Том 6. Лорд Эмсворт и другие - Пэлем Вудхауз

— Фредерик, — спросил он, — кто эта девушка? Фредерик остановился и словно бы проглотил что-то очень большое.

— Девушка? — удивился он. — Какая девушка?

— Которую ты целовал на лугу, — ответил отец.

— Ах, эта! — воскликнул Фредди. — Да… — Он помолчал. — Да, да! Как раз хотел тебе сказать!

— Хотел?

— Еще как! Все в порядке. То есть ничего такого. Это моя невеста.

Лорд Эмсворт закричал так, словно одна из пчел, гудевших над клумбами лаванды, нашла время и силы ужалить его в шею.

— Кто она? Как ее зовут?

— Агги Доналдсон.

— Что?

— Это от «Ниагары», родители туда ездили после свадьбы. Понимаешь, она из Америки. У них там странные имена. Нет, ты подумай! Ниагара!

— Кто она такая?

— Красавица. Очень умная. Ты ее полюбишь.

— Кто она такая?

— Играет на саксофоне.

— Кто, — повторил лорд Эмсворт, — она такая?

Фредди откашлялся. Он понимал что. дольше скрываться незачем, но истина, вероятней всего, особой радости не вызовет.

— Понимаешь, — сказал он, — она родственница Макалистера. Приехала в Англию, понимаешь, гостит у него.

Лорд Эмсворт воздел руки и кинулся к тисовой аллее.

Старший садовник обернулся. Он был невысок и плотен, брови его подошли бы к более высокому лбу и вместе с рыжей бородой придавали ему устрашающий вид. Лицо у него было честное, да и умное, а вот сладости и света[18] в нем не хватало.

— Макалистер, — сказал граф, приступая к делу прямо, — где ваша родственница?

— Р-р-родственница?

— Да. Пусть она уедет!

— Куда это?

Лорду Эмсворту было не до всяких частностей.

— Куда угодно. Здесь ей жить нельзя.

— Почему?

— Неважно. Скажите, чтобы она уехала.

— Почему?

Лорд Эмсворт не заскрежетал зубами, но подскочил в воздух и уронил пенсне. Человек он был тихий, разумный и знал, что графы должны дважды подумать, прежде чем обращаться с низшими в ранненорманнском стиле,[19] но сейчас — не выдержал.

— Макалистер! — вскричал он. — Слушайте! Да, слушайте меня! Или она — или вы!

Свободные от бровей, бороды и усов части лица озарились странным светом; так озаряется тот, кто не забыл Беннокберна[20] и знает, что в его земле жили Уильям Уоллес[21] и Роберт Брюс.

— Хор-р-рошо, милорд, — сказал он. — Я уйду.

Лорд Эмсворт покинул поле битвы в ярости, но и в радости. Мысль о том, что шотландский садовник служил ему верой и правдой десять лет, не вызывала ни малейших угрызений.

Но позже, когда он курил после обеда, поруганный разум вернулся и тронул холодной рукой его сердце.

Что будет с тыквой без Энгуса Макалистера?

Вероятно, стоит сказать о том, как много значила тыква для нашего графа. Всем знатным родам чего-нибудь не хватает; род Эмсвортов не был исключением. Много поколений подряд из Бландингского замка выходили воины и правители, но ни один из них не получил премии за тыкву. За розы — бывало. За тюльпаны — допустим. За ранние сорта лука — естественно! Но не за тыквы. Можно ли это выдержать?

Год за годом пытался девятый граф смыть пятно с герба, но безуспешно. И вот появилась надежда. Глядя на золотистый шар, хозяин замка думал и верил, что сэр Грегори Парслоу-Парслоу, побеждавший три года подряд, не вырастит такой прекрасной тыквы.

Ухаживал за нею Макалистер. Он понимал ее. Он даже любил ее, сдержанно, как шотландец. Если он уйдет, что же будет?

Вот о чем размышлял лорд Эмсворт, когда день за днем пытался себя убедить, что на Макалистере свет клином не сошелся, и понимал, что это — пустая бравада. Главным садовником теперь был Роберт Баркер. Когда вы растите тыкву, вам не до сантиментов, и бедный граф признавал, что бывший помощник гордого Энгуса погубит все дело. Словом, он тосковал по шотландцу.

Быть может, ему мерещилось — но и тыква тосковала. Она худела и бледнела. На десятую ночь разлуки графу приснился странный сон: он обещал Его Величеству[22] показать превосходнейшую тыкву, но, когда они к ней пришли, они увидели крохотный шарик, не больше горошины. Лорд Эмсворт проснулся, еще слыша горестные крики своего короля; и гордость его сдалась, содрогнувшись напоследок.

— Бидж, — сказал он утром, — вы часом не знаете… где живет Макалистер?

— Знаю, милорд, — ответил Бидж. — На Бакстон-кресчент, одиннадцать.

— Бакстон-кресчент? В жизни не слышал.

— По-видимому, милорд, это у Кромвел-роуд. Меблированные комнаты. Макалистер там останавливается, потому что рядом Кенсингтонский сад. Он любил, — прибавил дворецкий с почтительным упреком, ибо дружил с мятежным шотландцем десять лет, — он любил, милорд, жить поближе к цветам.

Телеграммы ближайших полусуток вызвали неподдельный интерес на местной почте. Первая гласила:

«Лондон, Кромвел-роуд, Бакстон-кресчент, 11.

Вернитесь. Эмсворт».

А вторая:

«Шропшир, Бландингский замок, лорду Эмсворту.

Нет».

Этого граф не ожидал. Думал он туго, но справился и решил: пусть Роберт Баркер, надломленная трость,[23] побудет у тыквы еще дня два, а он тем временем съездит в Лондон и наймет самого лучшего садовника, какой только бывает.

Доктор Джонсон[24] полагал, что в Лондоне есть все на свете, и если вы устали от Лондона, вы устали от жизни. Лорд Эмсворт бы с этим не согласился. Он ненавидел Лондон. Его мучали толпы, запахи, мухи, омнибусы, такси и мостовые. Мало того — злосчастный город не мог произвести хорошего садовника. Граф обошел все агентства, расспросил всех кандидатов — и ни один из них ему не подошел. Жестоко говорить так о людях, но самый лучший из них был хуже Роберта Баркера.

Вот почему он был грустен, когда, на третий день, стоял у своего клуба, думая о том, куда же теперь пойти. Все утро он отвергал садовников, а что, кроме этого, можно делать в таком городе?

И тут он вспомнил, что тогда, за завтраком, Бидж говорил про Кенсингтонский сад. Можно пойти туда, посмотреть на цветы.

Он собрался уже взять такси, когда из отеля «Магнифисент» вышел молодой человек. В нем было что-то знакомое. Он перешел дорогу, и лорд Эмсворт, еще не веря своим глазам, странно закричал.

— А, здравствуй! — удивился и Фредди.

— Что… что ты тут делаешь? — спросил лорд Эмсворт с оправданной тревогой отца, давно запретившего сыну ездить в Лондон.

Фредди растерянно почесал правую ногу носком левой ноги.

— Понимаешь… — сказал он.

— Я понимаю, что тебе запрещено ездить в Лондон.

— Конечно, конечно, только я…

— И вообще, зачем сюда ездить, когда есть Бландинг?

— Да, конечно, только… — Тут Фредди почесал правой ногой левую. — Я как раз хотел тебя повидать. Именно! Очень хотел.

Это было не совсем так. Кого-кого, а своего отца Фредди видеть не хотел. Он хотел написать ему записку. План у него был такой: оставить записку (как можно более осторожную) и убежать, как кролик. Непредвиденная встреча этому плану помешала.

— Почему? — спросил лорд Эмсворт, резонно удивляясь, что сын хочет его видеть.

— Я… э… хотел тебе кое-что сказать. Новость.

— Вероятно, она очень важная, если ты приехал в Лондон.

— Именно. Очень важная. Ужас, какая важная! То есть исключительно. Ты ничего, в форме? Выдержишь?

— Фредерик! — вскричал лорд Эмсворт. — Говори! Скажи мне все! Кошки, да?

Лорду Эмсворту казалось, что кошки могут сделать с тыквой что-то страшное и лежат в засаде, поджидая. Фредди удивился.

— Кошки? Какие кошки?

— Фредерик! Что с тыквой?

В нашем грубом мире есть люди, которых не трогают тыквы. К их числу принадлежал и Фредди. Мало того — он, как правило, отзывался о «Надежде Бландинга» с прискорбной насмешливостью и называл ее «Надди».

— Вроде ничего, — беспечно ответил он.

— Тогда о чем ты говоришь? — вскричал лорд Эмсворт. — Зачем ты сюда приехал? Зачем меня пугаешь?

Осторожно глядя на раскипятившегося отца, высокородный Фредди вынул из жилетного кармана какую-то бумажку.

— Понимаешь, — нервно сказал он, — это записка. Хотел тебе оставить. Ты ее прочитай. Ну, пока!

И, сунув записку несчастному графу, Фредди ушел, а граф растерянно и огорченно смотрел, как он прыгает в кэб. В сущности, его огорчало все, что бы Фредди ни сделал, но больше всего — вот такая загадочность.

Покрутив и ощупав записку, он внезапно понял, что тайна будет меньше, если он ее прочитает, — и надорвал конверт.

Записка оказалась короткой, но интересной.

«Дорогой отец!

Понимаешь, мне очень жаль, только я больше не мог, поехал в город, и мы поженились. Приехал ее отец, ты понимаешь, и достал специальное разрешение, так что нас сразу поженили. Большой силы человек. Хочет тебя видеть. Все обговорить, понимаешь. Он тебе понравится, могучий дядя.