Сарисса. В Хризолитовом круге - Хелена Руэлли

немедленно заняла Нелл. Она весело переговаривалась с Мелисом. А под тентом царила тишина.

Вдруг Нелли обернулась назад и заявила:

— А вы в курсе, что Мелис знает целую песню про нас?

— Теперь в курсе, — отозвалась Эйлин. — Он что, сам её сочинил?

— Нет, — ответил Мелис. — Эта песня про всех Посвящённых вообще, а не только про нас. Меня дедушка научил.

Торментир бесстрастно смотрел на юношу, но Эйлин и Лидброт стали просить, чтобы он спел им. Мелис долго отнекивался, но когда Нелл воскликнула:

— Ты пой, а я на ходу подыграю тебе!

Мелис согласился.

— Баллада Посвящённых.

В Долине Домиэль —

Там нет ни слёз, ни боли,

В Долине Домиэль —

Покой и тишина,

Там солнце и трава,

И шепчется листва,

Там нет меня, там нет тебя,

В Долине Домиэль.

В Долине Домиэль

На листьях пляшут звёзды,

Там в золоте луна

И чёрный неба свод.

А тихий звон ручья

Навеет сны и грёзы

Тому, кто посвящён

И кто туда дойдёт.

Там изумрудный Свет

Деревья льют беспечно,

И в шелесте листвы

Послышится свирель,

И Сила потечёт

Потоком бесконечным

К тому, кто попадёт

В Долину Домиэль.

Пока Мелис пел, Нелли сосредоточенно вслушалась в его голос, взмахнула смычком… Чистый и ясный юношеский голос сплетался со звоном струн, и эта мелодия вселяла надежду в сердца Посвящённых. Может, для того она и была предназначена в своё время?

Даже лицо Торментира было уже не таким каменным.

— А если кто-нибудь услышит эту балладу, нас опять жечь не будут? — поинтересовалась Эйлин.

— Да, наверное, надо быть поосторожнее с такими песнями, — согласился Мелис. — Больше я петь её не буду.

— Да чего вы боитесь! — Нелли снова хотелось доказывать свою правоту. — На этой дороге никого не видно, никто нас не слышит.

— Соглядатая тоже днём не было видно, — помрачнев, сказала Эйлин.

Лидброт тихо рассмеялся:

— Если бы вы были внимательны, то кое-что заметили бы…

— Что именно?

Торментир тоже усмехнулся. Эйлин, заметив это, произнесла:

— Ну-ка, признавайтесь, что вы тут наколдовали, а мы и не заметили?

Всё ещё улыбаясь, Лидброт ответил:

— Солус при отъезде сказал, что ходил проверять фургон… Да и теперь он тоже начеку.

— То есть?

— То есть я наложил пару заклинаний, и нас сейчас никто бы не услышал. И вообще, на нас вряд ли обратят внимание, если только мы не начнём какие-либо магические действия, — Торментир был явно доволен собой.

Нелли, пользуясь тем, что её лица никто из магов не видит, скорчила самодовольную рожу. Мелис тихо фыркнул. Но, судя по голосу Эйлин, та была в восторге (или хорошо изобразила его):

— Вы просто молодец, Солус! Такой осторожный и предусмотрительный! Что бы мы делали без вас!

Нелл продолжала кривляться, сложив губки бантиком и тихонько почмокав в воздух, что должно было изображать «любовь-морковь». Мелис, посмеиваясь, сделал ей страшные глаза и грозно нахмурился, показывая, как будет разгневан на неё Торментир. В ответ Нелли высунула язык и показала «нос». Молодые люди хихикали и не замечали, что их пантомима не осталась незамеченной.

Внутри фургона Эйлин, отвернувшись, вся тряслась от еле сдерживаемого смеха, Лидброт улыбался, а Торментир высоко поднял брови. Отсмеявшись, Эйлин громко прошептала:

— Солус, они забыли, что их мысли легко читаются!

Торментир только пожал плечами.

Но Нелли, чуткая, словно пантера, услышала эту фразу и демонстративно вытаращила глаза от преувеличенного ужаса. Вдобавок она широко раскрыла рот, и рожица получилась настолько уморительной, что Мелис не выдержал и громко захохотал.

Так они развлекались дорогой, а вдоль неё тянулись и тянулись леса.

— Интересно, — пробормотала Эйлин. — Почему мы никого не встречаем на этой дороге?

— Это не главная дорога к порту. Основной тракт очень многолюден. Он гораздо шире этой лесной дороги, более благоустроен… — Мелис не успел закончить фразу.

— А почему мы тогда не едем по главному тракту? — возмутилась Нелл.

— Дамы соскучились по благам цивилизации? — холодно осведомился Торментир.

— Нет, не сказать, чтобы очень, но предстоит ночёвка, — не менее холодно парировала Эйлин. — И если вам нравится спать на голой земле, то, пожалуйста, спите, а я не хочу.

— Ночью можно не останавливаться — быстрее доберёмся, — проворчал Торментир.

— Ну, если вы будете рулить, Солус.

— Ой, знаете, госпожа Эйлин, — Мелис заволновался. — Эти лошади такого не любят.

— Чего именно? — не поняла Эйлин.

— Ну, понимаете, они чувствуют руку, что правит ими, а другой руки могут и не признать, и не послушать.

— В общем, я тоже не горю желанием возиться с четвероногим транспортом, — уточнил Торментир.

— Они не транспорт! — возмутились Нелл и Мелис. — Они ведь живые!

— Проще говоря, — вмешался Лидброт. — Большинство из нас за остановку ночью. Но всё равно кто-то должен караулить остальных и не спать.

— Это можно делать по очереди, — спокойно сказала Эйлин. — Так каждый из нас отдохнёт, а утром можно снова двигаться в путь. Я только хотела бы нести вахту последней, заодно приготовила бы что-нибудь перекусить. Время сэкономим.

— Хорошо, — легко согласился Лидброт. — Я мог бы караулить первым, а Солус — в середине ночи. Вы не против, Солус?

Торментир согласился, но молодые люди запротестовали:

— А мы? Мы тоже хотим караулить!

— А вы, — утешил их старый волшебник, — днём будете следить за дорогой. Это важно, это очень важно, и вы должны быть внимательны, поэтому ночью должны поспать.

Те согласились, хотя и с неохотой.

Путь продолжался под шорох ветра в ветвях и пение лесных птиц. Надо заметить, что деревья и трава были здесь совершенно обычными. Эйлин подумала, что таким мог бы быть лес в её родных краях. Солнце ласково пригревало, как в любой чудесный летний денёк. Впрочем, как отметила Эйлин про себя, здесь могут оказаться совсем другие времена года.

Лидброт, хитрец, видно уловил течение её мыслей:

— Здесь, в этой области Сариссы, нет ярко выраженных времён года. Но сейчас, по всей видимости, действительно лето. Обратите внимание, как высоко поднялось солнце.

Глава 31. Дорожные песни

Ехать в молчании женщинам было скучно.

— Мама! — Нелли сунула голову под тент. — Давай хоть песню споём, что