Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл

кажется, неправильно все поняла. Заглядываю в его зеленые удивленные глаза. При ясном утреннем свете на фоне загара они кажутся еще ярче. Он склоняется надо мной, я чувствую себя маленькой и хочу подойти поближе.

– Извини… я думала, вы с ней вместе, а ты пытаешься… Забудь. Я уже не понимаю, что говорю.

Я сконфужена, и от наплыва этого чувства, от прикосновения чужой руки кружится голова. Моя жизнь столько времени была лишена близости, что я понимаю, насколько сильно мне ее не хватает. Он убирает руку с моего плеча, чтобы взять за подбородок и успокоить. Солнце высвечивает слабые следы морщинок в уголках его глаз.

Я хочу опустить голову на его ладонь, они подходят, словно фрагменты головоломки. Мы неотрывно и напряженно смотрим друг на друга. Он с такой нежностью проводит большим пальцем по моей щеке, глядя на губы. От предвкушения я едва дышу. Но он внезапно берет себя в руки и отходит к краю волнореза.

– Мне трудно объяснить. С Селеной мы познакомились много лет назад. Совсем юные, и думали, что влюблены, но…

Он замолкает, потупив глаза, не в силах продолжать. Я подхожу чуть ближе, не зная, что делать – утешать или ждать продолжения. Ветер усиливается, и на лице Тео не остается ни следа от переживаний. Он отворачивается, и тема, похоже, закрыта.

– Люди такие разные… Она просто друг. Как ты и я, понятно?

Несмотря на желание узнать побольше о Селене, я чувствую, что мое воображение дало маху, придумав то, чего на самом деле нет, и я неправильно его поняла. Поверив Кристине и Марии насчет исходящей от него опасности, я попалась на эту чепуху и чуть не обидела того, кто просто отнесся ко мне по-доброму. Эта поездка – паломничество в мамины воспоминания, чтобы пройти по ее следам и найти утраченную картину. Но я должна думать о картине, а все мысли только о том, как кожа Тео касается моей и сильные руки ласкают тело. А он, несмотря на флирт, обо мне так не думает.

Друг. Может, так и есть.

– Конечно, мы друзья.

Я убедительно улыбаюсь.

– Ну вот что, друг, давай перекусим.

Я забираю у него сумку с продуктами и иду впереди, изображая легкость и беззаботность. Чувства Тео прочитать невозможно. Только я решаю, что он начинает открываться, он быстро замыкается в себе, боясь показать, чего хочет. Несмотря на разочарование, я рада, что не вмешиваюсь ни в чьи отношения. Но отрицать, что меня к нему влечет, бесполезно. Мои чувства не пробуждались с тех пор… Нет, я не хочу омрачить их упоминанием другого имени. Я была уверена, что Тео хочет меня поцеловать, но он всего лишь относится ко мне по-дружески.

Мое внимание отвлекает гудок грузовика Тео, когда он открывает кабину. Забравшись внутрь, я предвкушаю морскую прогулку. Заводя двигатель, он смотрит на меня и улыбается. От этой улыбки бешено колотится сердце. Я улыбаюсь в ответ и надеваю темные очки. Если он не откроет душу, я не хочу, чтобы он видел то, что, вероятно, написано у меня на лице.

Глава 10

Тем же утром, чуть позже, мы выходим в море. Ветер, гуляющий на просторах, ерошит мне волосы. Вдали от убежища – бухты, окружающей Метони, мы бросаем вызов стихиям.

С кормы я любуюсь, как Тео в рулевой рубке лихо покоряет волны. Он ловко управляется со штурвалом, напрягая мышцы на руках. Постоянно начеку, он зорко следит за другими судами и препятствиями. Мне все труднее обуздать восхищение и держаться в рамках дружеских отношений, наблюдая за ним в родной стихии и возбуждаясь сильней, чем я ожидала.

Обогнув мыс, от Метони мы направляемся к Пилосу и находим убежище: ветер внезапно стихает, а водная гладь блестит как зеркало. Тео глушит мотор и бросает якорь. Солнечные лучи освещают плоскую поверхность воды, и я ощущаю, как от моря на меня нисходит спокойствие. Несмотря на глубину, вода кристально чистая: я вижу стайки рыб, мелькающие, словно черные пули, они то сходятся, то разбегаются в разные стороны, как в подводном танце.

Тео кладет руку мне на плечо, и я испуганно вздрагиваю.

– Напугал? Ну извини, – улыбается он. – Наблюдаешь за рыбками, да?

– А тебе хочется их поймать и убить? – хитро спрашиваю я, и он смеется.

– Нет, эти малы для сетей. Но если захочешь порыбачить, можно попробовать, когда заведу мотор.

– Правда? Хочу! Слушай, давай поедим. Что-то аппетит разыгрался от морского воздуха.

Он подхватывает пакет с нашим обедом вместе со столовыми приборами и тарелками, которые я прихватила в квартире, куда зашла переодеться. Солнце в штиль припекает, и я снимаю кардиган.

Не могу представить себя дома на улице в одной футболке. Но здесь, посреди Ионического моря, дом кажется таким далеким. В Метони я ничего не опасаюсь. Будто рядом с мамой, так же как и дома в Лондоне. Тео расстилает на палубе коврик и распаковывает еду.

Замок возвышается над Пилосом, отсюда едва видна его сестра, цитадель Метони у побережья. Внушительная башня на скале посреди моря между двумя сооружениями – словно призрачная заброшенная крепость. Памятники, которые сотни лет демонстративно охраняли полуостров от врагов, выстояли. Полуразрушенные стены тянутся по обе стороны от главной башни, как длинные, старые конечности. Необъятная история Греции поражает.

Тео вручает мне бокал розового вина.

– Yiámas. А неплохо так провести денек, да?

– Yiámas.

Я опускаюсь на колени на коврик и, ответив на тост, потягиваю прохладное вино. Я успокоилась, но в животе бурчит.

– Так, что у нас тут?

Открывая крышки контейнеров и ловя в промежутках мой взгляд, Тео рассказывает о содержимом. Самый соблазнительный на нашем пикнике он сам. Оливки из Каламаты блестят, как лиловые драгоценности, долма кутается в аккуратные виноградные листья, сливочные цацики пахнут укропом, хлопья фило, пресного теста, осыпаются с маленьких квадратных ломтиков, которые он достает из бумажного пакета.

– А вот это любимое… Смотри.

Он достает один квадратик и держит передо мной.

Я нерешительно пробую. Рыхлое тесто, жирная солоноватая фета и шпинат. Я смущенно жую, а он смахивает пальцами крошки с моих губ. Такой жест как-то не вяжется с моим представлением о «просто друзьях». Но я не могу устоять перед его очарованием.

– М-м… Господи… как же вкусно!

– Spanakópita. Пирог из шпината, он самый вкусный. Только бабушке – yiayia ни слова! Он из пекарни в Пилосе.

– Еще хочу!

Нежное аппетитное тесто, так и тает на языке.

Он предлагает мне ломтики пирога, и я беру еще