Бунин. Жизнеописание - Александр Ба­бо­ре­ко

«Когда я теперь вспоминаю это время — это было в сентябре в Одессе, — мне оно представляется очень приятным. И вот нельзя собственно никому сказать этого — из чего состояло это приятное? Прежде всего из того, что стояла прекрасная сухая погода, и мы с Аней и ее братом Бебой и с очень милым песиком, которого она нашла в тот день, когда я сделал ей предложение, ездили на Ланжерон. Надо сказать, что в Ане была в то время смесь девочки и девушки, и „дамское“ выражалось в ней тем, что она носила дамскую шляпу с вуалью в мушках, как тогда было модно. И вот через эту вуаль ее глаза — а они у нее были великолепные, большие и черные — были особенно прелестны. Ну, как сказать, из чего состояло мое приятное состояние в это время? Особенной любви никакой у меня к ней не было, хотя она и была очень милая. Но вот эта приятность состояла из этого Ланжерона, больших волн на берегу и еще того, что каждый день к обеду была превосходная кефаль с белым вином, после чего мы часто ездили с ней в оперу. Большое очарование ко всему этому прибавлял мой роман с портом в это время — я был буквально влюблен в порт, в каждую округлую корму…»[175]

Бунин ездил с Анной Николаевной в Крым и в имение Цакни под Одессой — Краснополье (или Затишье). Затишье — станция Юго-Западной ж. д., по пути из Одессы на Раздольное. Возвращаясь в Одессу на пароходе «Пушкин», он писал брату 1 октября 1898 года: «Видишь, я — в море и ужасно доволен этим. Возвращаемся с Анной Николаевной из Крыма, уехали в субботу на прошлой неделе, были в Ялте, Гурзуфе и т. д., потом в Севастополе и Балаклаве. Тут я перезнакомился с моими новыми родственниками. В Балаклаве — хорошо, земли тут у Цакни 48 десятин, и, как рассказывает его племянник, живущий в Балаклаве, все это стоит, а будет стоить еще более дорого… Он, то есть Николай Петрович, предлагал мне переселиться в Крым и заняться хозяйством»[176].

Бунин писал брату 15 октября 1898 года, что живет он «хорошо, совсем по-господски, Анна Николаевна — замечательно добрый, ровный и прекрасный человек, да и вся семья… Сейчас едем в именье — я, Аня и Беба, — будем охотиться. Но буду, конечно, и работать и там. Там все есть, лошади верховые и т. д. — словом, тоже все по-барски, даже кухарку с нами шлют… Пробуду там с неделю, не больше — корректура… Машенька не радует меня, такие грустные письма пишет…»[177]

Девятнадцатого октября 1898 года он писал ему же: «А в Краснополье (или Затишье) очень хорошо. Местность тут совсем голая, но гористая, усадьба стоит на склоне горы, а перед ней громадная долина, красиво замкнутая горами… Дом привел меня в восторг — огромный, массивный, уютный, старинный. Земли тут 800 десятин»[178].

В конце ноября Бунин вместе с Анной Николаевной побывал в Петербурге, а затем в Москве, 17 декабря присутствовали на премьере «Чайки» в Художественном театре [179]. Анна Николаевна числа 23-го уехала в Одессу.

Новый, 1899 год Бунин встречал с Юлием Алексеевичем в Москве, чувствовал себя одиноко. «Хотел бы я любить людей, и есть во мне любовь к человеку, но в отдельности, ты знаешь, — писал он жене 31 декабря 1898 года, — я мало кого люблю»[180].

Двадцать первого января 1899 года Бунин приехал в Одессу, побывав перед этим в Калуге у Марии Алексеевны.

Художник П. А. Нилус говорил в 1913 году, что в то время Бунин «увлекался Лоти, Роденбахом, читал По, восхищался Одессой»[181].

Не позднее февраля 1899 года Бунин получил письмо от Горького с отзывом о его книге «Под открытым небом». Горький писал, что в его стихах «огромное чутье природы»[182].

Шестого апреля 1899 года Бунин отправился из Одессы в Ялту. В этот день он писал брату: «Я, как видишь, плыву, упиваюсь положительно морем, пароходом, лунной ночью. Еду в Ялту, проветриться дней на пять, увидаться с Миролюбовым, Чеховым и Горьким, которые в Крыму»[183]. Весной 1899 года Бунин познакомился с Горьким. «Приезжаю в Ялту, — писал он в „Автобиографических заметках“ 1927 года, — иду как-то по набережной и вижу: навстречу идет с кем-то Чехов, закрывается газетой, не то от солнца, не то от этого кого-то, идущего рядом с ним, что-то басом гудящего и все время высоко взмахивающего руками из своей крылатки. Здороваюсь с Чеховым, он говорит: „Познакомьтесь, Горький“… Говорил он громко, с жаром, и все образами, и все с героическими, грубоватыми восклицаниями. Это был рассказ о каких-то волжских богачах из купцов и мужиков, которые все были совершенно былинные исполины»[184].

По словам Бунина, «чуть не в тот же день между нами возникло что-то вроде дружеского сближения…»[185]. Позднее, пишет Бунин, «мы встречались в Петербурге, в Москве, в Нижнем, в Крыму, — были и дела у нас с ним: я сперва сотрудничал в его журнале „Новая жизнь“, потом стал издавать свои первые книги в его издательстве „Знание“, участвовал в „Сборниках Знания“»[186].

Возвратился Бунин в Одессу 14 апреля и писал брату: «В Крыму видел Чехова, Горького (с Горьким сошелся довольно близко, — во многих отношениях замечательный и славный человек), Миролюбова, Ермолову, Давыдову с дочерью, с Марьей Карловной… Елпатьевского, художника Ярцева, Средина»[187].

Издатель «Журнала для всех» В. С. Миролюбов просил Бунина написать стихи о Пушкине к 100-летию со дня рождения поэта. 26 апреля Бунин писал ему:

«Сознание, что я во что бы то ни стало должен написать хорошее, да еще юбилейное стихотворение, умерщвляло во мне всякое чувство. А потом я уж истомился, и Пушкин стал представляться мне врагом». Стихи, по его словам, получились «жалкие»[188].

Творчество Пушкина, как и Лермонтова, всю жизнь было для Бунина высочайшим образцом настоящего искусства. Он не раз повторял, что «проза Лермонтова и Пушкина остались непревзойдены»[189].

По словам Бунина, он не знает «примеров такого такта и такого ума»[190], как у Пушкина.

«Мы почти ничего не знаем про жизнь Пушкина… А сам он ничего о себе не говорил. А если бы он совершенно просто, не думая ни о какой литературе, записывал то, что видел и что делал, какая это была бы книга! Это, может, было бы самое ценное из того, что он написал. Записал бы, где гулял, что видел, читал…»[191]

В дневниковых записях Г. Н. Кузнецовой приводится несколько высказываний Бунина о Пушкине. 22 декабря 1928 года, в связи с разговором о том, что хорошо было бы написать художественные биографии некоторых писателей, она записывает слова Бунина: