Северная Ведьма - Анастасия Иванова

– А может, ее и вовсе нету, – весело вслух сказал Климов.

– Кого – нету? – спросил чуть дребезжащий старческий голос откуда-то сбоку. Климов обернулся и увидел маленького старичка в чистенькой дубленке, каракулевой ушанке и темных брючках поверх вытертых, но аккуратных ботинок. Старичок опирался на палочку и хитро смотрел на Климова сквозь очки, ухмыляясь в подстриженную седую бородку.

– Это я так, сам с собой, – сказал Климов и хотел отойти, но старичок цепко схватил его за рукав.

– Не спешите, молодой человек, давайте прогуляемся, мне одному тут скучновато, – быстро сказал он.

Климову не хватило духу отказать старичку, и он послушно заковылял рядом с ним.

– Меня зовут Семен Арнольдович, – представился незнакомец. – А вас как величать?

– Андрей, – просто ответил Климов. Старичок почему-то обрадовался.

– Это вы лежите в двести второй палате? Там за окном, знаете, дуб такой старый растет, могучий…

– Да, это я,– сказал Климов. – А что, это какая-то особенная палата?

– Нет, обычная, но мне очень нравится вид из того окна, великолепный, – щурясь, как кот, прожурчал Семен Арнольдович. – А все таки, о ком вы сейчас говорили? – после некоторой паузы снова спросил он.

Климов замялся, колеблясь: соврать приставучему собеседнику или сказать правду. Он настолько устал от событий, связанных с Ведьмой, что вспоминать и рассказывать о ней ему совершенно не хотелось. Но во взгляде старичка было нечто располагающее. Климов посмотрел на него и почему-то решил не лгать.

– О своих галлюцинациях, – просто сказал он. – Некоторое время назад мне казалось, что меня преследуют и хотят убить.

Семен Арнольдович ухмыльнулся еще шире, и в глазах его мелькнула чертовщинка. Потом внезапно стал очень серьезным.

– Галлюцинаций не существует, – строго сказал он.

– Как это? – опешил Климов. – Насколько я знаю, у психиатров другое мнение.

– Психиатры – врачи, а у всех врачей очень узкое мышление, – сказал старичок. – Их учили, что организм человека – это машина, пусть и очень сложная. Условно говоря, можно открыть капот, залезть туда с отверткой и все починить. Вопиющее заблуждение!

– А разве это не так? – иронически спросил Климов.

– Что вы, конечно, нет! – совершенно серьезно ответил старичок. – Человек – это совершенное существо, которое подчиняется законам мироздания в гораздо большей степени, чем законам физиологии. Если бы человек был машиной, пусть и очень сложной, никогда – запомните, никогда и никто! – не мог бы испытывать такие разнообразные чувства, придумывать, изобретать и создавать. Никто не умел бы мечтать! Все творения человека были бы примитивны и похожи один на другой, а любовь или ненависть можно было бы вызвать уколом какого-нибудь химического вещества. Но это далеко не так! Вот скажите, каким гормоном можно вызвать в человеке желание мечтать?

– Я не слишком силен в физиологии, – сдался Климов перед таким напором.

– Нет такого гормона, я вам ответственно заявляю! – торжественно произнес Семен Арнольдович. – Человек управляет гормонами, а не гормоны человеком. Только не все способны это осознать.

Он раскраснелся, закашлялся и умолк. Климов искоса посмотрел на него: «У старикана, должно быть, не все дома! Лучше с ним не спорить, пусть болтает».

Старик тем временем продолжал:

– Между прочим, это научный факт. Индийские йоги, к примеру, умеют осознанно управлять своим телом. Например, ускорять или замедлять сердцебиение усилием воли. А о состоянии сомати вы когда-нибудь слышали?

– Нет, не слышал, – сказал Климов.

– Очень печально, – покачал головой старичок. – Впрочем, неважно. Мы отвлеклись от вас и ваших, как вы говорите, галлюцинаций. Вас преследовала женщина. То есть, не совсем – скорее, существо, которое когда-то было женщиной в нашем мире.

– Откуда вы знаете? – открыл рот Климов.

– Она действительно существует,– не обращая внимания, продолжал старик. – Но не в нашей реальности. Видите ли, реальностей очень много, все они обитаемы и связаны друг с другом. По-простому это можно объяснить так. Вам знакома теория о параллельных прямых из Евклидовой геометрии?

– Конечно, – усмехнулся Климов. – Пятый класс средней школы.

– Согласно этой теории параллельные прямые не пересекаются, верно? Но есть еще геометрия Лобачевского, которая гласит: не существует параллельных прямых, все они рано или поздно пересекутся. Так и с реальностями. Они существуют параллельно друг другу, но в определенных точках соприкасаются. Или пересекаются. Так вот: то, что вы называете галлюцинациями, – есть картина пересечения реальностей. Вы можете видеть, слышать и даже входить в контакт с существами иного мира, понимаете?

«Совсем погнал дед», – подумал Климов, поглядывая на него.

– Все, что происходило с вами, – было на самом деле. Запомните это, – наставительно произнес Семен Арнольдович. Воцарилось молчание.

–Впрочем, знаете, мне пора, – вдруг засуетился старичок и выпустил из коготков локоть Климова. – Приятно было поболтать. До свидания.

Он круто развернулся и засеменил обратно к зданию клиники.

«Занятный тип», – размышлял Климов. – «Наверняка псих. Но как он узнал про Ведьму?»

При всей убежденности в психическом нездоровье своего собеседника, Климов все же не мог отмахнуться от его слов: слишком точно дед угадал суть недавно произошедших событий. Ему снова стало неуютно и тревожно. Он огляделся – на чисто выметенных дорожках было безлюдно и по-прежнему тихо, лишь иногда какие-то мелкие птички чирикали где-то вверху. Но определенно что-то изменилось. Парк уже не манил сказочной предновогодней красотой, напротив, Климов почему-то ощутил исходящую от зимнего пейзажа угрозу. К тому же он устал с непривычки прыгать на костылях. «Хватит на сегодня прогулок», – решил он и заковылял прочь.

Вечером приехал Саня, притащил обещанную минералку с яблоками и передал извинения от Толстого за то, что тот не смог приехать. Они поболтали о погоде, Саня рассказал последние московские новости, деликатно обходя тему болезни Климова, и через час уехал.

Потекли однообразные, но совсем не скучные дни. Климову с утра ставили какие-то уколы и капельницы, потом он спал, потом обедал, гулял и читал. Алексей Павлович не стал настаивать на том, чтобы Климов совсем не пользовался компьютером и интернетом, но очень советовал ограничить время их пользования и по возможности заменить это занятие чтением. В клинике оказалась хорошая библиотека, и Климов с увлечением перечитывал любимую когда-то в школе фантастику. Через день приходил Алексей Павлович «на сеанс», как он выражался, беседовал с Климовым о всякой всячине: о жизни, планах, несбывшихся мечтах, обидах и что-то помечал в своем блокнотике. Через некоторое время он, правда, с некоторой осторожностью, спросил Климова о Череповце и о том, что там произошло. Климов начал рассказывать и с удивлением понял, что последний день в Череповце почти не помнит. Он вспомнил Ивана, свою поездку в Ковалевку и возвращение в квартиру Грачева, а потом все оказалось как в тумане. Последнее, что он смог вызвать из недр своей памяти, была несущаяся на бешеной скорости машина.