Загадки истории. Отечественная война 1812 года - Игорь Коляда

В условиях отступления 1-й и 2-й Западных армий под натиском превосходящих сил Наполеона дворянство начало требовать назначения главнокомандующего, который бы пользовался полным доверием общества. Таким образом, выбор пал именно на генерала от инфантерии Кутузова, кандидатура которого была одобрена членами Чрезвычайного комитета по выбору главнокомандующего. Необходимо отметить, что за 10 дней до назначения его главнокомандующим всеми русскими армиями и ополчениями император Александр I пожаловал ему титул светлейшего князя.

Назначение Кутузова вызвало патриотический подъем в армии и народе. Но сам Кутузов, как и в 1805 г., не был настроен на решительное сражение против Наполеона. По воспоминаниям одного из современников, он так выразился о методах, которыми будет действовать против французов: «Мы Наполеона не победим. Мы его обманем».

Генерал-лейтенант Н. Лавров писал в письме к председателю департамента военных дел Государственного совета: «По приезде князя Кутузова армия оживотворилась, ибо прежний [главнокомандующий] с замерзлой душой своей замораживал и чувства всех подчиненных. Однако же обстоятельства дел, завлекшие так далеко нас внутрь России, принудили и Кутузова сделать несколько отступных маршей, дабы соединиться с резервными силами».

Российское общество многого ожидало от нового главнокомандующего. Характерным примером могут быть слова из письма московской великосветской дамы Марии Волковой к петербургской подруге и родственнице Варваре Ланской: «Здесь мы узнали, что Кутузов застал нашу армию отступающею и остановил ее между Можайском и Гжатском, то есть во ста верстах от Москвы. Из этого прямо видно, что Барклай, ожидая отставки, поспешил сдать французам все, что мог, и если бы имел время, то привел бы Наполеона прямо в Москву. Да простит ему Бог, а мы долго не забудем его измены… Ведь ежели Москва погибнет, все пропало! Бонапарту это хорошо известно; он никогда не считал равными наши обе столицы. Он знает, что в России огромное значение имеет древний город Москва, а блестящий, нарядный Петербург почти то же, что все другие города в государстве. Это неоспоримая истина».

В тот же день, когда состоялось утверждение главнокомандующим российскими войсками Кутузова (17 (29) августа), он принял армию от Барклая-де-Толли в селе Царёво-Займище Смоленской губернии. Тогда же французы вошли в Вязьму. Следует также сказать, что значительная часть генералитета и офицеров российских войск отрицательно отнеслась к назначению Кутузова главнокомандующим. Среди них можно с уверенностью назвать П. Багратиона, М. Милорадовича, А. Ермолова, Н. Раевского, Н. Муравьева, Н. Дурново и других, которые негативно отзывались о нем как о военачальнике и человеке.

После своего назначения Кутузов сформировал штаб, используя штабы Западных армий. В частности, на должность начальника главного штаба Кутузова был определен генерал от кавалерии, граф Леонтий Леонтьевич Беннигсен, генерал-квартирмейстером всех армий стал Михаил Степанович Вистицкий, его помощником – Карл Федорович Толь, дежурным генералом – полковник Паисий Сергеевич Кайсаров.

Сразу же по прибытии в штаб-квартиру Кутузов отверг предложенную М. Барклаем-де-Толли позицию для генерального сражения с Наполеоном, приказал продолжать отступление и искать другую позицию. Она была избрана через четыре дня у села Бородино, где и произошло известное генеральное сражение, за которое Кутузов был удостоен чина генерала-фельдмаршала.

В своем первом донесении императору Александру I от 19 (31) августа Кутузов писал следующее: «Усилясь… как чрез укомплектование потерпевших войск, так и чрез приобщение к армии некоторых полков, формированных князем Лобановым-Ростовским, и части Московской милиции, в состоянии буду для спасения Москвы отдаться на произвол сражения, которое, однако же, предпринято будет со всеми осторожностями, которых важность обстоятельств требовать может». Из этого можно сделать вывод о том, что Кутузов не собирался сдавать Москву без решительного боя и тщательно к нему готовился. Исходя из этого, он пытался собрать под своим началом как можно больше сил. В тот же день он пишет еще одно письмо, на этот раз Д. И. Лобанову-Ростовскому, который формировал резервную армию: «Я слышу от господина военного министра, что старанием вашего сиятельства по восформировании полки ваши пришли уже в некоторую зрелость и вооружены, вследствие чего покорно прошу вас, милостивый государь мой, из Костромы, Владимира, Рязани, Тамбова, Ярославля и Воронежа, из каждого места по два полка направить к Москве…» По сути, Кутузов пытался создать собственный крупный резерв, который при соединении с Московским ополчением мог бы достичь численности в несколько десятков тысяч человек.

Необходимо отметить, что на тот период на официальном уровне еще не стоял вопрос относительно обороны Москвы и генерального сражения. По этому поводу Кутузов писал московскому градоначальнику Ф. Ростопчину: «Не решен еще вопрос, что важнее – потерять ли армию или потерять Москву. По моему мнению, с потерею Москвы соединена потеря России». Несмотря на собственные сомнения, российский главнокомандующий в тот момент считал необходимым отстоять Москву: «Как бы то ни было, Москву защищать должно».

Вместе с тем многие источники свидетельствуют о том, что Кутузов не искал генеральной битвы под Москвой. Как уже упоминалось, он был сторонником изгнания Наполеона из России без излишнего кровопролития и человеческих потерь. Советский историк академик Е. Тарле писал по этому поводу: «Разница между Кутузовым и Барклаем была в том, что Кутузов знал: Наполеона погубит не просто пространство, а пустыня, в которую русский народ превратит свою страну, чтобы погубить вторгшегося врага. Барклай все расчеты строил на том, что Наполеон, непомерно растянув линию сообщений, ослабит себя. А Кутузов рассчитывал на то, что русский крестьянин скорее сожжет свой хлеб и свое сено и свое жилище, чем продаст врагу провиант, и что в этой выжженной пустыне неприятель погибнет».

Также генерал Клаузевиц вспоминал: «Кутузов, наверное, не дал бы Бородинского сражения, в котором, по-видимому, не ожидал одержать победы, если бы голос двора, армии, всей России его к этому не принудил. Надо полагать, что он смотрел на это сражение как на неизбежное зло. Он знал русских и умел с ними обращаться». Возможно, именно под давлением ряда обстоятельств Михаил Илларионович Кутузов принял решение дать генеральное сражение Наполеону.

Бородинское сражение, именуемое во французской историографии «la bataille de la Moskowa» – битва при реке Москва, произошло 24–26 августа (5–7 сентября) в районе села Бородино (находится в 124 километрах от Москвы). Главное командование соединенными русскими армиями осуществлял М. Кутузов, Великую армию возглавлял император Наполеон.

В начале сражения российские войска насчитывали около 150 000 человек (113 000–114 000 регулярных войск, около 8 000 казаков и 28 000 ратников ополчения) при 624 орудиях. Также в состав регулярных войск входили 14 600 новобранцев, приведенных генералом М. Милорадовичем. При этом считается, что Великая армия имела в строю около 135 000 человек при 587 орудиях.

Необходимо отметить, что численность обеих сторон на день сражения поныне вызывает дискуссии. Так, историк Богданович оценивает российские войска в 103 000 регулярных войск (72 000 пехоты, 17 000 кавалерии, 14 000 артиллеристов), 7 000 казаков и 10 000 ратников ополчения, 640 орудий. Всего – 120 000 человек. В мемуарах генерала Толя указываются следующие цифры: 95 000 регулярных войск, 7 000 казаков и 10 000 ратников ополчения, то есть всего под ружьем 112 000 человек, «при сей армии 640 орудий артиллерии». Таким образом, существующие данные относительно численности русской армии не слишком расходятся и определяются в пределах 112–120 000 человек.

Также, согласно данным маркиза Шамбре, перекличка, проведенная 21 августа (2 сентября), показала наличие в составе французской армии 133 815 строевых чинов (необходимо учитывать, что за некоторых отставших солдат их товарищи отозвались «заочно», рассчитывая, что те догонят армию). Однако это число не учитывает 1 500 сабель кавалерийской бригады дивизионного генерала Пажоля, подошедших позже, и 3 000 строевых чинов главной квартиры. Кроме того, учет в составе российской армии ополченцев подразумевает добавление к регулярной французской армии многочисленных некомбатантов (15 000), присутствовавших во французском лагере и по боеспособности соответствовавших русским ополченцам, то есть численность французской армии, таким образом, также возрастает. При этом некомбатанты входили в состав вооруженных сил, но их функции сводились лишь к обслуживанию и обеспечению боевой деятельности армии. При этом они имели право применять оружие только в целях самообороны. Подобно русским ополченцам, французские некомбатанты выполняли вспомогательные функции – выносили раненых, разносили воду и прочее.