Всему вопреки - Виолетта ВУ

− Если вы переживаете за ее судьбу, − тем временем продолжил Энтони, − то смею вас заверить, что Адриан очень хороший человек, с покладистым характером, и служит мне верой и правдой. Анна будет с ним счастлива.

Лорд Фарделл усмехнулся:

− А что скажет сама Анна по этому поводу? А то стоит, будто воды в рот набрала. Ну, − лорд повернулся к служанке, − согласна ты, девушка, быть женой воина и жить при замке Кардонис?

Леди Говера вскинула голову на мужа и воскликнула возмущенно:

− Фредерик! Но это моя служанка!

− Я тебе предоставлю их с десяток на выбор, − отмахнулся от жены лорд Фарделл. – Тем более, чем дальше от нашего сына будет эта особа, тем лучше будут соблюдаться условия обручения нашего сына и сестры лорда Карлайла. Так что ты скажешь, Анна?

Анна покраснела, опустила голову и прошептала:

− Я согласна выйти замуж за Адриана, воина лорда Карлайла.

− Тогда иди, собирайся бегом, дурочка, − прикрикнул лорд Фарделл.

Анну словно ветром сдуло. Но какой скарб у служанки?! Уже через несколько минут она выбежала из замка с небольшим узелком. Энтони даже отойти не успел от крыльца.

Издалека за сценой наблюдал сам Адриан, волнуясь по поводу успешности переговоров. Когда Анна метнулась в замок, у Адриана сердце пропустило один удар. Он решил, что лорд не отпустил свою служанку, и она убежала оплакивать свою участь. Но когда Анна выбежала на крыльцо с небольшим узелком, душа воина возликовала. «Моя!» − думал Адриан, − «Теперь она моя!» И молодой воин направил своего коня к замку, навстречу своей любимой. Поравнявшись с Анной, Адриан протянул руку и подсадил девушку к себе на коня. Анна сразу доверчиво прижалась к возлюбленному. Уезжая, она даже не оглянулась на замок Дримстоун.

Другим же влюбленным пришлось расстаться. У Мары все лицо было опухшим от слез. Но Дарелл этого будто не замечал, для него его любимая все равно оставалась самой прекрасной на свете девушкой. Вечером, когда было вынесено решение относительно их обручения, Дарелл с Марой остались одни в зале замка, когда все разошлись на ночлег.

Дарелл обнимал и целовал свою любимую, говорил ей ласковые слова, возбуждая ее, но и возбуждался сам. Он еле сдерживался, чтобы не сделать чего-то лишнего. Мара чувствовала жар его тела даже через ткани платья, понимала, что само ее тело жаждало чего-то еще, но и боялась всего этого как любая девственница. Однако Дарелл держал себя в руках. Он и уговаривал свою будущую жену, и увещевал, что все будет хорошо. Слез при расставании Мара не могла удержать. Успокоилась она только утром, когда Элизабет пообещала, что привезет ее вскоре в Дримстоун снова.

Дарелл утром был в безобразном настроении, потому что накануне, после расставания с Марой, он нашел Анну, но та ему отказала в удовлетворении его мужских потребностей, первый раз за все время бытия их любовниками:

− Лиззи, зачем ты грызешь эти горелые корки, да еще и с утра? – раздраженно спросил он сестру.

− А потому, дорогой братец, что эти горелые корки спасают меня от утренней тошноты, − ничуть не обиделась на брата Элизабет.

− Надо будет запомнить и рассказать это Маре, когда она понесет от меня.

− Дарелл, ты обещал быть благоразумным! – Элизабет была ошеломлена такой откровенностью брата.

− Я не думаю, что смогу выдержать долго без женского общества, сестра, − доверительно склонив голову, тихо проговорил юный лорд Фарделл. – Вот сегодня мне отказала и Анна.

− Да? А я, кажется, догадалась, почему, − и Лиззи показала брату на Анну, сидящую перед Адрианом на его лошади.

− Крепись, братик, тебе предстоит нелегкое испытание, − и со смехом пошла к Грому, коню лорда Фарделла.

Все еще смеясь, Элизабет спросила супруга:

− Кажется, в нашем отряде прибавление?

− Да, Адриан и Анна удивили сегодня утром. Но из них получится отличная супружеская пара! Садись уже, любовь моя, пора в путь. Мы и так уже задержались.

Элизабет не нужно было долго уговаривать, она подала руку мужу, и тот ловко подкинул ее к себе на лошадь.

− От тебя пахнет хлебом, дорогая.

− Да, я жую горелые корочки с утра, чтобы не было тошноты. Знаешь, а ведь помогает. – Но тут ее вывернуло наизнанку со всеми ее горелыми корочками. Энтони только успел подхватить ее, чтобы та не свалилась с лошади.

− Ничего, любимая, ребенку нашему просто не нравится твоя диета.

Леди Говера увидела, как вырвало дочь, прямо сидя на лошади, и испугалась за ее здоровье.

− Не бойся, мама, − ответил стоящий рядом мрачный Дарелл, − это просто Лиззи забыла тебе сказать, что вы с отцом скоро станете бабушкой и дедушкой.

Супруги Фарделл были ошеломлены таким известием, но, придя в себя от первого шока, обрадовались. Хотя и посетовали на то, что Элизабет сама им об этом ничего не сказала.

25.

Весь месяц Элизабет почти не вставала с кровати. Она не могла ничего есть. Все, что она съедала, через какое-то время отвергалось ее организмом. Макгроув, как и обещал, прислал опытную повитуху из деревни. Та постоянно крутилась подле хозяйки, конкурируя с Бесс, которая очень ревностно отнеслась к тому, что за «ее ягодкой» ухаживает кто-то другой.

Но Макгроув решил возобновить свои ухаживания, и постепенно Бесс частично переложила заботу об Элизабет на плечи повитухи.

Энтони не находил себе места от беспокойства. И даже чуть не сорвал сделку с выгодным покупателем, не вмешайся вовремя Макгроув.

− Соберись, мальчик! Нельзя так изводиться из-за реакции организма твоей жены на беременность. Ты же погубишь нас всех. Потерпи, все пройдет. Организму Элизабет просто надо привыкнуть к тому, чтобы кормить еще одного человечка у нее внутри.

Энтони слушал друга, немного успокаивался, но узнав об очередном приступе жены, снова ударялся в панику.

Мара была расстроена не меньше Энтони состоянием Элизабет, но по другой причине. Лиззи обещала свозить ее в замок Дримстоун, но состояние здоровья не позволяло ей это сделать. И Мара страдала в разлуке с любимым.

Сам Дарелл также страдал, но его отвлекали дела земель Фарделлов. Они ездили в Даривен на ярмарку продавать шерсть овец из своих отар, потом началась охота для запасов мяса на зиму, и у молодого лорда Фарделла почти не оставалось времени для страданий по любимой невесте.

Через полтора месяца Элизабет вдруг стало лучше, и она попросила еды.