Растущая луна: зверь во мне - Алена Даркина

— Не сидите, накладывайте в тарелки, — распоряжался Авиел. — Мы должны уже давно трапезничать.

Раздался стук молотка, Корсак встал и начал тост. Причем, начал с середины, будто он уже давно произносил его. Когда в комнату вошел Охотник, все замерли с бокалами вина.

— Добрый день, — Халвард окинул всех взглядом, от которого у присутствующих на мгновение похолодело сердце. — А раньше на такие праздники в первую очередь звали Охотника, — заявил он.

Ифреам торопливо вскочил и уступил место во главе стола. Халвард неторопливо прошел туда, тяжело опустился на стул, поковырял в поставленной перед ним тарелке, потом положил руку на плечо Делайи.

— Значит, в честь тебя праздник? И как? Много пожелали? — мальчишка насупился. Он очень хотел сбросить ладонь Охотника, но терпел. — Ты возьмешь имя. И будешь хорошим эйманом, — заверил Халвард. — Если твой дед не наделает глупостей.

Авиел порадовался, что Беркут вполне овладел собой: на заявление Охотника не вздрогнул и не побледнел.

— Я помирился с братом, но если ты против, он немедленно уйдет, — торопливо вступил Ифреам.

— Против я или нет, надо было раньше узнать. Нет?

— Извини, Охотник.

— Да ладно, — небрежно махнул он. — На Обряде сочтемся, — и оскалился.

— Я лучше пойду, — Авиел поднялся.

— Иди-иди, — одобрил Халвард. — И Ганни прихвати. Делайя тоже покинет нас, имя еще не взял, не стоит взрослые разговоры слушать. А с остальными я покалякаю.

Каракару не нравилось происходящее, но изменить он ничего не мог. Когда он с сыном и внучатым племянником покинул столовую, за спиной стояла гробовая тишина.

22 ухгустуса, Жанхот

Известие об аресте Тагира очень расстроило Илкер. Но вскоре это печальное событие вытеснила другая мысль: завтра она познакомится с родителями Ялмари. Будет назначена дата свадьбы, они поедут к тете, и, кажется, зря Илкер ее не предупредила. Хватит ли у нее мудрости вести себя тактично? Хотя она ведь тоже дочь дворянина и не забывала о манерах даже с неприятными людьми.

Об этом Илкер размышляла вечером. Утром от волнения проснулась рано, снова думала о том же. Долго ворочалась в кровати, наконец встала, еще раз исследовала нарядное платье: точно ли оно в порядке? Не хочется, чтобы родители Ялмари подумали, что она неряшлива. За дверью просыпались горничные. Илкер подождала немного, а затем выглянула и позвала Пайлун. У нее так и не хватило смелости сообщить о своей радости сразу всем. Но подруге она скажет.

— Что-то случилось? — Пайлун была встревожена.

— Только хорошее. Пожалуйста, сделай мне прическу. Сегодня Ялмари представит меня своим родителям. Я хочу сказать, как свою невесту.

Пайлун смотрела на Илкер, точно не понимая. Потом опустилась на кровать.

— Он знакомит тебя с родителями? — переспросила она.

— Да, — радостно подтвердила девушка.

Подруга взяла Илкер за руку, будто собиралась поведать какую-то тайну. Но задала новый вопрос:

— Ты выходишь замуж за лесника?

— Да, — втолковывала Илкер. — Но я ведь горничная, что в этом такого?

— Ничего.

Пайлун встала и собралась выйти.

— Так ты сделаешь мне прическу? — уточнила девушка.

— Я… не знаю. Мне что-то нехорошо.

Илкер вздохнула, пожала плечами и расчесалась сама. За дверью что-то горячо обсуждали горничные, и она была уверена, что обсуждают ее помолвку. Девушка разглядывала себя в маленькое зеркальце. Нет, будет лучше, если подруги осмотрят ее и выскажут замечания. Она толкнула дверь и сразу услышала разговор.

— …Ну так же нельзя! Так даже со мной не поступили, я знала, на что шла, а она не знает, что станет его любовницей. Это же подлость, ужасная подлость, а мы молчим.

Оказывается, говорили не о ней и у Пайлун были веские причины, чтобы расстроиться. Когда кого-то обижают, нет сил радоваться за другого. У нее также было, когда она узнала об аресте Свальда. Одна надежда, что Полад разберется и отпустит парня.

Реума заметила Илкер и шикнула. Пайлун всмотрелась в подругу.

— Что случилось? — поинтересовалась девушка. — О ком вы разговариваете?

— Об одной горничной, — Пайлун была наполнена решимостью и скорбью. — Принц хочет сделать ее своей любовницей. Представляешь, девушка встречается с ним и не знает, что он принц. Он хочет познакомить ее с какими-то родителями, а у него только мать жива. Наверно, наймет кого-то, чтобы бедняжка считала, что все по правилам, что она вышла замуж… А нам приказали молчать. А я говорю, что так нельзя! — при последних словах, она оглядела горничных, но девушки отвернулись.

Одна заметила негромко:

— Может, и нельзя, но и в тюрьму никому не хочется. Не так уж плохо быть любовницей принца.

— Да пусть будет любовницей, но чтобы она знала об этом! — тут же возмутилась Пайлун. — Чтобы она знала, на что идет, я же этим возмущаюсь!

— Ужасно, — опечалилась Илкер. — Я ни разу не видела принца, а тут такое… А хотите, я эту девушку предупрежу? Все-таки Ялмари очень близок с Поладом…

Послышался нервный смешок.

— Ты хотя бы узнай, как выглядит принц… — скривилась Пайлун, и тут же ее лицо озарилось. — А знаешь что? Ведь портрет принца есть в зале Славы. Пока жених не пришел, пойди и посмотри.

— Почему бы и нет? Пойду. И обязательно скажите, кто эта девушка, я попробую ее предупредить, пока самого страшного не произошло.

— Да-да, после скажем, — заверила Пайлун. — Иди скорее.

Илкер вышла в коридор и услышала, как горничные снова зашумели. Зал Славы находился этажом выше.

Она лишь однажды заглянула в этот салон. Его декорировали не хуже остальных, но она не задержалась здесь. Множество изображений правителей Энгарна немного пугало. Казалось, будто десятки покойников наблюдают за тобой со стен. Но сейчас она имела определенную цель, поэтому мельком взглянув на изображения древних королев с их семьями, сразу прошла дальше, читая подписи к картинам. Вот то, что ей нужно. "Королева Эолин с принцем Ллойдом и принцессой Эолин". Этот парадный портрет сделали на сорокалетие королевы. Сохранившая красоту женщина сидела на стуле в пол-оборота, с прямой спиной. Слева чуть, прижимаясь к матери, словно ища защиты, стояла хрупкая несформировавшаяся девочка — в шестнадцать лет принцесса Эолин мало походила на нынешнюю красавицу. А позади матери, точно защищая ее, стоял…

Илкер задохнулась, она, не веря глазам, смотрела на картину, а в голове шумели разные голоса:

"Не слышала, что у нас есть лесник".

"Молод слишком для лесника".

"Еда я у тебя прямо королевская: пирожные…"

"Боже мой, это же обо мне Пайлун говорила, — Илкер задрожала. — Это меня хотят обмануть, а горничные молчат, потому что им приказали…"