«Если», 2004 № 12 - Кирилл Бенедиктов

В нашем кинематографическом калейдоскопе 90-х «Подземелье ведьм» явилось редким, если не единственным, примером того, как отечественная фантастическая лента пыталась разыгрывать «голливудскую карту», пренебрегая социальной злобой дня и научными гипотезами[3]. Про гипотезы позднее тоже не вспоминали, но понимание того, что социально острый сюжет в фантастической оболочке — дело почти беспроигрышное, пришло довольно быстро. В итоге благодаря телепортационным «окнам» мы могли лучше почувствовать разницу в уровнях жизни в России и на Западе («Окно в Париж»), с помощью кибернетической «бой-бабы» («Действуй, Маня!») иронизировали над засильем рэкета, а, прилетев на Марс, сталкивались с собственным прошлым («Четвертая планета»). Путешествия во времени вообще стали очень популярными, иногда они совершались во сне («Сны»), иногда наяву («Стрелец неприкаянный»), но в любом случае не требовали серьезной логической аргументации и давали повод к саркастическим суждениям о «временах и нравах».

Переступив порог XXI века, наша кинофантастика оказалась перед выбором, смысл которого можно выразить нехитрой фельетонной аллегорией. Представьте себе, что в некоем городе N рядом стоят планетарий и музей восковых фигур. В планетарии протекает крыша, его «волшебный фонарь» постоянно не в фокусе, а фонограмма казенным голосом рассказывает одну и ту же лекцию «Есть ли жизнь на Марсе?». Зато в музее восковых фигур — завлекающий фасад, в фойе бар с попкорном, а в зале — буйство световых и звуковых эффектов, с помощью которых у вас на глазах оживают вампиры, призраки и авторитеты мафиозных кланов. Куда пойдут почтенные обыватели? Или другой вопрос: куда пойдет предприимчивый продюсер, желающий удивить тех же почтенных обывателей своим новым проектом?

Лучший ответ на эти вопросы дал «Ночной Дозор» Тимура Бекмамбетова. Идти путем научных гипотез и футуристических прогнозов «дозорные» Бекмамбетова и Лукьяненко решительно отказались. И не потому, что сами авторы проекта (а это, конечно, еще и продюсер К. Эрнст) были людьми невежественными и «зацикленными» на мистике. Просто в жизни современного российского человека, в отличие от его советского предшественника, «мистическая» и «научная» составляющие поменялись местами. В обывательском понимании наука в нашей жизни сегодня пригодна разве что для того, чтобы создать начинку для мобильного телефона, зато магия… Магия может все! Объявления о «магах высшей категории» заполняют полосы наших газет, а поэтому разве странно, что именно они, «светлый» Гесер и «темный» Завулон, стали таинственными предводителям сил Добра и Зла в нашем первом фантастическом блокбастере?

Политическая идеология и пропаганда в ее прежнем, «советском» варианте в фильме отсутствуют. Ну не считать же всерьез, что разъезжающие в машине с надписью «Горсвет» ночные дозорные имеют отношение к политической платформе Чубайса! Если же говорить о социальной или, поднимай выше, философской проблематике, то она присутствует в виде философии нашего современного российского «манихейства», то есть учения о «равнодействующей» сил добра и зла. «Мир может быть только двухполярным, и зло так же выражает его сущность, как и добро, — как бы утверждают создатели «Дозора». — «Дневной Дозор» и «Ночной Дозор», «хищники» и «травоядные» — все имеют свое предназначение и право существовать в этом мире». Прежде проводниками такой философии в кино могли быть только криминальные саги типа «Бригады» или «Бумера», теперь к ним примкнула и отечественная фэнтези.

Впрочем, изощряться в философском подтексте, подражая Тарковскому или Кубрику, создатели «Ночного Дозора» явно не стремились. Зато в очередной раз попытались пустить наш «нестандартный» паровоз по скоростной голливудской колее. Такое стремление определенно «имело место быть» и даже нарочито декларировалось. Проявилось оно прежде всего в установке на то, что фильм — это всего лишь на треть сам фильм, а на две трети — его «пиар», раскрутка на телевидении, в прессе, уличной рекламе.

Отдадим должное, рекламная раскрутка «Ночного Дозора» была сделана масштабно и изобретательно, как это и бывает с настоящим голливудским блокбастером. Что касается оставшейся одной трети — то есть самого фильма, — то и здесь тоже удалось сменить некоторые «колесные пары»: благодаря спецэффектам эпизоды фантастических событий (например, терпящий катастрофу авиалайнер), прежде недоступные скромному российскому кинематографу, стали в полном смысле виртуальной реальностью.

Вместе с тем сравнения «Ночного Дозора» с его американскими прототипами вскрывают и очевидные пустоты за грамотно «оштукатуренной» обшивкой. Энергично, по-клиповому снятый и смонтированный фильм очень вязок и невнятен по сравнению с литературным оригиналом. Людям, не читавшим роман Лукьяненко, выстроить все эпизоды в четкую причинно-следственную цепочку не так-то просто, и посему звучащая в финале «прикольная» песня группы «Ума-турман», излагающая короткое содержание всего увиденного, более чем актуальна. Можно вспомнить, что близкие по фабуле «Охотники за привидениями» и «Люди в черном» внятностью своей истории не пренебрегали. И еще — там были юмор, самоирония, понимание того, что в эпоху «Макдоналдсов» сказки о нечистой силе надо рассказывать с улыбкой. А был ли юмор в «Ночном Дозоре»? Мне кажется, определенно был, вот только где именно, сразу не скажешь…

Однако если послушать некоторых компетентных людей, то в самом появлении «Ночного Дозора» есть нечто исключительное. Дескать, в нашем новом российском кино настоящая фантастика не определялась даже под микроскопом. Зато теперь ясно, что она есть, и даже понятно, какой она должна быть. Тут, впрочем, надо поставить знак вопроса.

Своеобразие современного российского кино как раз и заключается в том, что с фантастикой «флиртуют» все кому не лень. Возьмите «Сибирского цирюльника» — вроде историческая драма, а на экране по лесу ползет какой-то механический монстр, срезающий под корень деревья. У Эльдара Рязанова в «Старых клячах» автомобиль катит по рельсам метро, а потом ныряет в реку. А разве не фантастика то, что в «Русском ковчеге» Сокурова господин из XIX века беседует в Эрмитаже с моряками-«краснофлотцами»?

Если эти примеры не убедительны по причине их «нефантастического» жанра, то давайте вспомним «Яды» Шахназарова с их прыжками в разные эпохи, «Медвежий поцелуй» Бодрова-старшего с его оборотнем или овчаровскую «Сказку про Федота-Стрельца», где что ни герой — все какое-то «чудо-юдо»!

С учетом всего этого, надо сформулировать комплимент фильму Бекмамбетова по-другому: до появления «Ночного Дозора» фантастика в российском постперестроечном кино не была предметом социального интереса и тем более ажиотажа. Это был некий «неопознанный кинематографический объект» — то есть разнородный «компот» из фильмов, видеть в котором повод для интересного разговора или тем более увлечения было как-то… несерьезно, что ли. Скажем яснее: наш читатель еще в середине 90-х мог с апломбом заявить, что он — «фанат» современной российской фантастики. А заяви нечто подобное кинозритель, мы бы просто не поняли, что он имеет в виду. Похоже, «Дозор» сделал первый шаг к изменению этой унылой ситуации.