Ваш выход, рыцарь Вешковская! - Елена Саринова

— Руку свою от моей оторви! — и, не дожидаясь, сама ее дернула. Ник лишь удилище словить успел:

— Агата, это ты зря, — мне уже в спину. — Вот зря ты.

— Ах, я «зря»? А ты у нас «все по-толковому и со смыслом»? И больше вообще ко мне не подходи! И даже прикасаться не вздумай! «Мы- молодцы»! Да из нас двоих ты один «молодец со смыслом»! И мне до тебя далеко… Далеко. И, чем дальше, тем лучше… Ванн, собирайтесь и уходим отсюда. Прямо сейчас.

— Агата, ты куда собралась? Ты зачем валишь все в одну кучу?

— В одну кучу?.. Ванн, вы меня плохо слышали?

— Так мне и собираться-то… я ж…

— Пускай, «в одну кучу»! Пускай! Лишь бы отсюда подальше! Разве ты не понимаешь, что мне с тобой плохо? Я не хочу тебя видеть. И слышать твой голос. Я ничего от тебя не хочу. Ничего. Лишь бы подальше… Ванн! Я вас жду! Я вас там подожду.

— Где, Агата?

— Где-нибудь, — и в тумане из унизительных слез, пошагала вдоль кромки воды. Лишь ботинки свои прихватила.

Я сейчас и не вспомню, когда так ревела до этого. Вот именно, что ревела. Не рыдала, заломив руки, ни плакала, как нормальные женщины, а полноценно, в голос и прихлопнув ладошки к лицу. Хотя, откуда я знаю, как они? Откуда мне это знать? Я всегда была сильной. А теперь ком взорвался. И первой снес саму же меня. Тихая река разносила мой рев, множа его и, наверное, пугая всю местную живность. А мне было плевать. Я изливала душу. Наверное, в первый раз за семь лет. И в этом захватывающем процессе как-то так упустила появление Ванна. А опомнилась лишь, когда ревела уже в широкое мужское плечо:

— Агата, вы поплачьте, вам станет легче.

— У-у-а-а-а!

— Легче-легче. Со слезами из души выходит вся боль, и душа наша чистится.

— У-у. У-а-а-а-а!

— Боль уходит и остается лишь самое светлое. Самое главное.

— У-у-у… Да чтоб его все унесло! У-у-а-а-а.

— Ну, тогда это — не главное, Агата.

— Просто пусть унесе-е-е-ет.

— Не просите о том, чего не желаете сами.

— О-оу… Чего?

Ванн вздохнул и повторил:

— Агата, не просите о том, чего не желаете сами.

Я, напротив, затаила дыхание:

— А еще раз?

— Повторить? — склонил голову набок мужчина. — Не просите того, чего не желаете. Ибо…

— Ванн, как ваше полное имя? — осознание пришло, как новый, ошеломляющий взрыв. Я даже про рев свой забыла, вперясь взглядом в глаза мужчины напротив. Тот, будто понял. И покачал головой:

— Джованни. Джованни Бернардоне.

— Джованни… Я себя сейчас ощущаю как-то странно. Будто меня и вправду вывернули наизнанку и хорошо протрясли.

— И вам стало легче?

— Не знаю. Со мной раньше никогда такого не было. Мне спокойно. Особенно, от вашего… — и, подтянувшись на цыпочках, попросила. — Подуйте на меня еще раз.

— Хорошо.

— Агата… — Ник, вывернувший из-за берегового поворота, застыл в нескольких ярдах от нас. — Агата… Я пришел сказать, что никуда вас двоих без себя не отпущу. И если ты сама хорошо подумаешь, то придешь к аналогичному выводу. Потому что…

— Ник…

— Не перебивай меня, — вскинул он руку. — Пожалуйста, не перебивай. Ты многого не знаешь и поэтому будешь в опасности. А твой… друг, — метнул он взглядом в Ванна. — Ты уверена, что он сможет за тебя постоять?

— Ник…

— Агата!

— Николас, вы зря тревожитесь, хотя, вас можно понять.

— Рот свой сейчас! Я не с вами разговариваю, а с ней! Вы вообще — неизвестно кто!

— Ник!

— Вы уже втянули ее в авантюру! И не заставляйте меня применять против вас…

— Ник! Ты меня слышишь?!

— Да, Агата! — процедил он сквозь зубы. — Что ты хотела сказать?

— Что я хотела сказать? — отстранилась я от Ванна. — Я хотела сказать, что, если ты затеешь сейчас свои рыцарские бои, то, рискнешь оставить без шанса кучу народа.

— Я сейчас не понял.

— Ванн — это «противовес».

— Что это за штука такая? Я лишь одно значение…

— Он — единственно возможный противовес демону Велиару. Потому что… Ванн?

— Что, Агата?

— Может, вы Нику сами представитесь?

— С удовольствием. Урожденный Джованни Бернардоне. Родился в Италии, в Ассизи. Вы это место называете своей «прародиной». В 1182 году от Рождества Христова. Отец же мой, за свою любовь к стране Франции, позже назвал меня Франческо. Или Франциск.

— И-и?

— А канонизировали меня уже после смерти. Так я стал Святым Франциском.

— Угу, — ухватился Ник за лоб.

— Ник?

— Все нормально, Агата. Все… нормально. Но, мне нужны… объяснения.

— С предложениями. Я помню…

Глава 6

Очень часто, да что там часто, жизнь наша всегда зависит от обстоятельств. И то, что было «табу» еще утром, при свете ночного костра уходит в тень за спиной. Не исчезает. Отступает на задний план, вытесненное другим со своего пьедестала. Плохо это или хорошо? Кто его знает? Может жизнь наша сама, как опытный манипулятор решает за нас? Пишет и зачеркивает. Сталкивает и разводит. Или крепко-накрепко связывает. Тех, кого сама же много лет назад разбросала. А теперь вот взяла, и выписала свое «новое обстоятельство». Связующее покрепче самой всесильной магии или корабельного троса. Хотя, по отношению к Святому данное сравнение… Кощунство? А бес его…ой-й…

— Агата? — наше с Ником «обстоятельство», Святой Франциск, сидящий по другую сторону от костра, словно мысли мои читал, потому как сейчас улыбался. — Мне видится, мои откровения вам лично пошли не во благо.

— Нет, Ванн. С чего вы такое взяли? — может, все же, читает?.. Кто его разберет? Особенно, после того, как сняли наручники и ошейник. Хотя, если судить по свечению, то оно, как раз, изменилось мало. Мой бы бывший начальник за такую «профмаскировку» руку пожал. Несмотря на то, что Святому. Потому что у некромантов ничего святого нет. Кстати, о некромантах. Точнее о том одном, к которому я Ванна в столицу вела… И что теперь мне… нам с Ником с ним делать? — А где… Ник?

— Николас? Он ушел.

— Куда?

Ванн, почесав ухо, махнул рукой в направлении, противоположном от входа. — Туда.

— Ага… Тогда я тоже «туда». Мне… нам с ним…

— Агата, идите. Я теперь вас ни за что не оставлю. Обоих.

«Нет, точно, читает», — напоследок прищурившись, кивнула и подскочила с рогожки.

Узкий сквозной коридор, не смотря на пару изгибов, тянулся недолго. А закончился каменным балконом уже с северной стороны горы. Именно там, в окружении звездного неба, сидел сейчас Ник. Подтянув под себя одну ногу, и покачивая в пустоте другой.

— Агата, твой световой шар, — обернулся на мое появление. — Здесь, в двух милях — граница с Грязными землями. С грифонов могут заметить. Часто летают.