Искатель. 1988. Выпуск №4 - Леонид Панасенко

— Отдыхай как следует, — добавил Жинесте.

Когда они ушли, Поль испытал облегчение.

Карета «Скорой помощи» действительно отвезла его домой двое суток спустя. Был полдень. Похороны назначили на вторую половину дня. Двое санитаров доставили его в металлическом кресле до двери в квартиру. Там Поль встал на левую ногу — правой он едва касался пола.

— Спасибо, — сказал он им. — Теперь я справлюсь сам.

Санитары не стали настаивать. Они попрощались с ним и спустились с креслом по лестнице.

Поль вставил в скважину ключ. Дверь открылась.

— Это ты, Поль? — донёсся из кабинета голос Изабеллы.

Ему показалось, что на него обрушился потолок. В конце коридорчика появилась Изабелла, в джинсах и свободном свитере. Она вдруг остановилась:

— Что с тобой? У тебя такой странный вид!

Поль двинулся ей навстречу. Бедро больше не болело. Он заключил Изабеллу в объятия. Всё его тело била дрожь. Изабелла прижалась к Полю.

— Тебе надо зайти к Карлену… Нервы у тебя снова расшалились…

Поль попытался заговорить. Язык у него словно одеревенел.

— Нервы… — вот и всё, что ему удалось выговорить.

Изабелла порывисто обняла его.

— Какой… — начал он, но ему помешали подступившие рыдания. В конце концов ему удалось выговорить: — Какой кошмар!

Изабелла увела его в комнату, служившую одновременно и гостиной, и кабинетом, и усадила. Поль давал себя вести, словно слепого.

— О каком кошмаре ты говоришь? Я оставила тебя в лаборатории час тому назад.

Поль посмотрел на Изабеллу так, что ей сделалось не по себе.

— Карлен не говорил тебе?… — начал он.

— О чём?

Значит, Карлен строго хранит врачебную тайну. Ну, тот, прежний, Карлен. Ведь теперь их стало трое: тот, который знал Венсана, тот, который узнал о смерти Изабеллы… и тот, который соответствовал живой и бездетной Изабелле.

— О том, что я… что со мной не всё в порядке…

Как сказать ей, что три дня назад он видел, как она покончила с собой, и что вышел из больницы, чтобы присутствовать на её похоронах? Не нужно, чтобы она считала его безумным, даже если так оно и есть.

— Говорил… но ничего особенного. Расскажи мне о своём кошмаре. Тебе станет легче.

Им овладела паника. Что придумать?

— Не могу, — ответил он. — Должно быть, там я вздремнул. Точно уж и не помню. Только знаю, что видел жуткий кошмар.

— Тебе плохо спалось в прошлую ночь. Ты слишком много работаешь. — Внезапно она насторожилась. — Но ты хоть не начал снова?

— Начал что?

— Да принимать «мемо–2»! Мне кажется, что он не менее опасен, чем С–24.

Поль ухватился за спасительный шест, который она, сама того не ведая, протянула ему.

— Да, — ответил он. — Об этом никто не знает. Но теперь у меня не сохранилось воспоминания о… о погружении. Только ощущение ужаса.

Ложь удалась на славу. Изабелла умоляюще заговорила:

— Прошу тебя, прекрати приём… По крайней мере, в одиночку. И не раньше, чем мы побольше разузнаем об этом веществе. — Она нахмурилась. — Иначе я тоже начну принимать его. Меня так и подмывает попробовать.

— Нет! — вскричал Поль. — Это может плохо кончиться. Как с С–24. Ты сама говорила! — Он схватил её в объятия. — Пусть хотя бы один из нас полностью сохранит рассудок, — пробормотал он.

Поль был так счастлив от воскресения Изабеллы, что решил проводить страусовую политику по отношению ко всему остальному: воспоминанию о безумии, тревоге за будущее, полной неразберихе. К этому его вынуждало и поведение окружающих. Как он и ожидал, никто из его друзей не вёл себя так, как если бы произошла трагедия. Присутствие Изабеллы воспринималось всеми как нечто совершенно естественное. Ужас, пережитый Полем, принадлежал одному ему и имел не больше последствий, чем дурной сон.

Но уж Поль–то прекрасно знал разницу между теми снами, что снились ему ночью в постели, и теми, что преследовали его наяву…

Он не помнил точной даты, когда его положили ь больницу. Да и чего стоят такие воспоминания… Дата могла быть какой угодно. Судя по некоторым деталям, кошмар гнездился где–то в окрестностях нормального настоящего. Примерно как ужин с Мариеттой. Между различными версиями жизни в его сознании были большие провалы. Но они, похоже, длились не больше нескольких месяцев. Придя к такому выводу, Поль посмотрел на календарь: было 12 февраля 1962 года. Итак, он воспринимает события не в незыблемом порядке их следования, а как бы от случая к случаю, причём в произвольной последовательности. Его можно уподобить пловцу под водой, который время от времени, чтобы сориентироваться, выныривает на поверхность, причём то впереди по маршруту, то позади, а то и вообще в стороне от него. В стороне? А что происходит в стороне от, времени? И что случается с сознанием пловца, когда он под водой? Почему обычному пловцу представляется, что его появления на открытом воздухе следуют непосредственно одно за другим, тогда как даты и события всякий раз противоречат этому представлению? То ли погружение не поддаётся осознанию, то ли само выныривание влечёт за собой потерю памяти?

Конечно, если он безумен и подвержен припадкам, то вполне возможно, что только эти припадки ему запоминаются. Тогда его патологическое мироощущение полностью оторвано от его действительного существования и они никак не связаны между собой. Быть может, на самом деле он шизофреник, которого упрятали в лечебницу и который совершенно не отдаёт себе в этом отчёта. Или же он пребывает в каком–то четвёртом существовании, о котором никогда не будет иметь представления и к которому не принадлежит никто из тех, кого он знает. В таком случае всё это, возможно, когда–нибудь исчезнет, как утренний туман, чтобы уступить место существованию реальному, равнозначному его смерти, поскольку в действительности будет существованием кого–то другого: разве жизнь не есть сознание плюс память?

В течение недели страусовая политика себя оправдывала. Так, 18 февраля Поль преисполнился сочувствием к жителям Гамбурга и Шеффилда, на которые обрушился ураган. Ветры со скоростью двести километров в час в Европе редки…

Он с одобрением отнёсся к встрече министра по делам Алжира Жокса с эмиссарами ФНО, но задался вопросом, что станет с планами на будущее, провозглашёнными Бен–Беллой в своей резиденции в Онуа.

В полдень на волнах «Франс–2» Поль прослушал передачу «Чердак Монмартра». Вслед за тем он узнал, что к концу года Франция будет располагать ядерной энергетикой, и порадовался этому.

Вечером они с Изабеллой поужинали в китайском ресторанчике, потом пошли в «Одеон» на спектакль ирландского драматурга Брендана Бехана «Заложник» с участием Джорджа Вильсона, Арлетти и Мадлен Рено. Особенно им понравилась реплика, брошенная Вильсоном Мадлен Рено, игравшей сестру Армии спасения: «Там, где армия, спасения нет».