Джон, Пол, Джордж, Ринго и я (Реальная история ‘Битлз’) - Тони Бэрроу

Я обнаружил, что Ринго редко бывает инициатором разговора, если это только не было просьбой зажечь свет или чего-либо такого же банального. С другой стороны, если я пытался начать более содержательный диалог, он был полностью готов принять вызов. Я нашёл его весёлым собутыльником, и мне нравилось его сдержанное чувство юмора. У него, бывало, появлялись несколько замечательных острот, и он придумывал абсурдные броские фразы, как, например, ‘вечер трудного дня’, ’восемь дней в неделю’ и ’завтра никогда не знает’. Моим любимым был его импровизированный ответ, который он дал ведущей ‘На старт, внимание, марш!’ Кэти МакГоуэн на пике борьбы между модниками и рокерами: “Битлы – не модники, не рокеры. Мы просто мокеры”. На протяжении всех лет яростного испытания битломанией и много позже Ринго оставался безмятежным и уравновешенным. Ближе к концу 60-х годов он оказался тем, кто был наименее вовлечён или травмирован ухудшением отношений внутри ансамбля, хотя он был так подавлен отсутствием у самого себя прогресса и всё более возраставшей враждебностью между участниками ансамбля, что он ушёл. Чтобы сделать возвращение простым для него, остальные почти проигнорировали его короткое отсутствие, прикрыв его и почти шутя между собой, что у него продлённые выходные. Ринго осознал, чего он лишается, и поспешно вернулся в состав.

В отношении менеджмента Ринго избегал перебранок и доставлял людям из офисов НЕМС меньше всего проблем. Он нуждался в помощи или массаже его эго меньше всех из четверых и был крайне – излишне – благодарен за самую небольшую работу, сделанную нами для него. Его требования никогда не являлись безрассудными, и его было легко удовлетворить. Его ожидания никогда не были завышенными, и он редко использовал известность ‘Битлз’, чтобы получить особое отношение. Из четверых он изменился меньше всех за те шесть лет, которые я работал с ‘Битлз’. В ранних интервью прессы с Джоном, Полом и Джорджем, Ринго говорил мало. Но когда, в конце концов, он подключался, он мог добавить какие-нибудь потрясающе смешные концовки, которые превосходили всё, что было до этого. Как и Джон, он любил играть словами, хотя словарный запас Ринго был относительно узок, и стиль его юмора был довольно прямолинейным. Его застывшее, неулыбающееся выражение лица часто приводило к тому, что он казался несчастным, но он настаивал, что он совершенно доволен, но он не может отвечать за выражение своего лица. Его лицо просто не выглядит счастливым: “Моё лицо может выглядеть не слишком довольным, но всё остальное от меня довольно”. Как-то он сказал мне вполне серьёзно: “Я никогда не осознавал, что у меня большой нос, пока не стал известным, и один парень из ‘Еврейских хроник’ не позвонил мне. Мне пришлось объяснить, что я не еврей”. Неизбежно, Ринго получал меньше фанатской почты, чем остальные, просто потому, что фанаты чувствовали, что знают его не очень хорошо. В действительности, однажды это заработало ему симпатии, когда американские девушки сжалились над ‘битлом на заднем плане’ и сплотились ради поддержки Ринго и даже превратили одну чепуховую запись-посвящение под названием ‘Ринго – в президенты’ в небольшой хит в Штатах.

В течение лета 1967 года Пол уговаривал битлов подписать петицию, говорящую, что закон против марихуаны в принципе аморален, а на практике не действует. Она должна была стать объявлением на всю страницу в ‘Таймс’. Подписанный примерно 65 человеками, - все разной степени известности из различных сфер деятельности – этот перечень планировался к публикации 24 июля. За несколько дней до появления этой петиции в печати, остальные с Флит-стрит пронюхали об этом проекте, и репортёры начали названивать мне по поводу участия битлов. Они говорили мне, что Джон, Пол и Джордж подписали, а имя Ринго отсутствовало. Они спрашивали: “Существует какой-то раскол среди четырёх ‘чёлок-шваброй’ в дебатах о курении марихуаны?” Я поставил этот вопрос перед шокированным Ринго, который в изумлении уставился на меня: “Какое ещё объявление?”, - воскликнул он. “Никто не говорил мне об этом”. Как обычно, Ринго узнавал обо всём последним, хотя не сказать, что кто-то из нас машинально упускал его из виду. Его подпись спешно была добавлена к остальным.

В марте 1965 года во время съёмок второго битловского художественного фильма ‘Помогите!’ на природе австрийского лыжного курорта в Обертауэрне заболел валлийский актёр Виктор Спинетти истощающим вирусом наподобие гриппа, который уложил его на несколько дней в постель отеля. По очереди, Джон, Пол, а затем Джордж, сидели у его кровати и, один за другим, прилагали максимум усилий, чтобы развеселить его. Все попытка оказывались безуспешными. Затем прибыл Ринго, схватил меню обслуживания номеров и уселся рядом со Спинетти. Открыв меню и немного помолчав, Ринго торжественно начал читать: “Давным-давно жили да были три медведя…”. Спинетти взорвался смехом и позже отдавал должное Ринго за ускорение своего выздоровления.

На протяжении короткого времени Ринго имел небольшой личный успех в кино, и вместе с ‘Битлз’ и сам по себе; юмор его ролей на экране больше зависел от молчаливого дешёвого фарса и эпизодов с пантомимой, чем от текста сценария. Ринго не был великим актёром, но у него был талант изображать беззаботность. Думаю, что, возможно, он хотел впоследствии стать певцом кантри-н-вестерна, но ему, как битлу-ударнику, было бы трудно долго подтверждать состоятельность посреди нэшвилльской толпы. Достижения его карьеры никогда не внушали такой благоговейный трепет и не получали такого широкого распространения, как у Джона, Пола и Джорджа. Он был доволен своей работой на ударных, но у него было не так много дел, когда великолепная четвёрка распалась. По моей оценке Ринго уступает только Полу в желании оставаться ведущим эстрадным артистом, работающим ударником в центре внимания публики. Ринго является единственным бывшим битлом, который повернул бы часы вспять до расцвета битломании и с готовностью повторил бы всё вновь. Меня не удивило, когда я узнал, что он был достаточно сентиментальным и тоскующим по прошлому, чтобы заботливо ухаживать среди прочих своих сувениров за одеждой, которую он носил почти 40 лет назад в битловском музыкальном комедийном фильме ‘Волшебное таинственное путешествие’. И после развода и многих переездов он сохранил уникальную коллекцию из более, чем 50 открыток, присланных ему остальными ребятами за все эти годы из различных частей света. Он собрал их одну книгу, которая была опубликована ближе к концу 2004 года в благотворительных целях. Я сомневаюсь, что кто-нибудь из остальных сохранял письма или другие памятные вещи из шестидесятых годов, которые напоминали бы о годах великолепной четвёрки.