Мой сводный идеал (СИ) - Попова Елена

― Но ты не выбросил, ― догадалась я.

― Нет конечно, ― посмеялся Костя, и пафосным тоном добавил. ― Иначе у меня бы сейчас не было ни квартиры, ни тачки, ни офиса в Москва-сити.

Костя с ощутимой гордостью в голосе поведал мне, как учась на первом курсе, он сколотил команду из толковых ребят-программистов, художников и геймдизайнеров. Затем они сделали хорошую рекламу, постепенно обросли заказчиками, и уже к концу первого курса он окончательно перестал нуждаться в родительской поддержке.

Вот только отец до сих пор не мог простить ему, что он выбрал факультет компьютерных технологий вместо Академии МВД.

После разговора с Костей я больше не сомкнула глаз. Рука разболелась так сильно, что мне пришлось спуститься в кухню и выпить обезболивающее. А когда боль немного поутихла, ложиться спать уже не было никакого смысла: будильник должен был прозвонить через сорок пять минут.

И я в кои-то веки решила приготовить всем завтрак.

Правда, одной рукой было не совсем удобно. Но все же к семи утра на столе стоял омлет с сыром и хрустящие тосты.

― Я думаю, Тасе не стоит сегодня ехать в институт. Саш, как ты думаешь? ― наливая в кружки чай, спросила Катя.

― Я тоже так считаю, ― уплетая омлет, поддержал ее папа. ― Ничего страшного если пропустишь один денек, ― подмигнул он мне. ― Тебе стоит хорошенечко выспаться и понаблюдать за рукой.

Папа выпил разом половину бокала чая и сердито уставился на меня, барабаня пальцами по столу.

― Ну что, Тась, от твоего Кости, сына генерала, ― выделил он, ―  новостей нет?

― Хороших ― нет… ― вздохнула я и отложила вилку. Как подумала, что эти двое еще на свободе, и у меня тут же пропал аппетит.

Папа расправил плечи, похрустел шеей, поправил синий галстук, гармонично сочетающийся с его голубой рубашкой, и взял меня за руку.

― Значит, сегодня поедем в полицию писать заявление! ― решительно заявил он. ― Я это дело так просто не оставлю!

Я понимала, что это заявление ничего нам не даст. Благодаря Костиному отцу  полиция вчера и так весьма оперативно сработала: спустя час после случившегося, уже были изъяты и изучены записи с камер видеонаблюдения. Если б не связи, то до этих камер, дай бог, добрались бы только сегодня.

Но я хорошо знала папу: он всегда все должен держать под личным контролем. Поэтому не стала его отговаривать. Если это заявление ему морально поможет, то я не против съездить с ним в полицию.

Мы почти закончили завтрак, а за столом все еще стояли два свободных стула. Стул Князя пустовал, потому что он уехал на соревнования, а вот почему Руслан не спустился на завтрак, было для меня вопросом.

И папа словно прочитал мои мысли.

― Кать, а у нас Руслан не проспал случайно? ― спросил он, взглянув на наручные часы.

― Он проснулся. Но сказал завтракать без него, ― Катя прерывисто вздохнула и, опустив плечи, грустно добавила: — И снова все по кругу...

― Кать, ну что ты, в конце-то концов? ― папа развел руками, глядя на нее с притворной сердитостью. ― Давай еще поплачем тут! ― улыбнулся он и взял ее за руку. ― Мы с тобой все обсудили, верно? И пришли к какому выводу? Правильно, ― не дожидаясь ответа, сказал он. ― Это может быть даже и к лучшему. Так ведь мы решили?

― Катя, улыбнувшись, сжала крепче его руку и покачала головой.

«Э-м… я одна не понимаю, что тут происходит?» ― глядя на них по очереди, нахмурилась я.

Но мне никто не торопился объяснить, о чем шла речь.

Папа, закончив завтрак, поцеловав сначала меня, затем Катю и, пожелав нам хорошего дня, отправился на работу.

 Сегодня они уезжали не вместе, так как Кате нужно было ехать на какую-то консультацию в больницу. Я мельком слышала их разговор, когда они спускались на завтрак.

И пока мы остались с Катей наедине, я решила выяснить у нее, кто же такая эта Лика и почему она так сильно из-за нее встревожена.

— Лика — его бывшая девушка, верно? ― тихонько спросила я.

— Его больная любовь эта Лика! —  Катя буквально выплюнула ее имя, словно оно жгло ей язык.

Она  выпила какую-то таблетку, вернулась за стол и села напротив меня.

— Вот скажи, Тась, ты же помнишь, каким он был в Вологде?

― Конечно помню. Мы же учились с ним в параллельных классах, ― напомнила я, и добавила: ― Но теперь он совсем не похож на того Руслана, которого я знала раньше.

― Вот и мы с Сашей перестали его узнавать, как только он начал встречаться с ней. Руслан стал ходить в спортзал, сменил стиль одежды и прическу. Они постоянно были вместе. Вместе делали уроки, вместе ходили в школу. Расставались, разве что, только на ночь. И то перед сном часами говорили по телефону. Нам с папой даже пришлось сделать ему безлимитный тариф, — горько усмехнулась она и снова вздохнула. ― А летом…

И тут мы услышали, как наверху закрылась дверь.

Катя резко замолчала и, быстренько пододвинув к себе папину чашку с недопитым чаем, как ни в чем не бывало заговорила о погоде.

Раздался топот по лестнице и через пару секунд на пороге кухни появился Руслан.

Вид у него был, мягко сказать, не айс: лицо бледное, глаза впалые, а капюшон от серой толстовки был натянут до самых бровей, словно он решил скрыться от всего окружающего мира.

― Ты еще не готова? ― недовольным тоном спросил он, глядя на мой пижамный прикид.

― Я сегодня останусь дома.

Я кивнула на перевязанную руку и подумала: сейчас он точно поинтересуется, что у меня стряслось.

Но ошиблась.

Руслану явно было не до того, что меня вчера чуть не похитили.

― Окей. Тогда я поехал, ― вяло улыбнулся он и вышел с кухни.

― Когда это закончится? ― почти беззвучно возмутилась Катя, провожая его глазами.

Когда Руслан вышел из дома, я, помогая убирать со стола посуду, вернулась к тому моменту, на котором мы закончили.

― И что было летом?

― А летом Лика уехала учиться в Англию.

― И из-за этого они расстались? ― спросила я, одновременно подумав: и что тогда она сейчас делала в России?

― Н-у-у, сначала было все хорошо. Они созванивались и переписывались каждый день, он делился с нами фотографиями, которые она ему присылала, ― складывая посуду в посудомоечную машину, говорила Катя. ― Руся считал дни до рождественских каникул, так как Лика должна была приехать в Россию.

Катя закрыла посудомоечную машину, налила в стакан воды, поставила его на мраморную столешницу барной стойки, забралась на высокий стул и, подперев рукой подбородок, грустно продолжила.

― А потом я ненароком услышала, как он кричал на нее из-за какой-то фотографии с одногруппником. Каждый. Божий. День. Из его комнаты слышались эмоциональные разговоры, ― вспоминая, помотала головой Катя. ―  Они без конца что-то выясняли, ругались, отчитывались перед друг другом, кто где проводил время, ― Катя поджала губы и задумалась. ― А потом все как-то резко затихло.

― Они расстались? ― забираясь на стул напротив, нетерпеливо спросила я.

― Расстались… ― вздохнула Катя и отпила воды. ― Руслан скинул за месяц килограммов пять, не меньше, замкнулся в себе, не брал в руки гитару, без которой прежде не мог прожить ни дня. А однажды ночью, когда я спустилась попить воды, увидела его курящим на крыльце! Ты можешь себе это представить? ― возмутилась Катя.

― Раз так сильно переживал, значит, там была действительно очень сильная любовь… ― не сумев скрыть зависть, вздохнула я.

— После Нового года он стал потихоньку к нам возвращаться, ― продолжила Катя. ― Снова в его комнате звучала гитара, он вернулся к тренировкам, наконец, стал кушать с нами за одним столом. И знаешь, я только-только успела обрадоваться, что все стало налаживаться, и на тебе, ― Катя хлопнула рукой по коленке. ― Вчера узнаю от приятельницы, матери их бывшей одноклассницы, что Аскаровы вернулись в Россию!

— А почему они вернулись? ― спросила я, поймав себя на мысли, что мне, как и Кате, это тоже безумно не нравилось.

― У отца Лики там что-то не срослось с работой. Да и у нее учеба там не заладилась. Кажется, они теперь собираются подавать документы в московский ВУЗ.