Адепты Тьмы - Бен Каунтер

За такую информацию звери-регистраторы были вознаграждены комками густой питательной пасты, полученной из неэффективных работников. Порции пасты были вброшены в клетки через трубы, и звери жадно слизнули их с грязного пола.

Далеко наверху, в изолированной комнате командной башни, информацию оценивал почитаемый архимагос Скраэкос. Его мыслительные процессы давно утратили всякое сходство с человеческим разумом: познавательные функции любого человека были бы неспособны воспринять откровения Омниссии, открывшиеся высшему духовенству Каэронии тысячу лет назад. В мозгу Скраэкоса проносились потоки машинного кода, образы нарушителей, их местоположение относительно сооружений мануфакториума Ноктис, численность находящихся поблизости техножрецов, работников и вооруженных людей.

— Мы восстановили контакт с пришельцами,— сказало существо по имени Скраэкос, и его слова, обращенные в машинный код, поступили в нервные окончания информационной сети, пронизывающей всю командную башню.

— Хорошо, — поступил ответ из мыслительных импульсов сотен техножрецов, населявших башню.— Скраэкос, ты несешь ответственность за решение этой проблемы и именем святых откровений Бога-Машины получаешь разрешение обрести индивидуальность мышления на все время работы.

— Благодарение Омниссии, я стал одним из Его орудий, — ответил Скраэкос.

Внезапно нервные окончания вокруг него по воле остальных техножрецов словно онемели. Он вновь стал индивидуальностью. Его чувства больше не охватывали все пространство командной башни, а ограничивались маленькой, похожей на гробницу комнатой, где он лежал в большой ванне из плоти, наполненной околоплодной жидкостью и пронизанной нейроцепями. Кожистая пленка над его бионическими глазами поднялась, открыв мир, лежащий далеко за пределами видимого спектра. Теперь он ощущал и свое тело, и оно, по сравнению с мыслями, показалось тяжелым и грубым.

Скраэкос развернул механоруки и выбрался из жидкости на гладкий пружинящий пол.

Теперь он больше ни к чему не был присоединен, и общаться с техножрецами пришлось другими, более примитивными способами.

— Я получил индивидуальность,— произнес он вслух, и нервные окончания стен впитали в себя звуки и обратили их в информационные данные.

Вокс-передатчик показался неудобным и незнакомым. К Скраэкосу постепенно возвращались воспоминания — если это можно было приравнять к человеческим воспоминаниям. Столетия на службе Империуму, первое сияние просветления при виде провозвестника Омниссии, годы перестройки в варпе, когда Каэрония изменялась согласно его взглядам…

— Это хорошо,— поступил ответ.— У тебя есть опыт, позволяющий выполнить волю Бога-Машины. Определи свои намерения.

— Основное положение декларации Омниссии совершенно ясно,— ответил Скраэкос.— Что касается непосредственно меня, Разрушитель указал способ действий по защите неприкосновенности планеты и принципов Адептус.

— Поясни.

— Убить их всех.

Тяжесть физического тела окончательно вернулась к почитаемому архимагосу. Давным-давно Скраэкос был грозным противником в физическом сражении, и его тело до сих пор сохранилось в прекрасной форме. Значит, он до сих пор мог быть эффективным убийцей. Скраэкос вспомнил ощущение крови, брызжущей на немногие оставшиеся участки живой плоти, вспомнил ее теплоту и запах. В нем шевельнулись отклики человеческих эмоций — жажда крови и возбуждение. Со временем эти грубые черты окончательно покинут Скраэкоса, и под руководством Омниссии он станет совершенным существом логики…

Да, Скраэкос способен убивать. Но Каэрония располагает и более эффективными убийцами. Значит, его первой задачей будет отыскать этих убийц в отдаленных уголках информационной сети Каэронии и дать им почувствовать запах жертвы.

ГЛАВА 9

Не зная врага, можно проиграть битву.

Но если узнаешь врага слишком хорошо — проиграешь наверняка.

— Артиллерия готова, — доложил старший офицер-артиллерист, едва контр-адмирал Хорстгельд появился в капитанской рубке. — Мы можем открыть огонь через пятнадцать минут после приказа.

— Отлично, — ответил Хорстгельд.

Рубка гудела кипучей деятельностью. «Трибуналу» не приходилось стрелять по врагам уже довольно долгое время, и Хорстгельд стал забывать, что чувствовал когда-то перед лицом надвигающейся опасности. Теперь между благом Империума и коварством Врага стояли только пушки Императора и торпеды Императора.

Это было великолепное ощущение! Именно ради него Хорстгельд скитался по этой Галактике.

— Проповедник! — воодушевленно воскликнул контрадмирал. — Что требует от нас Император?

— Повиновения и усердия! — последовал ответ охрипшего духовника из-за кафедры. — Презрения к смерти!

Если команде капитанской рубки и не нравилась привычка Хорстгельда слушать непрерывные разглагольствования корабельного духовника, то никто этого не показал. Навигаторы были заняты, пытаясь выстроить разношерстную флотилию в боевой строй. Связисты передавали бесчисленные приказы кораблям, перешедшим под командование Хорстгельда. Инженерная группа следила за поддержанием мощности плазменных реакторов для предстоящего маневрирования на орбите. Артиллеристы старались переправить весь боезапас торпед к бортовым орудиям. «Трибунал» был старым, но крепким кораблем, он повидал немало сражений и готовился к новому бою.

Но с другой стороны, экипаж не видел того, что видел Хорстгельд, — масштаба приближающейся флотилии.

Хорстгельд немного помедлил, прежде чем преклонить колени перед образом Императора, нависавшим над тактическим экраном. Экран показывал карту орбиты Каэронии, позиции судов имперской флотилии и ближе к планете — беспорядочное мелькание астероидов. Золотая маска Императора сурово наблюдала за капитанской рубкой, словно побуждая экипаж изо всех сил трудиться во исполнение Его воли. И наверняка Он Сам следил за командой с Золотого Трона Терры.

— Дай нам волю преодолеть наши слабости, — произнес Хорстгельд. — Храни нас, наш Император!

— Капитан! — За плечом Хорстгельда возник навигатор Стелканов. — В корабельном архиве нашлись необходимые сведения.

— Так быстро? Я думал, придется посылать запрос в командование сегмента на Кар Дуниаш.

— Архивисты нашли записи в историях Равенсбрука, посвященных Готической войне. Самый большой корабль приближающейся флотилии подходит под описание энергетических характеристик судов, сделанных в бортовом журнале «Военного права» в битве при Гефсимане. — Стелканов протянул Хорстгельду лист с результатами анализа и архивными выписками. — Вероятность случайного совпадения очень мала.

— Помоги нам, Трон! — воскликнул Хорстгельд. — Это же «Кузнец преисподней»!

— Сэр?

— Связь! Немедленно свяжите меня с комиссаром Леюнгом. И выведите на экран прибывшее подкрепление.

Изображение сменилось, и на экране показались характеристики и описания судов, которые откликнулись на призыв Хорстгельда и присоединились к флотилии у Каэронии.

— Это еще что такое? — вскричал контр-адмирал, оборачиваясь к секции связистов. Несколько офицеров сгрудились на скамьях, отведенных связистам. Они едва справлялись с потоком сообщений по каналам, связывавшим суда флотилии. — Я просил боевые корабли! — продолжал Хорстгельд.— Командующий подсектором должен был прислать все, что у него есть!

— Это все, что оказалось в пределах досягаемости, — ответила старший офицер связи Келмор, плотная сильная женщина, заслужившая звание в операциях на поверхности во время кризиса на Ранне.

Хорстгельд снова повернулся к экрану:

— «Благочестие»… Это… это же паломническое судно, храни меня, Терра! На нем едва ли имеется вооружение. А «Эпикур»! Это никчемная яхта!

— Она реконструирована, — ответила Келмор, — Администратум конфисковал ее и перестроил в военно-торговое судно.

— Свяжитесь с Кар Дуниаш. Передайте, что здесь назревает кризис. Если командование сегмента не поможет, мы останемся один на один с противником.

Хорстгельд, качая головой, опустился в командирское кресло. У него очень мало сил. Он мог бы удержать один большой крейсер — такой, как «Кузнец преисподней». Но не целую флотилию. Особенно если учесть тот факт, что во времена Готической войны «Кузнец» служил повелителю Хаоса, Абаддону.

Хаос. Враг. Хорстгельд не мог рассказать об этом команде, но такие корабли, как «Кузнец преисподней», олицетворяли самую суть ереси. Теперь моральная угроза исходила не только от Каэронии.

— Плохие новости, контр-адмирал?

Во всей этой суматохе Хорстгельд даже не заметил, что на соседней скамье тихо сидит инквизитор Никсос, почти скрытый капюшоном своего одеяния.