Уникумы Вселенной – 4 - Юрий Иванович

Боксер отвечал через динамики и дублируя ответ письменно в виртуальном пространстве над столом:

«Данный модуль 6СН-м приписан к моему борту, но был утерян безвозвратно после выполнения последнего задания».

– Каким образом утерян и почему не было доклада?

«Контакт был прерван в тот момент, когда модуль покинул пределы данной планетной системы».

– А чей же модуль продолжает лежать на крыше в полном бездействии?

«Посылаю ремонтный модуль для проверки».

– Дать на экран визуальную картину проверки!

То есть никому бежать на верхний этаж и там смотреть через окно, что же происходит, не пришлось. Видеокамера ремонтного модуля показала затаившееся устройство издалека. Деловитое приближение. Коснувшиеся корпуса манипуляторы. Входящие в пазы контактные вилки.

Ну и новые данные от шефа Боксера:

«Модуль 6СН-м найден, но на контакт не реагирует. Проводится диагностика. Считается вышедшим из строя, хотя все остальные функции работают без замечаний. Его задача по очистке крыши выполнена на сто процентов… Результат проверки: исчезло координирующее командное устройство, через которое ведется моя постоянная связь с модулем. Когда постоянная связь была прервана, я проследил сам факт исчезновения и вектор направления. Сообщение об этом под номером пять дробь четыре и под катом важности три было подано на модуль управления господина Пузина».

– Вот оно! А модуль-то был у Карла на лацкане куртки! – вспомнил Оливер. – Причем плохо закрепленный. Я его еще предупреждал, что может выпасть…

Тогда как Навигатор сообразил скомандовать киборгу:

– Прекратить диагностику! Вынуть все разъемы! Корпус пусть остается в прежнем положении!

Проследив на экране за выполнением команд, Донтер шумно выдохнул и на ментальном уровне обратился к императору Хардии:

«Бутен, ты где? Возвращайся!»

Не прошло и пяти секунд, как коллега оказался в столовой, оглядываясь по сторонам:

– И где наша смена? Я ведь не хотел ужинать…

– А мы все уже съели. Смена будет минут через пять. Тут у нас другое намечается… – Донтер грузно облокотился о стол. – Нечто очень странное, но я не удивлюсь, если эту странность удастся использовать.

И они приступили к обсуждению полученной информации.

Глава десятая

Кормилец

Михаил сердился редко. Ну а уж злобствовал или выходил в бешенстве из себя – так вообще всего несколько раз в жизни. Да и то в далеком сопливом детстве, когда одному приходилось отбиваться от троих, а то одновременно и четверых уличных хулиганов. Взрослея, он стал понимать, что спокойствие поможет лучше, чем неконтролируемая злость в любой ситуации, и научился себя сдерживать именно от слепого бешенства.

Сейчас же он пришел в бешенство вполне осознанно и без шансов с собой справиться. Да ему и не хотелось с собой справляться и успокаивать рвущееся из него желание:

«Убить эту стерву! Тварь, предательница! Растопчу! На ветошь порву!»

Еще стоя парализованным вместе со всеми в Пантеоне химеричного божества, он вначале возненавидел Сияющего, который только одним своим премерзким голосом выворачивал душу наизнанку от презрения. Ну а когда эта блестящая тварь с черными внутренностями приблизилась к Анике и та раболепно рухнула перед ним на колени, вся ненависть и презрение перешли на эту низменную представительницу цивилизации сагири. Но похвалив свою шавку, Сияющий вздумал ее еще и наградить. Да не просто, а чем угодно наградить, вплоть до выбора рабского тела. И подлая предательница вдруг возжелала обладать именно телом Михаила Днепрянского!

В первый момент его разум вообще затмила красная пелена чего-то страшного и не поддающегося классификации. А потом он попытался осмыслить себя, уже стоя в центре огромного храма, на вполне привычной и понятной для себя площадке телепортационного портала. По краям концентрических колец стояло около двух десятков расфуфыренных жриц в шикарных, прямо-таки слепящих платьях, а позади них толпился народ. Все они в момент прибытия почти обнаженного раба и его хозяйки мощно пели некую торжественную песнь, но при появлении прибывших постепенно стихли.

Поэтому высокий торжествующий голос Аники наверняка услышали все:

– На наш храм пал выбор благодати!

Она прошагала к краю площадки, одним только приближением своим образуя широкий проход среди пялившихся на нее коллег, остановилась там и крикнула:

– Стража! Взять этого раба, которым меня одарил Сияющий, и доставить его в мои покои главной жрицы!

Михаил к тому времени озверел окончательно, поэтому не мог видеть, как большинство жриц, особенно тех, кто постарше, скривились от зависти, ненависти и досады. Не успел обратить внимания и на их масляные взгляды на него, которые могли поцарапать кожу физически. Он уже не мог к тому времени здраво анализировать происходящее, а просто с диким рычанием бросился на подлую предательницу.

Если бы он сделал это сразу или жрица не успела бы позвать стражу, быть ей со свернутой головой. А так император Рилланкара малость не успел: и сама Аника успела отскочить на несколько шагов назад, и дюжие охранники оказались крепкими, вполне проворными бойцами. Вернее, не так проворными, как многочисленными, и будь их поменьше, взъяренный Михаил расшвырял бы их, как шар боулинга расшвыривает пластмассовые кегли. Первые из нападавших так и покатились в стороны, но вот вторая волна подмяла под себя землянина, придавила его к холодному полу, и десятки рук вцепились в него. Но и тогда он продолжал извиваться как змея.

А жрица, отныне по старинным традициям став и в самом деле главной среди коллег, покрикивала на сопевших от усердия бойцов храмовой стражи:

– Осторожнее, осторожнее! Раб особо ценный, я сама чуть позже займусь его укрощением. Но пока с него и волосок не должен упасть! В цепи его заковать да на стенку моего пыточного покоя поместить!

Пока десяток человек приноравливалось, как сподручнее подхватить пленника и как его потом, извивающегося, вынести, между жрицами, невзирая на присутствие в храме множества замершего в почтении и внимании народа, начался разговор. Первый вопрос последовал от наиболее увешанной золотыми украшениями жрицы:

– О, Аника, неужели на тебя пал выбор судьбы и ты побывала в мире наших благодетелей, учителей и советников?

Аника в последнее время ходила только в военизированной, слегка переделанной под себя форме защитниц тоннеля к монастырю. Причем массивные наганы в кобурах на поясе она носила с двух сторон и патронов держала в запасе сколько не тяжело. Да и плюс здоровенный массивный кинжал, который она реквизировала еще при обыске машины с мумиями охраны высокого гостя. То есть она смотрелась наверняка как самый вооруженный и опасный человек на этой планете. Ну и тон для ответа она подобрала такой, чтобы уже ни у кого никогда не возникло сомнений в ее величии и праве повелевать остальными жрицами.

– Дочь моя, – первое слово было подчеркнуто и сказано с особым ехидством, потому что главная жрица считалась Матерью всея и всего, и только с этим титулом к ней и следовало обращаться. – Выбор пал на меня не случайно. И сделали его не только советники, но и сам Сияющий. А рекомендации дали наши святые!

Она величественно вытянула руку по направлению к статуям двух последних жриц, которые отправились в мир адельванов да там и остались.

– И ты… Мать, – начала одна из молодых, искренне восхищенных жриц, – видела наших священных прародительниц?

– Да, дочь моя! Мало того, одна из них назвала меня сестрой и поменялась со мной колье. Тем самым даря мне свое высшее покровительство!

Аника демонстративно медленно и с артистизмом расстегнула куртку, сняла ее, а потом и рубашку расстегнула до пупка. И неторопливо повернулась вокруг себя, показывая гудящим от восторга и почтения коллегам свою обновку. Понятное дело, что при этом она и словом не обмолвилась, что это самое колье она сняла с почерневшей от времени ссохшейся мумии давно не живущей святой женщины.

Вопрос о новых идолах храма тоже кто-то задал:

– И как они там?..

– О-о! – обманщица расставила руки и воздела их в жесте невероятного восторга. – Они живут словно императрицы! Пусть восславятся на века их имена!

И весь храм минут на пять затянул песню, где в каждой строке повторялись имена возведенных в ранг святых жриц из не такого уж далекого прошлого.

Пока все усердно пели, Аника, вновь надев куртку, подозвала к себе пальчиком, пожалуй, единственную свою близкую подругу из прежней жизни и шепотом начала расспросы. Как первая в иерархии данного заведения, она отныне и не такое могла себе позволить. Причем начала с самого приятного для подруги:

– Будешь моей наперсницей. Потом и бразды управления хозяйством храма передам в твои руки! Что тут до моего прибытия происходило?