Лазурный гигант - Андре Лори

— Но как объяснить само нахождение ключа среди этой застывшей бесплодной природы?

— Холод захватывает только тонкую кору земного шара, под ней же скрыт вечно пылающий очаг. Где бы мы ни находились, даже на полюсах, огонь не очень далеко от нас. Этот ключ, может быть, еще недавно кипел, охлаждаясь по мере просачивания сквозь почву, он еще остыл не так, как окружающая атмосфера; он остынет окончательно, лишь смешавшись с огромным соленым пространством. Вот единственное объяснение, какое я могу дать, но за верность его не ручаюсь…

— По-твоему, мы стоим здесь над вулканом? — сказал Жерар. — Нечего сказать, не очень-то удачно выбрали мы остров!

— На всей поверхности земного шара нельзя ручаться, что не находишься над вулканом! Земная кора так тонка по сравнению с той громадной расплавленной массой, которая скрыта под ней, что еще удивительно, как мало бывает землетрясений. Если думать об этом постоянно, никогда нельзя уснуть спокойно!

— Ну, так не станем об этом и разговаривать! — воскликнул Жерар. — Наши уже встали. Пойди, доложи о результатах нашего осмотра. А я попытаюсь раздобыть какое-нибудь блюдо к обеду!

ГЛАВА XI. Эпидемия сумасшествия

Пять дней прошло с тех пор, как потерпевших крушение выбросило на этот негостеприимный берег, а никакой корабль не показывался вдали. Тщетно всматривались они в беспредельную водную пустыню и днем, и ночью жгли костер на высоком прибрежном утесе. Никто не проходил мимо.

Согласно правилам морской дисциплины, принятым во всех европейских флотах, капитан Марстон собирал каждый день весь оставшийся в живых экипаж «Сома» и трех французов для совместного обсуждения событий дня и мер, которые надлежало принять.

На этот раз речь шла о трудности доставать необходимый для поддержания огня горючий материал.

— Нужен ли, в конце концов, этот сигнальный огонь и днем, и ночью? — спросил Анри. — Положим даже, что какое-нибудь несчастное судно зайдет в эти края в погоне за китами, — что маловероятно, так как за все время нашего пребывания здесь мы не видели ни одного кита, — но кто нам поручится за то, что наш огонь не примут за извержение вулкана? А в таком случае корабль поспешит даже удалиться. И кому придет в голову мысль, что на этом острове живут люди?

— Но все-таки кому-нибудь эта мысль может прийти, — горячо возразил Жерар, — и мне кажется, что, как ни мало шансов, мы должны поддерживать огонь. Подумайте только, как мы будем проклинать себя, если по нашему упущению какое-нибудь судно пройдет мимо, не заметив нас!

— Конечно, — сказал и капитан, — как ни мало шансов, не нужно никогда упускать случая!

— Еще бы! Я не дождусь минуты, когда мы оставим этот ненавистный остров. Здесь невыносимая тоска! Что касается «начертаний» в пещере, хотя они представляют несомненный интерес, я нахожу, что в достаточной мере насладился их созерцанием. Кроме того, если желаете знать мое мнение, кто знает, дождемся ли мы желанного корабля, а тем временем не мешало бы подумать об изыскании других способов спасения!

— Да, но какие могут быть способы? — вскричал капитан. — Назовите нам хоть один, мы примем его с радостью. — Механик объявил, что не в состоянии исправить здесь повреждения «Сома», иных же способов я, право, не вижу!

— Ну, уж эти специалисты вечно таковы, страшные рутинеры! — горячо воскликнул Жерар.

— Хотел бы я знать, что бы вы делали на моем месте? — обиженно возразил капитан.

— Почем я знаю? Попробовал бы, быть может, восстановить «Эпиорнис», чтобы выслать разведчиков…

— «Эпиорнис»! — печально сказал Анри. — Неужели ты думаешь, что мы с Вебером забыли о нем? Да я только и мечтаю о нем! Но у нас нет ни материала, ни необходимых для починки инструментов. Я внимательно осмотрел бесформенные обломки несчастного аэроплана. Остов изломан, винт не действует, правое предплечье раздроблено, механизм сломан, крыло повреждено. Только левое крыло сравнительно мало испорчено. У нас нет ни меди, ни алюминия, ни чугуна, ни молота, чтобы выковать необходимые части. Из гранита ведь не сделаешь остов. Будь у нас остов, остальное я сделал бы с помощью кузницы «Сома» и имеющихся на нем материалов. Мотор цел, но и мотор ни к чему, когда нет рычага!

Все угрюмо молчали, сидя кружком на песчаном полу пещеры.

Вдруг Жерар, сидевший лицом к морю вскочил с радостным криком.

— Нет, я не ошибаюсь!.. Смотрите!.. Парус!..

Все вскочили со своих мест и посмотрели в указанном Жераром направлении.

Вдали, на темном горизонте, что-то смутно белело.

— Корабль!.. Наверное корабль! — повторял Жерар. Потом он выбежал из грота и, тысячу раз рискуя сломать себе шею, как серна, вскарабкался на утес, где стоял приставленный для поддержания огня часовой.

— Скорее костер побольше!.. Корабль!.. Ради Бога, скорее!.. — кричал он.

И, не теряя времени, он сам сгребал сухие водоросли и подбрасывал их в горевший уже костер, раздувал пламя, в то время как матрос неподвижно уставился на горизонт.

— Where about, sir, where?.. (Где? Где?) — спрашивал он, и лицо его судорожно подергивалось от волнения.

Когда он наконец увидел вдали белое пятнышко, радость выразилась у него странным образом. Он упал на колени, простирая руки к кораблю, и крупные слезы катились по его смуглому лицу. А другие матросы внизу пели, плясали, обнимали друг друга, как в бреду. Для моряка пет ничего более ужасного, как быть выброшенным на пустынный остров. Они уже отчаялись получить помощь, а теперь, видя эту возможность так близко, несчастные потеряли голову. Жестикулируя, как сумасшедшие, они друг за другом взбирались на утес.

Вебер и Анри последовали за ними. Вот они все— сосредоточенно ждут спасителей. Сердце так и бьется в груди. Капитан и Вильсон, держа наготове винтовки, собираются выстрелить, когда корабль подойдет ближе, чтобы привлечь внимание экипажа.

Хотя корабль был еще далеко, с каждой минутой он виднелся все яснее и яснее. Капитан не отрывался от подзорной трубы. За маленькой группой людей белым пламенем в тихом воздухе спокойно горел костер. Черный дымок взвивался над ним. Издалека этот огонь должен был казаться каким-то призраком, одним из тех явлений природы, которые так часто встречаются в океане, что моряки под конец привыкают к ним и относятся к ним безразлично.

Корабль все приближался, его серебристый парус выделялся на голубом небе и синеве волн.

Потерпевшие крушение ожидали молча, они, казалось, все обратились в зрение…

Вдруг корабль как будто изменился, он удлинился, должно быть, повернулся боком, потом снова превратился в точку и медленно-медленно, как призрак, стал удаляться.