ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №4 - Андрей СЕРБА

Генеральный директор слегка поморщился.

— Отчет вы сдадите моему секретарю, — сказал он суховато, — она сама передаст его Петренко. У нас разговор пойдет о другом. Я вас вызвал, чтобы узнать о ваших дальнейших планах.

— По регламенту мне положен отпуск, — осторожно сказал Андрей. — Я собирался поехать домой, в Ливны. Экспедиция продолжалась полгода, и я вместе со всем экипажем…

Он осекся, подумав, что говорить с генеральным директором об отпуске по меньшей мере смешно — разрешение на отпуск ему дают совсем другие люди.

— Разумеется, отпуск положен! — прогремел хозяин кабинета. — Но меня, сейчас интересует, что вы намереваетесь делать дальше?

— Рейсы «Москвы» расписаны вперед на два года.

Генеральный директор встал и прошелся по кабинету. Он смотрел на Андрея с высоты своего баскетбольного роста и о чем-то сосредоточенно думал.

— Давайте не будем терять время попусту, — сказал он наконец. — Экипаж «Москвы» действительно отправится в отпуск. Что же касается вас, вы останетесь здесь. По-прежнему будете жить в космогостинице и ежедневно приезжать в порт. Вы назначены начальником экспедиции на Теллус. Вы, конечно, вправе отказаться, но в космофлоте, помимо писаных законов, есть неписаные.

Андрей отложил папку и тоже встал. То, что было сказано, он понял не сразу. Вероятно, он казался таким изумленным, что лицо генерального директора, и без того добродушное и мягкое, стало совсем уж добрым и обрело мягкость чуть ли не отеческую.

— На Теллус? — выдохнул Андрей. — Не понимаю? Это ведь та же самая экспедиция…

II

У входа в Управление космофлота бил фонтан; здесь же стояли несколько разноцветных скамеек. Если отбросить современный пластиковый вход в здание, венчавший разноцветные ступени, сложенные из лунного базальта, вдруг снова вошедшего в архитектурную моду, фонтан и скамейки вокруг него могли показаться картинкой из далекого прошлого. Но, может быть, человеку именно это и надо: разумное сочетание старого и нового, дерзкое устремление вперед и слегка элегическая память о том, что было когда-то?..

Пластиковая папка была теперь пустой. Андрей положил ее на скамейку и сел рядом, стал наблюдать за радужным мерцанием фонтанных струй.

К мысли о том, что он — начальник первой сверхсубсветовой, Андрей привык не сразу. Сначала была растерянность от неожиданности, потом — какое-то не очень ясное сомнение. Почему именно он?.. В один миг промелькнуло четкое представление, как это будет: момент старта, потом секундная темнота, потом несколько кратких мгновений полета, и корабль сразу, почти без всякого перехода, оказывается в далеком, чужом и непривычном мире. Это представление показалось дерзким, но именно от сознания дерзости все вдруг и встало на свои места. Он — начальник первой сверхсубсветовои. Ничего очень уже особенного в этом не было.

В фонтанных струях играла маленькая радуга. Ярко светило июльское солнце, и воздух был горячим и влажным. Андрей вытянул ноги, устраиваясь на скамейке поудобнее, и стал собирать в памяти все то, что знал прежде об экспедиции, начальником которой стал так неожиданно. Оказалось вдруг, что знал он не так уж много. Без особой связи с настоящим он вспомнил свою первую субсветовую экспедицию. Тогда старт был ночью, и темная громада субсветовика — это был старичок «Победитель», теперь ставший тренировочной базой для курсантов — стояла в дальнем углу порта, тускло освещенная огнями прожекторов. Все было очень буднично и просто. Стлался сырой туман, и, возможно от этого, когда он шел по мокрым плитам перрона, его вдруг начала бить мелкая неприятная дрожь. Потом — упругое покачивание трапа под десятками ног, металлический скрежет задраиваемого люка, прохладная обивка взлетного кресла. Впрочем, внутри солнечной системы «Победитель» шел с обычной, хоть и очень большой, скоростью. Субсветовой режим начинался за ее пределами. Момент превышения он, признаться, так и не заметил, и надо было, чтобы Юра Иващенко, старый приятель, подмигнул и показал на информационное табло, где появились первые цифры уже совершенно новых полетных характеристик. В общем, ничего примечательного, никаких особенных ощущений не было в тот момент…

Блондинка в светло-розовой форме диспетчерской службы быстро сбежала по ступенькам подъезда и пошла через площадь, огибая фонтан слева. Приглядевшись, Андрей узнал в ней свою недавнюю спутницу по лифту. Девушка куда-то спешила, но успела бросить на Андрея короткий взгляд и, слегка поколебавшись, кивнула ему, как знакомому. Светло-розовая форма была ей к лицу. Блондинкам, подумал Андрей, больше идет голубой цвет; интересно, как бы она выглядела в голубом? Девушка скрылась в подъезде маленького кубовидного дома, где находилась диспетчерская служба ближних, в пределах системы, рейсов, и Андрей с грустью подумал вдруг, что на Земле он бывает слишком редко…

Так что он знал о первой сверхсубсветовой экспедиции? Слухи о ней ходили уже несколько лет, по лишь недавно стало известно, что она-таки состоится. На Теллус На очень далекий, манящий Теллус, откуда шли непонятные сигналы, которые никак не удавалось расшифровать до конца.

Андрей сосредоточенно наморщил лоб. Было в этой экспедиции что-то примечательное, такое, чего он никак не мог вспомнить, и что было прямо связано с эффектом сверхсубсветовои скорости. Но что?

Он поднялся и взял папку под мышку. В этот момент снова увидел на ступеньках кубовидного здания розовую девушку и пошел ей навстречу, огибая фонтан. И тут вдруг вспомнил: экспедиция на Теллус могла состояться только в этом году. Или… двести сорок семь лет спустя. Эффект сверхсубсветовой скорости Коровяка — Алуртазаева был еще не понят до конца.

III

— Знакомьтесь, — прогремел генеральный директор.

— Начальник экспедиции Андрей Ростов. Пилот экстра-класса. Выпускник Высших навигационных курсов. До последнего времени — капитан «Москвы».

Поднявшись с места, Андрей, посмотрел на собравшихся. Их было четверо. Одетые в ярко-красные тренировочные костюмы, они сидели в ряд на длинном диване. Двоих он знал — пилотов-навигаторов Колю Пороховника и Женю Пономарева. Третьим был высокий, дочерна загорелый человек южного типа, которого, как казалось Андрею, он где-то видел. Четвертого он совсем не знал. Это был застенчивый, тихий человек.

Генеральный директор представил их одного за другим. Загорелого здоровяка звали Владимир Ивашкевич. И Андрей вспомнил экспедицию на Кассандру, когда от трех кораблей остался только один, потому что видимая поверхность планеты оказалась оптическим обманом — обманом не только для зрения, но и для приборов — уникальный случай, о котором до сих пор спорят ученые. Этим единственным кораблем, благополучно опустившимся на поверхность Кассандры, командовал Ивашкевич.