Разрушитель - Алексей Волков

– Да уж… Сколько вокруг желающих возделывать сельские нивы! Прямо – обалдеть! – ехидно прокомментировал Линевич.

– Так и на заводы давно идти не хотят. И не пойдут. Вы же позволяете издеваться над человеком труда и пропагандируете образ гламурного тунеядца.

– Видел, Сережа, коммуниста? – обернулся назад генерал. – Смотри! Между прочим, в свое время тоже недовольным был.

– Я и сейчас ту власть не жалую. Но признаю за ней и кое-что хорошее. Не мешало бы его сохранить, а вы лишь дурь приумножили.

– И закончи пламенную речь призывом к мировой революции, – посоветовал Линевич.

– Только пусть начинается она на сей раз не у нас, – дополнил я.

Развить тему не получилось. Вдали замаячил милицейский пост – пара машин и несколько фигур в сером между ними. Одна из фигурок требовательно приподняла жезл, а затем указала на обочину.

– А говорили – номера, номера… Сейчас как впаяют штраф за превышение скорости!

Взгляд на Линевича, как старшего по званию. Генерал кивнул.

Ладно. Остановимся. Пусть узнают на себе мощь начальственного гнева, раз уж лень взглянуть на номера. Ох, чую, будет сейчас спектакль – любо-дорого посмотреть да послушать. Сладкое зрелище для человека, немало поколесившего и потому не испытывающего к работникам больших дорог никаких добрых чувств.

Эх, ребятки! На кого вы нарвались?

– Николаич! Я к тебе! Не прогонишь?

– С чего прогонять? Проходи, Сашок!

Мы обменялись крепким рукопожатием.

Николаич командовал в нашей местной дивизии противотанковым дивизионом. Соответственно, ему повезло гораздо больше, чем мне. Уходить из армии в общем развале он не стал. Спокойно, вернее, напротив, неспокойно дослужил оставшиеся года три до пенсии, потом еще какое-то время работал то тут, то там.

Сейчас ему было за шестьдесят, но мужиком он оставался по-прежнему крепким, здоровым. Жену схоронил, дети разлетелись кто куда. Квартиру оставил дочери, а сам жил в одиночестве на большом хуторе. Выращивал овощи, привел в порядок заброшенный когда-то дом, расчистил крупный пруд и развел там карасей, держал кур и даже свинью. В общем, крестьянствовал понемногу, разве что хлеб предпочитал покупать в городе. Говорил, староват, чтобы сидеть за трактором, да и много ли одинокому пенсионеру надо? А на продажу выращивать по нынешним временам невыгодно.

– Подожди, сейчас обед сварганю. Посидим спокойно, поговорим. Ты же не просто так ко мне завернул.

– А вдруг – просто? Захотелось выпить с хорошим человеком. Да и закуска у тебя домашняя, не магазинный суррогат.

– Это точно. Все свое, живи да радуйся. – Виктор вздохнул.

Вспомнил супругу, не иначе. Когда проживешь вместе столько лет, поневоле воспринимаешь женщину не просто матерью своих детей, но и частью самого себя.

Наверное. Сам-то я столько в браке не прожил. Тут каждому свое. Но и когда мы с будущей женой познакомились, был я только вернувшимся «из-за речки» офицером, молодым, энергичным, перспективным. А стал в итоге обычным дальнобойщиком, перекати-поле, человеком, который вечно уезжает, порою – надолго, и толку от него, да и какой-нибудь перспективы…

Другие времена – другие приоритеты. В моду вошли предприниматели, богатеи, и кто я по сравнению с ними? Осколок былого, пусть и сравнительно неплохо зарабатывавший?

Кстати, к Виктору я порою наезжал просто так. Посидеть, поговорить о том о сем, вспомнить старые денечки, поворчать едва ли не по-стариковски, обсудить текущие новости…

Ему было одиноко, наверное, мне иногда – тоже. И деться, как с пресловутой подводной лодки, было некуда.

– Сейчас чайку сварганю, а уж что покрепче – потом, когда обед подоспеет. Ты хоть привез?

– Обижаешь, Николаич! – Я хлопнул по сумке, откуда немедленно раздался перезвон бутылок.

– Хорошо. А то мои запасы подходят к концу. И до пенсии еще два дня. На работу не устроился?

– Пока нет. Требуют чипизации, а я ни к Дейлам, ни к Чипам не отношусь. А на минимум идти не хочется.

– Это точно. Но, может, черт с ней, с этой чипизацией? Ничего особенно страшного, люди говорили. Первые несколько дней неприятно, а потом и не замечаешь. Зато найти тебя можно в любой момент.

– А мне надо, чтобы меня искали? – ответил я вопросом на вопрос. – Тем более – в любой момент?

– Верно. Слушай, может, ну его на фиг? Поселишься у меня. Как-нибудь проживем. Хозяйство немалое, помощником станешь. И мне веселее. Знаешь ведь эту молодежь! Работать совсем не хотят, только жизнь прожигать.

Я был моложе Виктора без малого на десяток лет и с некоторой натяжкой, по сравнению с ним, мог считаться молодежью.

Хотя нет. Повернись все иначе, тоже был бы уже военным пенсионером. Да и, несмотря на разницу в возрасте, мы с Виктором были людьми одной закалки.

– Знаешь, я, наверное, приму твое предложение. По крайней мере, на некоторое время. А там – как получится. Только мой Валерка должен будет скоро приехать.

– Тут всем места хватит, – оживился Виктор. – Дом большой. Да и сыну твоему физический труд только на пользу пойдет. Нет, он парень головастый, но разве ж это дело – сутками напролет за компом сидеть? С учебой-то у него как?

– Хорошо с учебой.

Чайник на плите закипел, и Виктор, священнодействуя, залил кипяток в заварочный чайник. Затем накрыл полотенцем, давая напитку настояться как следует.

– Так каникулы вроде не скоро, – что-то сообразил Николаич. – Как же он сорвется с места?

– Ему диплом осталось написать. – И подумал – а будет ли теперь толк в его дипломе?

Но вне зависимости от моих размышлений и сожалений давать обратный ход было поздно.

– Летит время, – Виктор извлек две чашки.

С синим парусником была моя. Больше никому, насколько я знаю, Николаич ее не давал.

– Летит, – согласился я.

Осталось шесть дней. Совсем ничего, с какой стороны ни посмотри.

– Я вот еще чего хочу спросить. – Чашка наполнилась ароматным напитком. – У тебя надежный тайник есть?

– Имеется, – кивнул Николаич и лишь потом задумался: – Ты что, хочешь загашник сюда переправить?

Он был единственным, кто знал о кладе. Просто потому, что сам помогал его устраивать в годы, когда распродавалось и расхищалось решительно все.

Вот тогда я и подсуетился. Благо меня еще помнили и особых проблем не возникло. Хотя страшно это, если подумать всерьез. Как и все те, уже едва не былинные, времена.

– А получится? Я там, признаться, давненько не бывал.

– Всяких складов и фирмочек на территории хватает, но общей охраны нет. Так, один вахтер, который совсем не следит, вывозится что или нет. Главное – постараться незаметно извлечь и погрузить в машину. Ну и, конечно, эту машину найти. В твою «Ниву» все не поместим, а второго захода лучше не делать. Но машину я возьму на себя. Кое-какие знакомства остались.

– Тебе виднее… – Виктор отхлебнул чаю и потянулся за сигаретами. – Только имеется ли смысл? Столько лет лежало и не требовалось, а теперь…

– Не знаю, Николаич, – признался я. – Но подозреваю – содержимое может пригодиться. И скорее, чем мы думаем.

– Я что-то пропустил? Каналов у меня немного, Интернета нет, но новости всегда стараюсь посмотреть.

– Ничего. Но ведь обстоятельства имеют подлое свойство – меняться. Лучше уж быть готовыми, чем оказаться застигнутыми врасплох. И еще. Пока у меня есть деньги, надо бы накупить продуктов. Крупы там, муки, соли, консервов. Сигарет, опять-таки. Свечей, на случай исчезновения электричества.

– Тогда лучше – керосина. Где-то на чердаке имеется у меня пара старых ламп. От прежнего хозяина остались. Все думал выкинуть, да руки как-то не дошли, – машинально поправил меня Виктор.

– Тем лучше. Со светом будем.

– Так что же – война? Хочешь сказать, вся эта трихомудия с базами верна? – наконец дошло до приятеля.

– Верна. Базы точно будут. А вот война, к сожалению, нет. Пипл все схавает, как сейчас принято говорить. Было бы дадено что хавать.

Дальнейшая тирада Виктора была из тех, что совершенно невоспроизводимы на бумаге. Разве что некоторыми чересчур ретивыми товарищами, в силу мании величия считающими себя писателями. Когда больше нечем взять, приходится шокировать несчастных читателей то нецензурной лексикой, то какими-нибудь извращениями.

– Не все так просто, Николаич. Даже в Интернет ничего не просочилось, но, похоже, мы имеем дело с ультиматумом. Или – или. А лететь ракетам считаные минуты.

И опять весьма эмоциональные выражения.

– Еще добавь – воевать сейчас в полном смысле слова нечем. Куцые бригады, которые даже не перекроют все возможные направления. Вот тех, кто провел подобную реформу, действительно надо давно подвесить за одно место. Жаль, к ним не приблизиться. Уж о собственной охране они не забывают.

– Но что-то делать надо!

– Уже. Надеюсь, скоро всем станет не до нас. Хотя и мы хлебнем полной ложкой.

– Ну, нам-то не привыкать, – отмахнулся Виктор.