Полигон смерти - Андрей Жариков

— Да, как раз на этой площадке с КП заметили людей. Я говорил, что манекены, а они… Разворачивай! Предупреждать надо… Гони! — приказал полковник водителю. — Иначе попадем под взрыв.

На оборудованном подземном КП начальства не было, но кто-то там находился, имея связь с руководством, расположившимся в нашем пятом секторе.

Опытное поле не было безжизненным. Где-то жалобно тявкали собаки, слышалось блеяние баранов. Из-под колес взлетали жаворонки. Что они ищут на дорогах? Видимо, там, где нет растительности, легче найти зернышко, занесенное ветром.

Осенний день был пасмурным и холодным. Ночью выпал снег, чуть-чуть прикрыв землю. Он лежал белыми лоскутами там, где имелся травяной покров, и уже растаял на дороге и оголенных полянах. Распалили костер.

вершину возвышенности, с которой в ясную погоду хорошо видно Опытное поле, заняли москвичи из киносъемочной группы. Им не повезло: видимость плохая, поле не просматривалось. Киношникам расстелили брезентовый тент, снятый с грузовой автомашины.

Кто был в комбинезонах, кто в овчинных полушубках, а кто и в своих теплых куртках. Мы — группа офицеров полигона и некоторые специалисты из Москвы — все в комбинезонах из плотной плащ-палаточной ткани с капюшонами, в резиновых сапогах. Мне досаждал фурункул на ноге. Дома я едва надел яловые сапоги и решил не переобуваться, но резиновые сапоги взял. Они лежали в машине. На голове — шапка-ушанка. Резиновые перчатки почти никто не брал. Я надел меховые рукавицы. Многие офицеры кажутся толстоватыми и неуклюжими, потому что комбинезоны натянули на свое обмундирование, а сверху еще надели шинели или полушубки. Некоторые, в том числе и я, взяли комбинезоны побольше размером и надели их поверх полушубков. Тепло и полная гарантия: пыль не проникнет к телу.

Однако больше нам угрожали не радиоактивная пыль, а ударная волна и световое излучение, поскольку мы находились слишком близко к предполагаемому эпицентру. А вдруг летчики промахнутся? С высоты свыше десяти километров это вполне возможно, тем более что бомба будет спускаться на парашюте. Неожиданно подует посильнее ветер в нашу сторону, и окажемся мы «подопытными». И все же не думали о таком трагическом повороте. В те минуты я испытывал такое же чувство, как на фронте перед началом артиллерийской подготовки атаки. Легкий озноб и полная отрешенность: будь что будет.

Все мы, примерно человек тридцать, так и держались на середине пологого ската. Автомашины — легковые, грузовые и один автобус — были поставлены словно в парке — рядком внизу склона. Возвышенность прикрывала нас со стороны Опытного поля. При наземном взрыве это надежная защита. А когда мощный воздушный? Настроение у всех внешне бодрое, курильщики травились сигаретами и рассказывали анекдоты, иные молча грелись у костра. Состояние каждого из нас выдавала озабоченность на лицах. О взрыве, об опасности — ни слова.

Я со своим заместителем полковником Сергеевым приехал на передовой пункт ожидания (иначе его и не назовешь) на маленьком «газике» рано утром. Сергеев во всем полагался на меня, уже получившего опыт испытаний атомного оружия на полигоне. Несколько позже прибыли на грузовом автомобиле специалисты служб и штаба тыла, исследователи Петр Чесноков, Александр Никулин, Юрий Гвоздиевский, Александр Носков, Иван Перцев, Григорий Братякин. Чуть дальше, на склоне соседней высотки, находились люди, эвакуированные с пункта «Ша». Там тоже жгли костры.

Район размещения не был оборудован в инженерном отношении. Значительно дальше от нас, на полпути к городку, находилась невысокая смотровая площадка, куда выехали некоторые прибывшие из Москвы генералы и офицеры. Возглавлял эту группу генерал — лейтенант В. Ж. Малютов.

Главный маршал артиллерии М. И. Неделин, И. В. Курчатов, Е. П. Славский, Ю. Б. Харитон, А. Д. Сахаров и другие ученые, генералы и офицеры из Москвы и командование полигона расположились на временном КП в крайнем в сторону поля здании нашего научного городка «О», где размещались отделы, лаборатории, виварий и мастерские пятого сектора. Для командования и ученых подготовили комнаты, обращенные окнами к Опытному полю. Рамы были сняты, из помещения все вынесено. Неделин и Курчатов находились вместе в комнате с аппаратами связи с аэродромом и самолетом-носителем, основным КП и Москвой.

Взрыва с утра ожидали Н. С. Хрущев и министр обороны Г. К. Жуков.

Рядом с домом — смотровая трибуна под крышей. Ее заняли некоторые ученые и генералы. Удобно сидя в креслах, можно было бы наблюдать за картиной взрыва в ясную погоду. А что увидишь в пасмурный день на расстоянии семидесяти километров?

К встрече взрывной волны огромной разрушительной силы заблаговременно подготовился и наш жилой городок. Солдаты укрепили клиньями и распорками раскрытые двери и окна, поставили в небольшой низине палатки, в которых на случай дождя и ветра могли укрыться выведенные из дома люди. Все жители заранее были предупреждены о времени и месте сбора.

Возле каждого здания выставили охрану, и целостность содержимого в квартирах гарантировалась.

Воду и свет в городке отключили. Детей с родителями отвели в подвальные помещения госпиталя. Там просторно, тепло и, как были уверены, безопасно.

Во все населенные пункты, расположенные ближе двухсот километров от полигона, выслали офицеров. Они предупредили жителей, чтобы с 8 часов утра и до взрыва, который произведут «в целях народного хозяйства», все вышли из своих домов в указанное место.

За безопасность населения отвечал заместитель начальника штаба полигона полковник Г. И. Князев. В его подчинение выделили более ста офицеров из подразделений полигона и некоторых военных округов.

Соблюсти полную секретность испытания водородной бомбы было невозможно. Знали далеко окрест о происхождении грома в ясный день. В одном из аулов казашка родила девочку в тот момент, когда однажды прогремел взрыв. Отец назвал дочь Атомгиль — «атомная девочка».

6 ноября над Опытным полем уже была взорвана «малая» водородная бомба на большой высоте. На площадках ничего не выставлялось, и многие из нас не знали, что взрыв был водородный. До жилого городка докатилась ударная волна, но никаких разрушении не произошло. Нисколько не пострадал и пункт «Ша», а до него всего лишь семнадцать километров от эпицентра взрыва. Зато в Усть-Каменогорске не только слышали взрывы. Там пострадали некоторые постройки, кое-где повылетали стекла из рам. Это насторожило ученых. Такое аномальное явление было вызвано отражением ударной волны от верхних слоев атмосферы. В дальнейшем оно могло оказаться пагубным при мощном взрыве.