Чудо-яблочко - Наталья Владимировна Капиева

он был не прост и про себя твердил: «Ничего, ничего! Погоди, я еще покажу тебе, Шавдик-Аджи, как день с месяцем роднится!»

Кончилась страда, и попросил Савхат у богача расчет. А Шавдик отвечает:

— У нас в хозяйстве, сынок, нет мерки… Прохудилась мерка!.. Поди одолжи у кого-нибудь, и я отмеряю тебе пшеницу.

Ушел Савхат и вскоре вернулся не с меркой, а с большущей бочкой.

— Мерки и у соседей не нашлось, — говорит. — Так вот я эту посудину взял. Ею и будем отмерять.

Растерялся богач:

— Как же так, сынок?! Какая же это мерка! Это же… Это же…

— И ты еще спрашиваешь, почтенный Шавдик-Аджи? День — месяцу родня, а бочка — родной брат мерки. Меряй!

Посмотрел богач на своего батрака, на его сильные руки, на его грозное лицо, понял, что придется уступить, и отмерил Савхату пятнадцать полных бочек пшеницы.

ОХОТНИЧЬЯ ОВЦА

Ехал однажды мулла со своим батраком домой откуда-то издалека, задержался и решил в попутном ауле заночевать. Дело было зимой, в морозы. Завернул он на ночлег к одному старику. Старик встретил муллу гостеприимно.

— Заходи, будь гостем! — пригласил он. — У меня в доме никого нет. Я да вот моя овца со мной греется…

Распряг батрак лошадей, зашли в дом.

— Раздевайся, мулла, — приглашает старик, — снимай шубу!

А у муллы была теплая шуба на волчьем меху. Как начал он с себя шубу снимать, услышала старикова овца волчий дух, задрожала, забила копытцами об пол.

Удивился мулла.

— Что это, — говорит, — твоя овца так встревожилась?

— Э-э-э! — отвечает старик. — Овца моя не простая. Она — знаменитый охотник. Этой зимой десять волков растерзала.

Батрак у очага греется, втихомолку смеется, как старик муллу дурачит, а мулла с большого ума старику поверил, и захотелось ему завладеть такой удивительной овцой.

— Продай! — просит он старика. — Заплачу сколько хочешь!

— Продать я бы продал, — упирается старик, — да самому нужна. От такой овцы в хозяйстве большая польза.

— Тысячу рублей не пожалею! Продай!

Ну, старик не стал больше торговаться, продал овцу за тысячу рублей.

Утром рано уехал мулла со своим батраком и овцу увез. Рад-радешенек!

А неподалеку от того аула стоял лес, и только они в него въехали, вышли им навстречу три волка.

Почуяла овца волчий дух и ну из саней вырываться.

— Спускай ее, спускай! — закричал мулла. — Видишь, она хочет с волками сразиться!

Засмеялся батрак:

— Погоди, хозяин! Пусть посильней рассвирепеет!

А волки уже к самым саням подобрались, стоят, зубами щелкают. Отпустил батрак овцу, прыгнула она на снег, да поскорее — в лес! И волки за нею следом…

— Беги! — велел мулла батраку. — Глаз с нее не спускай, а не то она волчьи шкуры попортит.

Побежал батрак в лес. Видит, волки ушли, а от овцы только косточки валяются. Вернулся он и говорит:

— Да, мулла! Истинно это была очень храбрая овца! Хоть сама дочиста изглодана, но зато и от волков ни шерстинки не осталось.

Рассердился мулла:

— Вот видишь! Велел же я тебе ее сразу спускать! А ты не послушался! Это же охотничья овца! И волков сожрала, и сама себя от ярости растерзала.

ЦАРЬ СУЛЕЙМАН И СОВА

В давние, древние времена жил на свете царь по имени Сулейман. Славился этот царь своей мудростью; знал он языки всех зверей, птиц и насекомых, населяющих землю. И было у него четыре жены. Вот однажды заболела самая любимая жена Сулеймана. А у больного человека сердце, как известно, полно всяких прихотей: чего только не потребует! Сделалась жена царя прихотливой и привередливой.

— Построй для меня отдельный дворец, — попросила она. — Только чтоб был он из одних птичьих костей.

И царь, любя свою жену и желая ее выздоровления, велел созвать всех птиц, какие только есть на свете.

Все птицы всей земли послушались приказа царя Сулеймана.

Прилетела ласточка, прилетел орел, прилетел удод, прилетел попугай, прилетела даже райская птичка. Только сова не прилетела.

Послал царь Сулейман за совой гонца. Не летит сова…

Послал второго. Не прилетает. Послал третьего. Нет совы! Наконец, когда отправил четвертого, явилась сова перед очи разгневанного царя.

— Трижды я за тобой посылал, почему ты не прилетала? — спросил Сулейман. — Что за важные заботы держали тебя дома?

— Я думала думу, о царь мой, — смиренно поклонилась сова.

— Какую же думу ты думала?

— О том, кого больше на свете: живых или мертвых?

— И додумалась?

— Додумалась! Все живое умирает в свой час. Стало быть, выходит, мертвых больше на свете, чем живых.

— А во второй раз что тебя задержало?

— Хотелось мне разгадать: чего на свете больше — воды или земли?

— И разгадала?

— Разгадала, о великий царь. Где бы ни копнули мы землю, рано пли поздно потечет из нее вода. Стало быть, воды больше!

— Верно! Ну, а по третьему приказу почему не пришла?

— Думы мои были очень глубокими… Размышляла о том, кого больше на свете: мужчин или женщин?

— Смотри-ка, — удивился царь Сулейман. — И кого же, по-твоему, больше?

— Над этим я размышляла очень долго… Прости мое опоздание, царь!

— Прощу, если скажешь: до чего наконец додумалась?

— К женщинам я причислила мужчин, исполняющих глупые прихоти жен. Женщин поэтому получилось больше, — ответила сова.

Услышал мудрый царь Сулейман такой ответ совы, и стыдно ему стало, что собирался он исполнить безумную прихоть жены, и отпустил он всех птиц невредимыми.

ГЛУПЫЙ ВОЛК

Отправился однажды жеребенок пастись на зеленый луг. Встретился ему там барашек:

— Куда идешь, братец жеребенок?

— Иду на зеленый луг, хочу жиру нагулять… Трава там высокая, сочная.

— Возьми меня с собой!

Жеребенок взял барашка с собой, и пошли они дальше вдвоем. Встретилась им коза. Спрашивает:

— Куда спешите, милые?

— На зеленый луг, жир нагуливать!

— Можно и я с вами пойду?

— Можно!

Пошли они втроем на зеленый луг, пасутся мирно и весело.

Но вот соскучился барашек по маме и сказал друзьям:

— Я уже наелся! Поглядите, какой толстый стал! Хочу домой! — и ушел.

Вслед за ним вскоре и коза ушла. Захотелось ей свою хозяйку проведать. Остался на зеленом лугу один жеребенок, резвится на воле да жир нагуливает.

А барашка увидел голодный волк.

— Ух! Какой ты жирный, барашек, — обрадовался волк. — Я тебя съем!

— Не надо! —