Доставь его мертвым - Дей Кин

Белуш сунул в рот одну из тех долларовых сигар, которые он так любил, и с наслаждением затянулся.

— Эх, все бы отдал, лишь бы Том с Джеком оказались сейчас с нами! — тоскливо протянул он и, оглядев свое воинство, с подчеркнутым сарказмом добавил: — Уж они-то не описались бы со страху, чуть только кому-то из местных идиотов пришла охота побарабанить в дверь! Да, ребята, если не считать Билла да Энди, все вы, оказывается, самые настоящие слабонервные плаксы!

Латура вдруг охватило пьянящее чувство гордости и любви к этому пожилому человеку. Как бы низко ни пал Белуш, в душе он оставался настоящим мужчиной. Шериф явно принадлежал еще к старой школе — тех стариков, которые свято верили, что тот, кто танцует, тот и платит за музыку.

Свирепо запыхтев сигарой, Белуш развел руками. Похоже, он что-то решил для себя.

— Ну что ж, ничего не поделаешь, — тихо сказал он, — придется мне самому. Дверь ведь долго не выдержит, сами понимаете. А когда они окажутся здесь, начнется такое, что и ад по сравнению с этим покажется курортом.

С побелевшим от ужаса лицом, усеянным крупными каплями пота, на него смотрел Де ла Ронда.

— А почему бы не подождать ребят из полиции штата, шериф?

Белуш с озабоченным видом проверил, легко ли вынимается из кобуры его пистолет с инкрустированной перламутром рукояткой.

— Они могут подоспеть только к утру, сынок! Уж слишком быстро все началось, я думал, у нас в запасе не меньше часа. А когда схватился за телефон, было уже поздно. Так откуда, скажи на милость, в округе могут догадаться, что нам нужна помощь?!

Камень, пущенный кем-то из толпы, попал в одно из окон. Истерический рев и крики атакующих, присоединившись к грохоту тарана, слились в один угрожающий звук, подобный вою урагана:

— Ла-ту-ра!… Ла-ту-ра!… Ла-ту-ра!…

Шериф Белуш бросился к двери.

— А ну, убирайтесь отсюда! — рявкнул он. — Это говорю я, шериф Белуш, на случай, если кто-то меня не узнал! Отойдите от двери, ребята! Я сейчас выйду, и мы потолкуем.

Раздался еще один удар, и тут все смолкло.

Белуш с грохотом отпер дверь и вышел наружу. Остановившись на пороге, он обвел суровым взглядом толпу, и мужчины невольно попятились, будто расшалившиеся дети. Он шагнул вперед, и толпа с тихим шорохом отступила на шаг.

С последним ударом тарана, как по мановению волшебной палочки, стихли и крики. Воцарилось угрюмое молчание.

Белуш явно не торопился начать разговор.

— Вы меня, ребята, знаете, — начал он наконец. — Я здесь шерифом уже без малого тридцать лет. И за эти годы только некоторые из вас загремели в кутузку, верно? Я всегда старался каждому из вас дать хоть один шанс. Разве не справедливо, если сейчас вы ответите мне тем же?

Вслед за его словами наступила такая тишина, что было слышно только, как стреляют сосновые доски, когда ветерок ярче раздувал пламя, да потрескивают кинокамеры репортеров. Изредка где-то вдалеке раздавалось привычное “карамп” работающей помпы. Похожие на огромных пауков призрачные силуэты буровых вышек угрюмо темнели на фоне ночного неба.

Закончив свою речь, Белуш запыхтел сигарой. Однако через минуту, окутавшись клубами дыма, он продолжал:

— Совершены два тяжких преступления. Убийство и изнасилование. Подозреваемый в этом преступлении задержан, его доверили моему попечению… Вы понимаете, что это значит? Он должен находиться здесь, в тюрьме Френч-Байю, пока не будет назначен день суда. Что вас не устраивает, хотел бы я знать? Или в нашем городе уже перестали уважать закон?

Из толпы ничего не ответили.

Белуш окинул взглядом плотно стоящих людей:

— И как только будет назначен день суда, я лично доставлю туда подсудимого. Если суд решит, что именно он совершил то, в чем его обвиняют, если это он убил беспомощного старика и зверски надругался над молодой женщиной, то обещаю вам — негодяй понесет наказание в соответствии с законами нашего штата! А теперь скажу вам вот что: за все тридцать лет службы ни одной шайке крикунов не удавалось еще вырвать арестованного из моих рук, вы меня слышите? Не думаю, что это будет под силу и вам! — Белуш снова запыхтел сигарой с видимым удовлетворением. — Среди вас, парни, полным-полно тех, кого я всегда считал своими друзьями. И сейчас мне тоже хотелось бы уладить все по-хорошему. Так почему бы вам, ребята, тихо-мирно не разойтись по домам, а? Или завернуть в бар и пропустить по стаканчику? Ей-богу, пусть закон сам позаботится о Латуре!

Какое-то мгновение казалось, что толпа готова разойтись. Затем вдруг раздался чей-то голос. Латур не узнал кричавшего, голос был ему незнаком.

— Все это здорово, шериф, но тем, кто недавно приехал в Френч-Байю, отлично известно, как вы, старожилы, держитесь друг за друга. Разрази меня гром, если мы что-то имеем лично против вас. Вы славный парень, шериф. И вы нам по душе. Только вот сдается мне, этот ваш обвиняемый отделается самое большее парой месяцев в Анголе… Или его вообще оправдают. А как же иначе? Ведь он носит фамилию Латур! Что же нам делать?… Ждать, когда маньяк ночами снова станет рыскать по улицам в поисках молоденьких девушек?! Интересно, как бы вы заговорили, будь миссис Лакоста вашей собственной женой или дочерью?! Были бы вы тогда на его стороне, хотелось бы мне знать. Или стояли бы с нами, плечом к плечу… Вам лучше знать, шериф. Подумайте! Почему бы вам просто не отойти в сторону, а мы уж сами разберемся с ним… по-своему!

Казалось, толпа словно очнулась. Люди разом качнулись вперед. Джин Эверт с трудом проложил дорогу через этот людской муравейник и, взобравшись по ступенькам крыльца, встал рядом с Белушем. Шум стоял такой, что адвокату пришлось перекричать всех, иначе его бы просто не услышали.

— Люди, вы что, сошли с ума?! Я вообще не верю, что Энди Латур имеет отношение хотя бы к одному из этих преступлений. Но даже пусть я ошибаюсь и это не так. В конце концов, кто он такой, этот Лакоста? Старый пьяница! А его так называемая жена, за которую вы все так переживаете, — обычная маленькая шлюха! И неужели вы ради такой, как она, готовы рисковать собственной жизнью?!

Эти слова оказались роковой ошибкой. Глухой ропот гнева в толпе нарастал. Люди шагнули ближе, подступив к самому крыльцу.

Эверт тщетно старался утихомирить толпу.

— Послушайте! — надрывался он. — Если Латур и правда виновен…

Тухлое яйцо, брошенное чей-то меткой рукой, угодило ему прямо в лоб. Зловонная масса потекла по лицу и измазала накрахмаленную рубашку.

Рука шерифа Белуша легла на кобуру револьвера. Он снова заговорил, но мягкие, чуть ли не отеческие нотки, только что звучавшие в его голосе, исчезли, словно по волшебству. Теперь перед толпой стоял представитель закона.

— А сейчас, ребята, предупреждаю в последний раз! Людей у меня немного, но все они вооружены и в случае чего не промахнутся! — Он повторил те же слова, что уже утром сказал Латуру: — Если вы поднимете на него руку, то только перешагнув через мой труп!

Откуда-то из задних рядов вдруг донесся резкий негромкий хлопок, и на лбу у шерифа появилось ярко-красное пятно. Старик шериф озадаченно поднял к лицу левую руку и утер кровь со лба, но рука тут же бессильно упала. Это было рефлекторное движение, и оно оказалось последним в жизни старого служаки. Белая широкополая шляпа, скатившись по крыльцу, упала на землю.

— Какой идиот сделал это?! — прошептал он. Толпа разом смешалась: какой-то мужчина, стоявший в первом ряду, резко отпрянул и принялся, наперекор плотной людской массе, пробираться назад, распихивая во все стороны приумолкших и растерявшихся бунтарей. Стоявшему за его спиной человеку удалось отшвырнуть его в сторону, и он ринулся вперед, увлекая за собой остальных. Через мгновение бесновавшаяся толпа, захлестнув крыльцо, заполнила тюремный дворик.

Латур увидел, как Де ла Ронда в растерянности выронил винтовку. Опомнившись, Латур кинулся к ней, но в ту же секунду людской поток, прокатившись по нему, легко отшвырнул его к стене. Чьи-то кулаки в кровь разбили ему лицо. Двое здоровенных молодых парней, работавших на нефтепромыслах, мгновенно скрутили ему руки за спиной.

— Мы его поймали! — победоносно прокричал один. Латур почувствовал, как его, словно куль с мукой, проволокли по коридору, потом через контору и все так же волоком вытащили во двор. Через мгновение он споткнулся обо что-то мягкое и с содроганием понял, что это тело Белуша.

Вдруг раздался чей-то крик и вслед за ним — треск разбиваемой кинокамеры.

С трудом оглядевшись по сторонам, Латур заметил Эверта. Стоя в стороне от толпы, адвокат старательно счищал остатки вонючего желтка с ослепительно белой рубашки. Вдруг к нему подскочили двое и, схватив адвоката, торопливо увлекли за собой через двор и усадили в поджидавшую неподалеку машину.

Глава 17

Гадая, куда его волокут, Латур в конце концов решил, что по логике, свойственной большинству пьяниц, да еще обуреваемых жаждой мести, его наверняка собираются отвезти на ту самую прогалину перед домом Лакосты, где были совершены оба преступления.