Дело петрушечника - Персиков Георгий

Покойный художник проживал в крохотной мазанке на два окна, с камышовой крышей и синими ставнями. Барабанов разорвал бумажку с подписью полицейского инспектора и распахнул дверь, ведущую в тесные сени.

Внутри остро пахло красками, скипидаром и плесенью. В сенях царил разгром, в углу валялись поломанные мольберты, банки с засохшей краской, тряпки и осколки стекла. «Орлы» Цеховского перевернули тут все, но забрали с собой совсем немногое. В комнате тоже все было вверх дном — ящики в комоде вывернуты, нехитрая кухонная утварь художника разбросана по полу. Барабанов оказался прав — полицейские забрали только записи, дневники, картины и альбомы из последних, те, что были под рукой.

Около получаса напарники кружили по крохотной хате безо всякого результата. Ансельм молча стояла посреди комнаты, закрыв глаза и растопырив тонкие пальцы — ловила эманации, исходящие от раскиданных предметов. Барабанов заглядывал во все углы и на дальние полки, наконец он опрокинул на себя банку желтой краски, испачкал рукав, принялся искать скипидар, чтобы отмыться, раскидал поломанные мольберты в сенях и вдруг наткнулся на маленькую, оклеенную обоями дверцу под лестницей, ведущей на чердак. Нестор открыл дверцу, и в лицо ему ударил запах гнили. Тут, видимо, хранились холсты и всякая ветошь, но по весне чулан залило водой, и все запасы художника пропали. Однако коробки на верху этажерки чудом уцелели. На ближайшей из них виднелись карандашные цифры: 18**. Десять лет назад!

— Лилия! Лилия! Кажется, я нашел кое-что! Мне нужна ваша помощь!

Через секунду побледневшая еще сильнее обычного Ансельм уже стояла рядом с ним.

— Подержите, пожалуйста, лесенку. По-моему, там, наверху, находится то, что мы ищем. Видите дату на коробке?

Ансельм молча кивнула, закусив от волнения губу. Пока она придерживала шаткую, колченогую стремянку, найденную в куче хлама неподалеку, Барабанов взобрался наверх и, балансируя, словно эквилибрист, начал спускать вниз тяжелые коробки.

Первая из них принесла разочарование — внутри находились только старые пожелтевшие газеты, десятилетняя подборка «Телеграфа» и «Вестника К.». Во второй — эскизы и наброски, но все достаточно свежие, не более пяти лет. Третья коробка была покрыта ковром пыли и почернела с задней стороны, Нестор осторожно стер пыль пальцем, обнажив дату, и у него немедленно перехватило дыхание: 18**! Пятнадцать лет назад! Он откинул крышку и принялся вытаскивать папки и блокноты, расшвыривая их вокруг. Не то, не то, слишком рано… Но вот на самом дне притаилась бурого цвета папка с подписью в уголке — ровно шестнадцать лет назад! Барабанов дрожащими руками отцепил застежку, Лилия, широко раскрыв глаза, смотрела из-за его плеча.

— Нестор, — прошептала она, — оно там. Я чувствую его.

Он осторожно раскрыл папку и вынул первый лист. Ничего особенного — фонтан на площади в К. Следующий — памятник Императору в трех ракурсах карандашом. Потом кони на Аничковом мосту, старательно срисованные с открытки. Парадная лестница. Портрет какой-то девушки, еще портрет, еще…

Вдруг оба вздрогнули и отшатнулись, едва не упав на пол. На следующем портрете было изображено хорошо им знакомое круглое и довольное лицо купца Нечитайло! Это был быстрый набросок, почти шарж, но ошибки быть не могло — перед ними Егор Нечитайло, моложе на пятнадцать лет, почти без морщин, и борода короче, но это определенно был его портрет!

— Вот и нашлась связь… — пробормотал Нестор, поднимая листок к свету, но его внимание тут же привлекла Лилия, которая, коротко вскрикнув, схватила следующий листок, последний в папке.

Это был карандашный набросок, похоже, срисованный с групповой фотографии, изображавшей два десятка мужчин, стоявших и сидевших на стульях. Судя по колоннам и тяжелым шторам на заднем плане, фотография была сделана в каком-то присутственном месте. Лица на торопливом наброске были прорисованы схематично, но не узнать их было невозможно.

Вот в первом ряду на стуле — Нечитайло, расплывшийся в улыбке, рядом с ним — доктор Евдоким Пилипей, моложе, чем на рисунках полицейского художника, но пенсне, подкрученные усы и ежик волос все те же. Рядом с ними Ничипоренко, Радевич…

— А кто эти, остальные, неизвестные? — задумчиво протянула Ансельм, проводя пальцем по карандашным лицам незнакомцев.

Нестор повернулся и неожиданно серьезно посмотрел ей в глаза.

— Эти остальные — будущие жертвы убийцы.

Глава 17

Всю обратную дорогу в город Нестор трясся от возбуждения вместе с бричкой, прижимая к груди папку несчастного художника, тогда как Ансельм, по обыкновению, была спокойна и молчалива. Однако несвойственный ей румянец все же выдавал ее волнение по поводу их находки.

Когда бричка подъехала к управлению, Нестор буквально выпрыгнул из нее на ходу и бросился к дверям, позабыв о Лилии. Та лишь насмешливо бросила взгляд на спину Барабанова, исчезнувшую в дверном проеме, и ловко спрыгнула на булыжник мостовой, звонко щелкнув каблуками пыльных и потертых замшевых полуботинок. Полицейский у входа пригладил ладонью пышные рыжие усы и галантно открыл перед Лилией дверь. Девушка улыбнулась и, кивнув, зашла внутрь.

В кабинете Муромцева, кроме самого Романа, находились полицмейстер, которого сочли нужным ознакомить с новыми данными, и Барабанов, который, не находя себе места, ходил по кабинету и пытался закурить папиросу, ломая спички одну за другой. Папка художника Никольского лежала на столе. Лилия тихо вошла и, кивнув Роману и Цеховскому, села на стул в углу.

— Вот, смотрите сами, господа! — тараторил Барабанов не то во второй, не то в третий раз, тыча пальцем в разложенные на столе рисунки. — Вот купец Нечитайло, тут невозможно его спутать! А вот, вероятно, копия групповой фотографии, здесь тоже можно узнать купца, а также доктора Пилипея! Господа, это неоспоримый факт, согласитесь! Вот вам и ответ на вопрос! И помогла нам в этом не кто иная, как госпожа Ансельм!

Барабанов наконец смог закурить папиросу и с шумом выдохнул табачный дым под потолок, торжествующе глядя на начальников. Цеховский потер щетинистый подбородок и сквозь зубы проговорил:

— Однако, господин… эм… Барабанов? Как мы можем видеть, пока это всего лишь рисунок, не более. Согласен, художник изобразил, и довольно точно, одного из убитых. Или даже двух. Ну и что из этого?

Нестор хотел было что-то ответить шефу полиции, но Роман Мирославович жестом остановил его и сказал с улыбкой:

— Дорогой коллега, вы, несомненно, правы в том, что решили вовремя остудить пыл наших сыщиков. Но прошу заметить, находка и в самом деле может помочь нам в расследовании. Начнем по порядку?

Цеховский закинул ногу на ногу, выставив на обозрение начищенный до зеркального блеска сапог, и буркнул:

— Что ж, извольте.

— Тогда сразу два вопроса: что за город изображен на рисунке и что за здание?

Цеховский принялся всматриваться в пожелтевший лист, зачем-то при этом надувая щеки. Лилия улыбнулась и прикрыла рот рукой.

— Мне трудно определить, — наконец выдавил он, — однако есть у меня человек, который нам поможет.

Цеховский тяжело поднялся, подошел к двери и крикнул в коридор:

— Эй, кто там есть? Ерофеича мне сюда быстро!

Тут же послышались быстрый топот сапог и приглушенные крики: «Ерофеича к Вячеславу Иванычу! Срочна-а-а!»

Не прошло и минуты, как за столом сидел один из секретарей полицмейстера, которого все звали не иначе как Ерофеич. Это был сухонький старичок с аккуратно постриженной белой бородкой, бесцветными от старости и конторской работы глазами и большими залысинами, которые он прикрывал остатками седых волос. Старик внимательно рассматривал картинки, держа каждую в вытянутой руке и пронзительно щурясь.

Наконец он отложил листы в сторону и вопросительно посмотрел на своего начальника.

— Ну как, Ерофеич, — с надеждой в голосе спросил Цеховский, — узнаешь пейзаж али нет?

— Как не узнать, узнаю, — скрипуче ответил секретарь, — никакой загадки тут нет. Это уездный город Е., вон виднеется памятник Государю. Он хоть и маленький вышел, бюст один, но все же на народные средства отлит, всем миром деньги собирали!