Адвокат черной королевы - Наталья Борохова

– Будете чай, кофе?

Грановский отрицательно покачал головой.

– Семен Иосифович, для меня такая честь работать с вами, – сказал Воронин и осекся. То ли он говорит? Если учесть щекотливое обстоятельство, что известный адвокат будет работать не с ним , а против него , то вести речь о какой бы то ни было удаче смешно. Грановский, должно быть, почувствовал его замешательство, потому что вежливо произнес:

– Я тоже считаю, что наше сотрудничество с вами будет взаимно полезным и, по возможности, приятным. Хотя если учесть обстоятельства…

– Вот-вот, – спохватился следователь. – Как раз о них я и хотел с вами поговорить… Вы – блестящий адвокат. На вашем счету, как мне известно, много славных побед. Я даже слышал, что вас включают в «золотую десятку» лучших адвокатов России…

Грановский не перебивал. Положа руку на сердце он всегда был не равнодушен к комплиментам в свой адрес. А ведь в последнее время он был лишен этой маленькой радости. Бывшие клиенты не досаждали ему излишним вниманием, а рой смазливых поклонниц сгинул в направлении других преуспевающих мужчин.

– …поэтому мне непонятно, почему вы решили взяться за это дело, – выплыл издалека голос Воронина. – Поверьте мне, здесь ловить нечего. Все преступления совершены в условиях полной очевидности. Сомнений в виновности вашей коллеги – никаких! У нее имелись мотивы для совершения этих деяний, имелась возможность…

Это звучало почти оскорбительно. Его, известного адвоката, убеждают в том, что его умения и многолетний опыт окажутся бесполезными. Что рассчитывает услышать этот молодой выскочка?

«Ну, если вы так считаете, я, пожалуй, откажусь от защиты. Пусть Дубровская выпутывается сама. Я же возьмусь за дело, где результат гарантирован». Какая глупость. Какое самомнение. Давать советы самому Грановскому! Не особенно его здесь ценят. Зря он развесил уши, поддавшись на льстивые речи.

– …ее взяли на месте преступления. У нас обширный список свидетелей, вещественных доказательств. Обнаружены отпечатки пальцев, пригодные для идентификации. Я бы вам не советовал…

– Молодой человек, – вспылил Грановский. – Я хочу заметить, что известным адвокатом я стал не потому, что прислушивался к советам обвинителей. Я всегда поступал так, как велела мне моя совесть и мои представления о добре, зле, справедливости.

– Извините, – потупился пристыженный Воронин. – Я только хотел как лучше. Я хотел вас предостеречь. Ведь, когда вы ознакомитесь с материалами дела, вы поймете, что я прав, но обратной дороги не будет.

– Ладно. Будем считать, что мы поняли друг друга, – пробурчал Грановский. – Я не буду ничего говорить об уликах. Мне нечем оперировать, я не знаю дела. Но я знаю Дубровскую Елизавету. Вы меня не убедите в том, что она совершила преступление.

– Несколько преступлений, – уточнил Воронин. – Особо тяжких, между прочим.

– Тем более, – отрезал Грановский. – Эта девица не способна на убийство.

– Если бы заранее знать, кто на что способен, – вздохнул следователь. – Но если вы тверды в своем решении принять на себя защиту Дубровской, спешу вам сообщить, что на настоящий момент ей предъявлены обвинения в умышленных убийствах граждан Плешака и Павловской. По делу имеется ряд отягчающих обстоятельств, поэтому ее действия уже квалифицированы по части второй статьи 105 Уголовного кодекса.

– Это очевидно. Вы меня не удивили, – усмехнулся Грановский.

– Да. Но это еще не все. Ко мне поступил ряд заявлений от граждан, пострадавших от преступных действий вашей… протеже. В скором времени я планирую предъявить ей еще несколько эпизодов.

– Например?

– Ну, хотя бы по причинению телесных повреждений юристу Афонину. Дубровская нанесла ему удар не установленным следствием предметом. Результат закономерный – сотрясение головного мозга и, само собой, кровоподтек… Далее, Виктория Малинина. Сообщает о похищении кроссовок «Адидас».

– Господи, какая ерунда! – возмутился Грановский.

– Не такая уж это и ерунда, Семен Иосифович, – заметил Воронин. – Этот эпизод квалифицируется мной как грабеж, то есть как открытое завладение вещами потерпевшей. Есть основания предъявить обвинение вашей милой коллеге и в незаконном лишении свободы гражданки Малининой. Дубровская заперла ее в ванной комнате. Учитывая крепкие дубовые двери и весьма серьезный засов, можно говорить о том, что жизнь и здоровье девушки были поставлены под угрозу. Не могла же она питаться зубной пастой! Если бы милиция не подоспела вовремя…

– Это все новости на сегодняшний день?

– Боюсь, что нет. Еще Дубровской светит обвинение в мошенничестве. Она подделала доверенность, собираясь получить внушительный денежный куш…

– Довольно! – остановил его Грановский. Он почувствовал, что, если следователь назовет еще хоть одну статью Уголовного кодекса, его голова лопнет, как перезрелый арбуз. – Давайте будем говорить о том, что предъявлено моей клиентке на сегодняшний день. О ваших планах мы побеседуем позже. Позвольте взглянуть на некоторые интересующие меня бумаги.

– Конечно, – согласился Воронин.

Он так и не понял, почему известный адвокат пренебрег его советами. Возможно, он не так прозорлив, как о нем говорят. Что ж! Тогда пусть пеняет на себя. Раскрыть громкое дело, да еще положить на лопатки известного защитника, – это, как ни верти, приятно. Будет чем похвастаться перед коллегами.

Воронин не жаловался на свою память, но, как ни силился, так и не мог вспомнить. Кажется, он слышал, что кто-то уже побеждал известного Грановского. Кроме того, в его падении не последнюю роль играла какая-то женщина. Пикантная деталь – она тоже была адвокатом…

На ранней стадии расследования уголовного дела защитнику могли быть предоставлены для ознакомления лишь выборочные материалы. Спору нет, Грановский был бы не прочь прочитать показания свидетелей обвинения, которых, по выражению следователя, в этом деле пруд пруди. Но в интересах следствия эти данные разглашению не подлежали. Мало ли что смогут придумать ловкий защитник и обвиняемая! Поэтому те крохи, которые Семен Иосифович сумел собрать, давали весьма слабые надежды на успех.

Во-первых, протоколы назначенных экспертиз… Как стало известно Грановскому, на местах убийств было обнаружено немало отпечатков, вполне пригодных для определения их принадлежности: «пальчики» на каменных часах, предположительно ставших орудием убийства Плешака; залапанные кем-то краны и кнопки злосчастного джакузи, где находилось тело Павловской. Рядом с бунгало сыщики изъяли платок, испачканный пятнами бурого цвета, предположительно, кровью. Конечно, результаты экспертиз еще не были известны, но опыт подсказывал Грановскому, что на подобную неосторожность способны только глупые непрофессионалы, такие как Дубровская…

Во-вторых, ознакомившись с протоколами допросов своей подзащитной, Семен Иосифович был немало озадачен. Елизавета не спешила давать показания. Она молчала как рыба. Разумеется, это была не самая дурная линия поведения. Лучше молчать, чем говорить то, что будет впоследствии использовано против тебя же. Такую позицию защиты, как правило, используют хорошо осведомленные в своих правах обвиняемые. Ушлые зэки берут тайм-аут для того, чтобы обдумать показания, согласовать детали с защитником и подельниками. Но невиновный человек, жертва следственной ошибки, всегда торопится защитить себя, объяснить ситуацию. Лиза же молчала…

Грановский не спешил делать выводы, но такое поведение его знакомой озадачивало. Может, он ее плохо знал?

– Конечно, такое явление в тюрьме бывает, – отвечала Роза на очередной вопрос Дубровской. – Но разве можно осуждать женщин за то, что им тяжело обходиться за решеткой без мужчин? Вот и придумывают себе девочки любовь…

Елизавета слушала внимательно. Она много была наслышана о такого рода отношениях, но ей хотелось узнать обо всем от женщины, не понаслышке знающей все стороны тюремной жизни.

– Женщин, питающихся вместе, называют «однохлебками», а живущих вместе – «половинками».

– Жить вместе – это…

– Это то, что ты думаешь, – усмехнулась Роза. – Одна девочка исполняет роль жены, другая – роль мужа. Хороших «мужиков» ценят и в женской шкуре. Их часто можно определить по внешности. Грубоватые, крепкие, коротко стриженные, как правило, всегда в брюках – они почти не отличаются от обычных мужчин. Говорят басом, много курят. У них иногда даже растут усы и прекращаются месячные. Бабы на них западают косяками. Бывает, что вокруг одного такого «мужа» вертится сразу несколько «жен». Они конкурируют между собой, причем не всегда мирно. Могут запросто друг друга стеклышком расписать. Метят, как правило, в лицо или в живот.

– Какой ужас! – прошептала Лиза.

– Разумеется, обезобразить соперницу или выпустить ее кишки наружу решится не каждая, – успокоила ее Роза. – Поэтому они стремятся расположить к себе «мужа» другими способами. Стирать его одежду, готовить еду, ублажать его в постели – это вполне обычная вещь. «Мужиков» называют коблами или коблухами, «жен» – ковырялками.