Только раз в жизни - Даниэла Стил

Его ладони стали медленно гладить ее плечи, а потом осторожно скользнули на грудь и наконец под свитер. Она издала тихий легкий стон, и он обнял ее крепче, чувствуя, что в ней разгорается страсть. Потом он остановился, отодвинулся от нее и заглянул ей в глаза.

– Я не хочу делать ничего, чего бы ты не хотела, малышка. Я старик, я не хочу тебя использовать.

Но она покачала головой и поцеловала его, а он вытащил шпильки из ее волос, и они каскадом рассыпались по ее плечам. Он провел пальцами по ее волосам и опять стал гладить ее лицо и грудь, потом его громадные ладони осторожно скользнули к ее ногам, и она не стала сдерживать сладостную муку, охватившую ее от его прикосновений.

– Дафна... Дафна... – шептал он ее имя, когда они лежали на диване у камина.

Все его тело трепетало от желания, и тогда она поднялась, взяла его за руку и повела в свою спальню.

– Ты не ошибаешься?

Он понимал, что они мало знакомы, что она его почти не знает. Все между ними произошло так стремительно, и он не хотел, чтобы она совершала что-нибудь, о чем могла бы пожалеть на следующее утро. Он хотел, чтобы это была близость надолго, а не просто на одну ночь или на мгновение.

– Нет, нет.

Ее голос перешел на слабый шепот, он медленно раздевал ее, пока она наконец не предстала перед ним: миниатюрная, идеально сложенная; кожа ее матово белела при свете луны, а светлые волосы казались почти серебряными. Он взял ее на руки и положил на кровать, аккуратно разделся сам, положил одежду на пол и лег рядом с ней. Прикосновение ее атласной кожи было таким пленительным, что его влечение к ней достигло своей вершины. Он был уже не в состоянии сдерживать себя, но именно она взяла ладонями его лицо, прильнула к нему и ощутила, как медленно, со сладостной полнотой возвращается к ней забытое чувство, она ощутила, как он проникал в нее, и она взлетела на высоты, которых не знала даже с Джеффри: Джон был искусным, необыкновенным любовником. Потом, усталые, они лежали рядом, и она шептала ему на ухо, что любит его.

– Я тоже люблю тебя, малышка. О Боже, как я люблю тебя...

И когда он это произнес, она посмотрела на него с сонной улыбкой, крепче прижалась к нему, ее глаза закрылись, и она уснула в его объятиях – снова женщиной, такой женщиной, какой еще не бывала никогда... его женщиной и женщиной для самой себя. Джон был прав. Годы сделали ее сильной, сильнее, чем она могла предположить.

Глава 10

– Что это? – Джон стоял голый на кухне в шесть утра следующего дня, держа в руках два дневника Дафны в кожаных переплетах.

Дафна встала, чтобы приготовить ему завтрак перед уходом на работу, но они припозднились из-за нового прилива страсти.

Она посмотрела через свое обнаженное плечо с улыбкой, все еще удивляясь, как же хорошо она себя чувствовала рядом с ним.

– Что? А, это мои дневники.

– Можно мне их когда-нибудь почитать?

Дафна поставила на стол яичницу с беконом.

– Конечно. – Она была слегка смущена. – Они тебе могут показаться немного глуповатыми. Я излила в них свою душу.

– В этом нет ничего глупого. – Он улыбнулся, глядя на ее голый зад. – Знаешь, у тебя просто грандиозная попка!

– Заткнись и ешь свою яичницу.

– Так говорят в конце романа.

Но роман между ними только начался. Они даже умудрились урвать еще один разочек до того, как он уехал на работу.

– Не знаю, хватит ли у меня сегодня сил работать после такой дозы любви.

– Ладно, тогда оставайся дома. Я о тебе позабочусь.

– Это уж точно! – Он громко рассмеялся, застегивая на «молнию» теплую куртку, которую держал в машине как робу. – Избалуешь ты мужика, Дафна Филдс.

Но, обняв его перед уходом, она тихо прошептала:

– Это ты меня балуешь. Ты делаешь меня счастливее, чем я когда-либо была, и я хочу, чтобы ты это знал.

– Весь день помнить буду. По пути домой я заеду в магазин, и мы мило поужинаем. О'кей?

– Отличная идея.

– А что ты будешь делать?

Ее глаза на мгновение засветились, и она улыбнулась:

– Может быть, я напишу новое предисловие к своему дневнику.

– Ладно. Я проверю его, когда приеду. До вечера, малышка.

И он уехал, шурша гравием, а она стояла у окна кухни, обнаженная по пояс, и махала ему вслед.

После отъезда Джона день казался Дафне бесконечным, и она стала придумывать, чем бы заняться, пока его нет. Неплохо бы съездить к Эндрю, но слишком часто навещать его нельзя. Она решила остаться дома и занялась уборкой. Потом стала писать дневник, но голова у нее все утро была занята другим, и после обеда Дафна вдруг обнаружила, что пишет рассказ. Он получился сразу весь, сложился сам собой, и, когда он был закончен, она села, с удивлением глядя на дюжину исписанных страниц. Она впервые сделала нечто подобное.

Когда Джон вернулся, Дафна ждала, одетая в серые слаксы и ярко-красный свитер.

– Ты очаровательна, малышка моя. Как прошел день?

– Великолепно, но мне тебя не хватало.

Это было так, словно он всегда был частью ее жизни, и она ждала его каждый вечер. Они опять вместе приготовили ужин из того, что он купил в лавке, и Джон рассказал ей, как прошел день на базе лесорубов. А потом она показала ему свой рассказ, и он с удовольствием прочел его, когда они сидели у камина.

– Изумительно, Дафф. – Он посмотрел на нее с нескрываемой гордостью.

– Ну, скажи правду. Все чепуха?

– Да нет, черт подери. Это просто здорово.

– Это мой первый в жизни рассказ. Я даже не знаю, откуда он пришел мне на ум.

Он с улыбкой коснулся ее шелковистых волос.

– Отсюда, маленькая моя. И я думаю, там еще куча таких рассказов, как этот.

Она открыла в себе возможности, о которых раньше не подозревала, и почувствовала даже большее удовлетворение, чем когда писала свои дневники.

В эту ночь они предавались любви у камина, потом на кровати и еще раз в половине шестого утра. И он уехал на работу, напевая какую-то песенку, а она на этот раз не ждала второй половины дня. Сразу же после его отъезда она написала новый рассказ, который отличался от предыдущего, и, когда Джон прочел его вечером, он ему больше понравился.

– Ты чертовски сильно пишешь, Дафф.

И после этого он неделями зачитывался ее дневниками.

К Рождеству их жизнь как-то наладилась. Джон практически переехал к Дафне в домик, Эндрю становился благодаря школе все более и более самостоятельным, а у Дафны было больше свободного времени, чем когда-либо. Это позволило ей писать рассказы ежедневно. Одни удавались лучше, другие хуже, но все были интересны, и у всех был свой неповторимый стиль. Было так, словно она открыла ту свою грань, о которой раньше не подозревала, и Дафна признавалась себе, что это ей очень нравится.