Сочинения - Владимир Маяковский

ПОСЛЕДНЯЯ СТРАНИЧКА ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Слава тебе, краснозвездный герой!Землю кровью вымыв,во славу коммуны,к горе за горойшедший твердынями Крыма.Они проползали танками рвы,выпятив пушек шеи, – телами рвы заполняли вы,по трупам перейдя перешеек.Ониза окопами взрыли окоп,хлестали свинцовой рекою, – а выотобрали у них Перекопчуть не голой рукою.Не только тобой завоеван Крыми белых разбита орава, – удар твой двойной:завоевано имтрудиться великое право.И еслив солнце жизнь сужденаза этими днями хмурыми,мы знаем – вашей отвагой онавзята в перекопском штурме.В одну благодарность сливаем словатебе,краснозвездная лава.Во веки веков, товарищи,вам – слава, слава, слава!

О ДРЯНИ

Слава, Слава, Слава героям!!!

Впрочем,имдовольно воздали дани.Теперьпоговоримо дряни.Утихомирились бури революционных лон.Подернулась тиной советская мешанина.И вылезлоиз-за спины РСФСРмурломещанина,

(Меня не поймаете на слове,я вовсе не против мещанского сословия.Мещанамбез различия классов и сословиймое славословие.)

Со всех необъятных российских нив,с первого дня советского рождениястеклись они,наскоро оперенья переменив,и засели во все учреждения.

Намозолив от пятилетнего сидения зады,крепкие, как умывальники,живут и понынетише воды.Свили уютные кабинеты и спаленки.

И вечеромта или иная мразь,на жену,за пианином обучающуюся, глядя,говорит,от самовара разморясь:«Товарищ Надя!

К празднику прибавка – 24 тыщи.Тариф.Эх,и заведу я себетихоокеанские галифища,чтоб из штановвыглядывать,как коралловый риф!»А Надя:«И мне с эмблемами платья.Без серпа и молота не покажешься в свете!В чемсегоднябуду фигурять яна балу в Реввоенсовете?!»На стенке Маркс.Рамочка ала.На «Известиях» лежа, котенок греется.А из-под потолочкаверещалаоголтелая канареица.

Маркс со стенки смотрел, смотрел…И вдругразинул рот,да как заорет:«Опутали революцию обывательщины нитаСтрашнее Врангеля обывательский быт.Скорееголовы канарейкам сверните – чтоб коммунизмканарейками не был побит!»

ДВА НЕ СОВСЕМ ОБЫЧНЫХ СЛУЧАЯ

Ежедневнокак вол жуя,стараясь за строчки драть, – яне стану писать про Поволжье:про ЭТО – страшно врать.Но я голодал,и тысяч лучше язнаю проклятое слово – «голодные!».Вот два,не совсем обычные, случая,на ненависть к голоду самые годные.

Первый – Кто из петербуржцевзабудет 18-й год?Над дохлым лошадьем вороны кружатся.Лошадь за лошадью падает на лед.Заколачиваются улицы ровные.

Хвостом виляя,ка перекресткахсобаки дрессированныепросили милостыню, визжа и лая.Газетам писать не хватало духу – но это ж передавалось изустно:старикудушилжену-старухуи ел частями.Злился – невкусно.Слухи такиеи мрущим от голода,и сытым сумели глотки свесть.Из каждой поры огромного городаросло ненасытное желание есть.От слухов и голода двигаясь еле,разсам я,с голодной тоской,остановился у витрины Эйлерса – цветочный магазин на углу Морской.Малы – аж не видно! – цветочные точки,нули ж у ценнеобъятны длиною!По булке, должно быть, в любом лепесточке,И вдруг,смотрю,меж витриной и мною – фигурка человечья.Идет и валится.У фигурки конская голова.Идет.И в собственные ноздрипальцывоткнула.Три или два.Глаза открытые мухи обсели,а сбокужила из шеи торчалаИз жилыкапли по улицам сеялисьи стыли черно, кровенея сначала.Смотрел и смотрел на ползущую тень я,дрожа от сознанья невыносимого,что полуживотное это – виденье! – что этолюдей вымирающих символ.От этого ужаса я – на попятный.Ищу машинально чернеющий след.И к туше лошажьей приплелся по пятнам.Где ж голова?Головы и нет!А возлес каплями крови присохлой,блестел вершок перочинного ножичка – должно быть,тотработал над дохлойи толстую шею кромсал понемножечко.Я понял:не символ,стихом позолоченный,людскаяреальная тень прошагала.Быть может,завтра вот так же точноя здесь заработаю, скалясь шакалом.Второй. – Из мелочи выросло в это.Май стоял.Позапрошлое лето.Весною ширишь ноздри и рот,ловя бульваров дыханье липовое.Я голодал,и с другимив чередвстал у бывшей кофейни Филиппова я.Лет пять, должно быть, не был там,а память шепчет еле:«Тогдав кафежурчал фонтани плавали форели».Вздуваемый памятью рос аппетит;какой ни на есть,но по крайней мере – обед.Как медленно время летит!И вотя втиснут в кафейные двери.Сиделис селедкой во рту и в посуде,в селедке рубахи,и воздух в селедке.На черта ж весна,если с улицлюдиот липсюда влипают все-таки!Едят,дрожа от голода голого,вдыхают радостью душище едкий,а нищие молят:подайте головы.Дерясь, получают селедок объедки.

Кто б вспомнил народа российского имя,когда б не бросали хребты им в горсточки?!Народ бы российскийсегодня же вымер,когда б не нашлось у селедки косточки.От мысли от этойсквозь грызшихся кучку,громя кулаком по ораве зверьей,пробился,схватился,дернул за ручку – и выбег,селедкой обмазан – об двери.

Не знаю,душа пропахла,рубаха ли,какими водами дух этот смою?Полгодазвезды селедкою пахли,лучи рассыпая гнилой чешуею).Пускай,полусытый,доволен я нынче:так, может, и кончусь, голод не видя, – к нему яненависть в сердце вынянчил,превыше всего его ненавидя.Подальше прочую чушь забрось,когда человека голодом сводит.Хлеб! – вот это земная ось:на ней вертеться и нам и свободе.Пусть бабы баранки на Трубной нижути ситный лари Смоленского ломит, – я день и ночь Поволжье вижу,солому жующее, лежа в соломе.

Трубите ж о голоде в уши Европе!Делитесь и те, у кого немного!Крестьяне,ройте пашен окопы!Стреляйте в негомешками налога!Гоните стихом!Тесните пьесой!Вперед врачей целебных взводы!Давите его дымовою завесой!В атаку, фабрики!В ногу, заводы!А есливоплю голодных не внемлешь, – чужды чужие голод и жажда вам, – онзавтранагрянет на наши земли жи встанет здесьза спиною у каждого!

СТИХОТВОРЕНИЕ О МЯСНИЦКОЙ, О БАБЕ И О ВСЕРОССИЙСКОМ МАСШТАБЕ

Сапоги почистить – 1 000 000.Состояние!

Раньше б дом купил – и даже неплохой.

Привыкли к миллионам.Даже до луны расстояниесоветскому жителю кажется чепухой.

Дернул меня чертписать один отчет.«Что это такое?» – спрашивает с тоскоюмашинистка.Ну, что отвечу ей?!Черт его знает, что это такое,если сзадиу неготридцать семь нулей.Недавно уверяла одна дура,что у неетридцать девять тысяч семь сотых температура.Так привыкли к этаким числам,что меньше сажени число и не мыслим.И нам,если мы на митинге ревем,рамки арифметики, разумеется, узки —все разрешаем в масштабе мировом.В крайнем случае – масштаб общерусский.«Электрификация?!» – масштаб всероссийский.«Чистка!» – во всероссийском масштабе.Кто-тодаже,чтоб избежать переписки,предлагал – сквозь землюдо Вашингтона кабель.

Иду.Мясницкая.Ночь глуха.Скачу трясогузкой с ухаба на ухаб.Сзади с тележкой баба.С вещамина Ярославскийхлюпает по ухабам.Сбивают ставшие в хвост на галоши;то грузовик обдаст,то лошадь,Балансируя– четырехлетний навык! – тащусь меж канавищ,канав,канавок.И то– на лету вспоминая маму – с размахуу почтамтаплюхаюсь в яму.На меня тележка.На тележку баба.В грязи ворочаемся с боку на бок.Что бабе масштаб грандиозный наш?!Бабе грязью обдало рыло,и баба,взбираясь с этажа на этаж,сверхуи меняи власти крыла.Правдив и свободен мой вещий языки с волей советскою дружен,но, натолкнувшись на эти низы,даже я запнулся, сконфужен.Яна сложных агитвопросах рос,а вотне могу объяснить бабе,почему этоо грязина Мясницкойвопросникто не решает в общемясницком масштабе?!

ПРИКАЗ № 2 АРМИИ ИСКУССТВ

Это вам – упитанные баритоны – от Адамадо наших лет,потрясающие театрами именуемые притоныариями Ромеов и Джульетт.

Это вам – пентры,раздобревшие как кони,жрущая и ржущая России краса,прячущаяся мастерскими,по-старому драконяцветочки и телеса.Это вам – прикрывшиеся листиками мистики,лбы морщинками изрыв – футуристики,имажинистики,акмеистики,запутавшиеся в паутине рифм.Это вам – на растрепанные сменившимгладкие прически,на лапти – лак,пролеткультцы,кладущие заплаткина вылинявший пушкинский фрак.Это вам – пляшущие, в дуду дующие,и открыто предающиеся,и грешащие тайком,рисующие себе грядущееогромным академическим пайком.Вам говорюя – гениален я или не гениален,бросивший безделушкии работающий в Росте,говорю вам – пока вас прикладами не прогнали:Бросьте!

Бросьте!Забудьте,плюньтеи на рифмы,и на арии,и на розовый куст,и на прочие мелехлюндиииз арсеналов искусств.Кому это интересно,что – «Ах, вот бедненький!Как он любили каким он был несчастным…»?Мастера,а не длинноволосые проповедникинужны сейчас нам.Слушайте!Паровозы стонут,дует в щели и в пол:«Дайте уголь с Дону!Слесарей,механиков в депо!»

У каждой реки на истоке,лежа с дырой в боку,пароходы провыли доки:«Дайте нефть из Баку!»Пока канителим, спорим,смысл сокровенный ища:«Дайте нам новые формы!»– несется вопль по вещам.

Нет дураков,ждя, что выйдет из уст его,стоять перед «маэстрами» толпой разинь.

Товарищи,дайте новое искусство – такое,чтобы выволочь республику из грязи.

ПРОЗАСЕДАВШИЕСЯ