Триггер убийства - Юлия Фёдоровна Ивлиева

вы не могли позволить себе заведение дороже, а сейчас уже слишком привыкли. Ступени зала тонут в полумраке, а вы зашли уверенно, не глядя под ноги. Часы на вашей руке и ботинки стоят, как весь этот бар, вы явно можете позволить себе заведение дороже и популярнее. На вас плотные темные брюки и светлая рубашка с коротким рукавом, ездить по городу так уже жарко, значит, вы сидите в офисе под кондиционером. Вы работаете в Администрации города, но скорее в правоохранительных органах, в ГИБДД или МВД. Бармен подорвался с места и без заказа налил вам коньяка, которого нет в меню, значит, держит бутылку для вас. Это не просто уважение к старому другу, это еще и профессия, с представителями которой лучше не связываться. «Курвуазье» – слишком специфичный выбор. Кроме того, вы собираетесь выпить, но при этом у вас из кармана торчит брелок авто, значит, не боитесь лишиться прав. Кстати, очень плохая идея ездить в пьяном виде. Вы нравитесь женщинам и отлично осознаете это. Скорее всего, даже ведете счет соблазненным дамам, в телефоне, в заметках. Вы так уверены в себе, что даже техники, полученные, нет, не на курсах пикапа, а из какой-то книги на эту тему, применяете в своей аранжировке. Вы не сделали мне необычного комплимента с двойным смыслом, который должен ввести меня в транс, но расписали наше будущее свидание заготовленной фразой. А вот «якорение» провели мастерски, присаживаясь за стойку, обошли стул близко ко мне и коснулись. Что будете делать дальше? Расскажете про одинокую душу, про серьезные намерения, обязательно совершите подвиг ради меня, что-то вроде побега от всего мира и работы ради того, чтобы провести время со мной. Вы будете убедительны. Я, конечно, впечатлюсь и упаду в вашу постель. Утром мы обменяемся телефонами, вы даже дадите реальный, чтобы у меня действительно была возможность написать. Вам же надо узнать, что это была самая романтичная и восхитительная ночь в моей жизни. Что я влюблена и ваша навеки. Огорчу сразу. С момента обмена телефонами все пойдет не по плану. Я дам липовый номер и не позвоню, поскольку хорошо понимаю правила курортных романов. Сначала вы не заметите, что произошло, потому как на работе два последних дня недели всегда запара, отчеты, наверстывание того, что не сделали за неделю. Потом вас начнут грызть неудовлетворенность, беспокойство и тревога. Что вы сделали не так, раз я не восхищаюсь, не скучаю и не желаю увидеться еще. Мне продолжить?

– А есть еще что рассказать? – недовольно промямлил Роман и метнул в сторону хихикающего бармена хмурый взгляд.

– Есть, но мне не хочется. – На телефон Киры пришло сообщение от Самбурова. – Не переживайте, Роман. Мне вы тоже, как и всем предшественницам, показались неотразимым. Просто я не нацелена на курортный роман.

Кира допила воду и, оставив на стойке бара деньги, вышла. Почти на улице до нее донесся голос бармена:

– Это, Рома, осечка называется. Такое бывает. Все стареют. И ты тоже.

Самбуров положил отчет патологоанатома на колени Кире.

– Твои вопросы поразили весьма бывалую тетеньку в самое сердце. – Григорий кинул на девушку восхищенный взгляд. – Она сказала Семенову, что если в чугун вогнать канцелярскую кнопку, то глыба расколется, а если в правильную точку, то распылится на мелкие осколки. Чугунная глыба – это так она о методах работы в МВД и, в частности, о следственной группе. А кнопка…

– Ну, видимо, я, – хмыкнула Кира.

– Да, ты как пытливый мозг и неординарное мышление.

– А про укусы что сказала?

– А укусы… увы, ничего нового, хаотично по всему телу, кое-где вырвано мясо. Зато на трупе найдена какая-то пыльца, причем много. Здесь анализ не смогут сделать. Отправляю в Краснодар.

Кира смотрела в папку с отчетом о деле.

– И что ты думаешь? – спросил Самбуров.

– Я пока просто думаю, – вздохнула Кира и совсем тихо добавила: – На подумать надо много времени.

Лишь на мгновение перед ней мелькнуло Черное море, колыхающееся бликами лунного света, когда они выехали на набережную.

– Заселимся и пойдем погуляем. – Григорий зевнул.

Кира заметила и его покрасневшие от напряжения глаза, и усталые тени, легшие на лицо. Надо было предложить сменить его за рулем, пока они ехали.

– И поедим, – напомнила девушка.

– Очень основательно поедим, – пообещал Самбуров. – Может тебя и беспокоит твоя фигура, меня, кстати, тоже беспокоит, но к ее размерам это отношения не имеет. Короче, я голодный как волк.

…Девушка на ресепшене отеля чинно и радостно лепетала о прелестях их предстоящего отдыха, о достопримечательностях Крыма, которые необходимо посетить. Выяснив по паспортам, что не семейная пара, стала вести себя весьма сдержанно.

Кира и Григорий покинули просторный номер с огромной кроватью и панорамной стеной, выходящей прямо на бассейн, лишь оставив багаж.

После изрядной порции шашлыка и баклажанов «бадриджани» она потащила Самбурова на берег. Набережная светилась гирляндами огней, шумела музыкой и гомоном отдыхающих, беззаботных и хмельных не только от безделья.

За парапетом, отделяющим набережную от пляжа, рокотало Черное море. Стоило ступить на гальку, накрывали тишина и таинственный призыв. Кира шла к воде, как к краю бездны.

Она замерла у кромки воды. К голым ногам подкатывали белые барашки и уходили в камни.

– В этом убийстве есть какая-то недосказанность, – проговорила девушка. – Я не могу понять какая. У меня чувство, что я что-то не заметила.

– Завтра увидим полное дело, все фотографии, возможно, заметишь, – решил Самбуров. Он внимательно следил за лицом Киры, за эмоциями и чувствами, которые на нем отражались.

Специалист по психопатологии имела полное представление о бесчеловечности больной психики. Как никто понимала, на что способен убийца. Насколько извращены и безжалостны его представления о жизни. Из какого источника черпается жестокость. Какую угрозу несет людям.

Но сколько ни описывай, как видит рыба, в каких подробностях и деталях ни представляй, как рыба, ты сам так видеть все равно не будешь и чувствовать тоже. А значит, это всегда взгляд со стороны. Кира не могла видеть взором преступника, не могла чувствовать то, что ощущал он.

Сначала Григорий думал, что Кира, подобно большинству людей, сожалеет об убитых, о жестоко и бесцельно оборванных жизнях, переживает о родных и близких жертв, которые понесли утрату и обречены жить с горем. Огорчена и расстроена, как человек, который считает жизнь величайшей ценностью. Понимает и может оценить, как психолог, какие страдания переживут люди, потерявшие близкого человека, какие изменения претерпит их психика. Но вот сейчас Самбурова осенило.

Твою ж…

Киру Вергасову, специалиста по психопатологии, мучило чувство вины. Она считала себя в ответе за убийство, совершенное психически больным человеком. Ее угнетало то, что она не остановила убийцу до того, как он совершил непоправимое.

Кира говорила, не раз рассказывала ему, что дегуманизация происходит не