Ковер грез - Сьюзен Барри

— Вы хотите сказать, что он зайдет ко мне? — переспросила Пита.

— Ну конечно, зайдет.

Пита немного смутилась. Не выдала ли она себя взглядом или голосом, когда говорила о Вентворте?

— Знаете, мистер Вентворт и мой… отчим для меня связаны невидимой нитью, — принялась оправдываться она. — Они братья, и потом, у меня нет своей семьи…

— Ну конечно, вполне естественно, что вы хотите его видеть, — успокоил ее доктор. — Между прочим, он страшно беспокоился о вас. — Он вдруг по-мальчишески улыбнулся. — А ведь люди вроде него производят впечатление бесчувственных. Впрочем, в трудную минуту они становятся очень деятельными. Пока я суетился со своим багажом, он заказал нам билеты и продумал все, что связано с поездкой.

Пита улыбнулась ему, но доктор не мог не заметить, как ее утомила беседа, и поспешил выйти и пригласить Вентворта. Тот терпеливо ждал за дверью и повернул голову сразу же, едва она отворилась.

Доктор Грешем сделал ему знак рукой, и Джеффри на цыпочках вошел в палату и остановился у кровати. Закрыв за собой дверь, Боб вышел.

Глава 13

Через неделю Пита уже стала садиться, и круг ее общения расширился. Нельзя сказать, что ее посещало много гостей, да и те, кто приходил, обычно допускались ненадолго, но монахини в белых одеждах, которые выхаживали девушку, признали за Джеффри Вентвортом естественное право оставаться с ней достаточно долго. И он всегда пользовался приоритетом по сравнению с любыми другими визитерами.

Можно было подумать, что дело в его английском происхождении. Но Боб Грешем тоже был англичанином, к тому же сам доктор, но его визиты были нерегулярны — правда, не по его воле — и продолжались лишь несколько минут, тогда как Вентворту тотчас ставили стул, и он сидел у Питы по полчаса. Настоятельница всегда радостно улыбалась ему, когда он просил любезно предоставить ему возможность побыть наедине с девушкой. Может быть, аббатиса, несмотря на ограниченные контакты с внешним миром, неплохо разбиралась в людях и многое читала на лице этого высокого сурового англичанина, а может быть, так и не излечилась от романтизма. Во всяком случае, мать настоятельница не могла не заметить выражения радости во взгляде Питы всякий раз, когда ей сообщали о приходе опекуна. Тут уж она никогда не ошибалась.

Графу Ференци, человеку очень богатому и влиятельному, никогда не отказывали в просьбах навестить девушку, и он всегда приносил ей массу экзотических цветов, фруктов или других гостинцев. И если настоятельница видела какую-то романтическую подоплеку и в его визитах, то, может быть, не без оснований. Граф настолько был потрясен ее болезнью, что, подобно Бобу Грешему, стремился почаще посещать обитель и всегда очень беспокоился о ней.

Вентворт не дарил девушке ни больших букетов, ни дорогих фруктов, но обычно оставлял цветок у нее на подушке. Когда она чуть окрепла, он принес ей томик стихов с ее столика на «Вилле кипарисов».

— Судя по состоянию страниц, вы часто листали его, — заметил он с улыбкой, присаживаясь у кровати.

Пита, хрупкая и изможденная, сидела, откинувшись на подушки, в розовой ночной кофточке. Это был подарок миссис Рамбольд, которая боялась заразиться исключительно из-за Пола, как она подчеркнула в записке, сопровождавшей ее дар. Впрочем, колодец у нее на вилле сейчас обследовали на предмет инфекции, и граф Ференци любезно предложил Элен пожить пока у него. Она постоянно общалась с ним, а он, в свою очередь, часто навешал больную, так что опасность инфекции для нее все же оставалась. Впрочем, Пита хорошо понимала, что в больничной атмосфере Элен будет очень неуютно, пусть уж держится в стороне. В общем, Элен писала Пите нежные письма и купила ей эту нежно-розовую вещицу, благодаря которой больная приобрела еще большее сходство с фарфоровой статуэткой.

Пита взяла вновь обретенную книжечку и благодарно улыбнулась Джеффри.

— Поверьте, я очень рада, — сказала она. — Я действительно часто читала эту книжку.

— Потому что она принадлежала Майку?

— Ну, это не единственная причина.

— Вы действительно любите поэзию?

— Да.

Пита, конечно, не могла сказать ему, что эта книга превратилась для нее почти что в драгоценность, потому что сам он, Джеффри, долго владел этим томиком.

— Ну, во всяком случае, — продолжал Вентворт, — я решил пока не заваливать вас цветами. — Вентворт с улыбкой оглядел комнатку, где цветов действительно было великое множество. — Благодаря вашему другу Ринальдо вы наверняка уже немного возгордились.

Пита слегка покраснела, хотя сама не очень понимала почему.

— Граф Ференци очень добр, — заметила она.

Вентворт насмешливо поднял брови.

— Весьма добр, — отозвался он.

— Все были ко мне более чем добры, — поспешно продолжила Пита, смутившись под его насмешливым взглядом.

— А бедняга Боб Грешем, — лукаво улыбнулся Джеффри, — так вообще все бросил и примчался в Италию сразу же, как только узнал, что вы больны. В чем секрет вашего очарования. Пита? Велика же должна быть его сила, если благодаря ему ваша комната полна цветов, не говоря уже о фруктах, журналах и прочем. Сейчас она больше похожа на будуар кинозвезды!

Впрочем, Вентворт, видимо, решил больше не поддразнивать Питу и, наклонившись к ней, осторожно взял ее руку обеими руками.

— Пита, — начал он, — мне надо с вами поговорить, но только когда вы будете готовы к такому разговору. Завтра я на недельку отлучусь, а вы за это время совсем придете в себя, ведь верно?

— Вы… вы… уезжаете? — Выпалив это, Пита тут же спохватилась, не выдала ли она своей тревоги взглядом или дрожью в голосе: ее так ошеломила новость о том, что он будет отсутствовать целую неделю, когда она так в нем нуждается!

Он улыбнулся и посмотрел на нее чуть удивленно.

— Я всего лишь еду в Рим, — пояснил Джеффри. — У меня там друг, который вот уже год приглашает меня к себе, а так как вы пошли на поправку, я решил принять его предложение. В конце концов, я давно не отдыхал, а сейчас, когда все мои дела на время оставлены в Англии…

— Я надеюсь, вам не очень повредило то, что вы все бросили и приехали сюда, — вдруг перебила его девушка, почувствовав себя очень виноватой.

— Конечно нет, — успокоил ее Вентворт. Его серые глаза, некогда казавшиеся холодными как сталь, теперь смотрели на нее с таким участием и симпатией, что сердце ее учащенно забилось. — Но пока я еще не уехал, мне хочется кое-что прояснить.

— Да… да, конечно, — отозвалась девушка.

— Пита, удивительное вы создание! — Джеффри снова улыбнулся. — У вас такой вид, будто вы вот-вот расплачетесь! Не может быть, чтобы вас так опечалил мой отъезд.