо. Скинул скафандр на лавку в кают-компании и потопал в душевую. Воды в баке оказалось немного, но если делать всё в темпе, как в армии, то помыться хватит.

* * *

Вышел из душа, натянул штаны, накинул на плечи рубашку и пошлепал босыми пятками к кухонному шкафу — за очередной порцией гадости, похожей на кофе. Хотя вообще-то можно было уже и обед себе устроить. Работы вагон, но не на голодный желудок же?

Виктор скосил глаза на экран медиасистемы. Обычно он показывал часы крупными цифрами. Время действительно обеденное. Но внезапно изображение сменилось на ярко-красную мигающую заставку с надписью «экстренное оповещение».

«Какого хрена?» — успел подумать Виктор. Но тут из динамиков раздался голос Юми:

— Бросай всё и бегом в трюм!

Виктор подбежал к стене и хлопнул рукой по сенсорному экрану, включая обратную связь.

— Какого хрена происходит?

— Вольфрам идёт.

— А в чем проблема?

Первая мысль — Вольфрам. В том, что четырёхрукий опасен, Виктор не сомневался ни минуты. Так что если он вдруг решил, что справится с кораблём сам, и попутчики не нужны… И свидетели не нужны. Виктор метнулся в каюту за обувью, но зацепился взглядом за лежавший на кровати автомат. Схватил его, споткнулся о гору снаряжения и чуть не упал.

— Да как тебе сказать-то, — ответила Юми из динамиков. — Он уже в шлюзе. И с ним…

Девушка нервно захихикала.

— Да что с ним⁈ — крикнул Виктор.

Экран был далеко, пришлось повысить голос.

— С ним… голая баба!

Глава 9

Вольфрам нарочно спровадил Виктора грузить снаряды. Вообще-то полицейский не так глуп, как стремится казаться. И еще может оказаться полезен. Но слишком часто путается под ногами и задаёт правильные, но такие неудобные вопросы. И всегда не вовремя, будто талант у него к этому. Дурную его сторону можно и потерпеть. Хотя иногда очень хотелось рассказать ему всё как есть, и пусть живёт с этим. Но рано, собеседник не тот. И к тому же он не поверит ни единому слову.

С базы нужно было улетать в любом случае. И чем быстрее, тем лучше. Оставалось только погрузить снаряды к пушкам. Виктор уже возит их на корабль — значит времени осталось мало. А у Вольфрама еще осталось дело, о котором посторонним знать не следует.

Попетляв по коридорам, он вышел к посту дежурного по связи. Перешагнул через выбитую дверь и направился к пульту. Питание еще есть. Вольфрам достал из-за пазухи ключ, вставил его в скважину и повернул. Потом хмыкнул, почесал одной рукой переносицу, а другой — повернул ручку настройки яркости. Ай да Виктор, ай да хитрец! Разобрался с пультом, даже видео какое-то смотрел…

Вольфрам запустил файл с начала.

— … вы все всё видите, так что обойдёмся без долгих вступлений. Мы не успеваем на перехват, — донеслось из динамиков. — Не успеваем. Полигон слишком далеко…

Вольфрам тяжело облокотился нижними руками на пульт, а верхними закрыл лицо.

— … это билет в один конец в любом случае. — продолжал человек на экране. — Мы будто древние воины Старой Земли, летим в Вальгаллу…

— В Вальгаллу… — одними губами прошептал Вольфрам.

В тот миг он ненавидел свою память сильнее, чем когда-либо.

* * *

— Ты безумец! — кричала девушка. — Остановись!

— Я целиком и полностью в здравом уме, — вздохнул Вольфрам. — Более здравом, чем когда-либо.

— Ты себя со стороны видел? Корабль трещит по швам, движки сейчас расплавятся, экипаж… экипаж мертв!

— Я везу их в Вальгаллу. Как они и просили.

Из-за переборок раздавался треск металла, всё громче и громче. В соседних креслах замерли покойники, раздавленные перегрузкой. Сквозь забрала шлемов было видно их перекошенные, стянутые лица. Борткомпьютер выводил на экран одну неисправность за другой. Девушка не могла даже пошевелиться, и поэтому говорила сразу в радиоканал.

— Послушай, ну куда ты так гонишь?

— Защищаю свою родную планету. Пафосно звучит, но так и есть. Неужели ты будешь меня за это осуждать?

Он сидел в своём кресле, сложив две руки на подлокотниках и две на животе, и, прикрыв глаза, рулил борткомпьютером по беспроводному интерфейсу. Ни одного лишнего движения.

— Вольфрам, я всегда верила тебе. Всегда. Даже когда мы… расходились во мнениях, ты был со мной честен. Никто никогда в тебе не сомневался и не сомневается. Но сейчас… — она резко повысила голос — … какая нахрен разница, вакуум её к драной матери забери?!! Первая волна атаки уже прорвалась и отбомбилась. Там всё горит, ты слышишь, всё!

Вольфрам не ответил. Девушка всхлипнула и заговорила почти шепотом:

— Всё горит, от горизонта до горизонта, от моря до моря. Спасать нечего.

Один из экранов переключился на изображение планеты. Прекрасный голубой шар, покрытый рябью облаков, искрился вспышками атомных взрывов. Пыль уже окрашивала его серым, медленно, но верно.

— Это с метеоспутника. Видишь? Кого ты там спасать собрался?

Вольфрам снова не ответил. Трещал и хрустел корпус, борткомпьютер ругался на параметры реакторов, скалились мертвецы в соседних креслах. Крейсер шел на двадцати G.

— Нет больше ничего, — шептала в радиоканал девушка. — Помнишь кедровую рощу, которую мы с ребятами посадили, когда все началось? Я была там месяц назад. Казалось, деревья подпирали небо. Теперь их нет. А нашу беседку за библиотекой помнишь? Я брала туда книги и вечно засиживалась допоздна, а ты…

— … А я приходил посмотреть закат. И забирал тебя домой.

— Да, я помню, — девушка всхлипнула. — Убеждал, что ночью надо спать, даже если организму сон не нужен. Как… наивно.

— Я ошибался?

— Нет, но… Ты так далёк от человека. Дальше чем все мы. И больше всех за человечность цепляешься.

— А каким я должен быть?

— Рациональным. Таким, какой ты в бою.

За переборками что-то особенно сильно хрустнуло, раздался громкий скрежет. Корабль ломал сам себя, но продолжал разгоняться.

— Ладно, Марго, — сказал Вольфрам. — Что ты предлагаешь?

— А ты до сих пор не понял? Планету не спасти. Консорциуму конец. Ты этого не изменишь.

— И?

— Ты уже никому не поможешь. Никому, кроме себя.

— Мысль интересная, продолжай.

— Да ты меня даже не слушаешь!

— Марго, успокойся. Я всегда тебя слушал. Не всегда соглашался, но