Мальчик-капитальчик. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

– Что – вы?

Ушлый Сэм воззрился на меня в легком удивлении.

– Ну как же, я еду с тобой, сынок, и заберу свою долю как джентльмен.

– Вот как?

– А что, есть возражения? – Он глянул на меня с ласковой укоризной дядюшки, который урезонивает строптивого племянника. – Уж не задумал ли ты, юнец, меня обставить? Или я похож на пустоголового кретина? Даже не сомневайся – я вижу каждый твой шаг! Все это дельце для меня проще выеденного яйца. Сдается мне, ты тешишь себя какими-то дурацким идеями, так что давай-ка спокойненько их обсудим.

– Если не возражаете, я, пожалуй, воздержусь. Неохота мне толковать с вами, мистер Фишер. Вы мне не нравитесь, как и ваш способ зарабатывать на жизнь. Бык Макгиннис, конечно, мерзавец и бандит, но он хотя бы прост и бесхитростен, а для вас я извинений не нахожу.

– Надо же, какие мы сегодня добродетельные! – вкрадчиво заметил Сэм. Я промолчал. – А может, у тебя профессиональная зависть?

Тут уж я стерпеть не мог.

– Да вы никак вообразили, будто я за деньгами гонюсь!

– В точности такое впечатление у меня и сложилось. Я ошибся? Ты похищаешь богатеньких сынков из спортивного интереса?

– Я обещал, что верну матери сына! Вот почему я дал ему денег на дорогу, а мой слуга должен был сопроводить его… туда, где ждет миссис Форд.

Сэм ничего не ответил, но его брови были вполне красноречивы: «Неужели, дорогой сэр?» Столь оскорбительного недоверия я молча вынести не мог.

– Это чистая правда! – возмутился я.

Он пожал плечами, будто говоря: «Ну, как хочешь. Сменим тему».

– Ты говоришь «слуга должен был». Выходит, планы изменились?

– Да, теперь я намерен вернуть Огдена в школу.

Ушлый Сэм разразился сочным раскатистым хохотом, уютно колыхая двойным подбородком.

– Нет, так не пойдет, – помотал он головой с добродушным упреком. – Решительно не пойдет.

– Не верите?

– Признаюсь, ни единому слову!

– Ну и ладно. – Я снова уткнулся в книгу.

– Если решил меня провести, – усмехнулся он, – то попытка не засчитана. Это ж надо такое выдумать – вернуть в школу!

– Погодите и сами убедитесь.

– Интересно, что ж за адресок ты ему дал? – задумался он вслух. – Ладно, скоро узнаю.

Некоторое время был слышен только стук колес. Я глянул на часы. Скоро Лондон.

– Разумеется, соглашение о равных долях, – нарушил Сэм затянувшееся молчание, – действует только в том случае, если ты бросишь придуриваться и начнешь играть честно. Скажу напрямик: мы либо партнеры, либо конкуренты. Решай сам. Если проявишь благоразумие и сообщишь мне адрес, то даю слово…

– Ваше слово! – презрительно фыркнул я.

– Слово вора крепкое, – невозмутимо возразил он, – так что я не обману. Но если ты считаешь, что управишься один, придется мне, как это ни печально, засучить рукава и отнять у тебя мальчишку – тогда все деньги достанутся мне… Молчишь? Выбираешь войну?

Перевернув страницу книги, я продолжал читать.

– Ах, молодо-зелено! – вздохнул он. – Я почти вдвое старше тебя, юноша, и умнее, по самым скромным подсчетам, раз в десять. Однако ты в своей чудовищной самонадеянности и беспримерном нахальстве воображаешь, будто в состоянии меня обскакать. Меня! Просто смешно!

– Ну так смейтесь, – хмыкнул я, – пока можете.

Сэм укоризненно покачал головой:

– Через несколько часов, сынок, ты будешь кусать локти, вспоминая свою дерзость. Когда мой личный автомобиль окатит тебя грязью на Пиккадилли, ты познаешь горький вкус раскаяния. Что ж, молодость должна платить за опыт.

Я смотрел, как старый мошенник попыхивает сигаретой, пухлый, розовый и самодовольный, и на сердце у меня вдруг потеплело. С таким типом трудно удерживать позицию праведной холодности. Можно было сколько угодно ненавидеть Сэма как представителя одной из самых презираемых на свете профессий, но солнечное обаяние его личности легко рассеивало всякую враждебность.

Я с треском захлопнул книгу и расхохотался:

– Нет, вы просто чудо!

Он просиял, решив, видимо, будто я наконец склонился к голосу разума и внял дружескому совету.

– Все-таки одумался? Вот и славненько! Ну а теперь, молодой человек, шутки в сторону. Ты везешь меня по тому адресу. Заметь, я даже не прошу называть его, пусть даже малейших подозрений на мой счет не будет! Прошу только одного: туда, где ты заныкал Капитальчика, поедем вместе. А дальше можешь положиться на мой обширный опыт. Я спрячу его понадежнее и начну переговоры с папашей.

– Обширный, говорите, опыт?

– Скажем так, вполне достаточный.

– А совесть не мучает? Вы причиняете людям сколько тревог и неприятностей…

– Ну так на время только… Ты лучше глянь с другой стороны! Подумай, какую радость и облегчение испытывают осиротевшие родители, когда их чадо является домой. Разве не стоит капельку пострадать ради такого блаженства? Я же в каком-то смысле их благодетель, учу родителей ценить свое потомство!.. Потому как родители известное дело… Железнодорожному магнату сорвали поставки рельсов – что он делает, придя домой? Понятно, срывает злость на маленьком Вилли. Миссис Бомонд забывает пригласить мамашу на званый ужин, и что же? Та вымещает обиду опять на Вилли! Они не то чтобы его не любят, но слишком уж привыкли и не понимают до конца, что он для них значит. И тут вдруг в один прекрасный день сынишка исчезает. Паника! Раскаяние! «Как я мог накричать на нашего ангелочка?!», – стонет папаша. «А я его отшлепала! – подхватывает мамочка. – Вот этой самой рукой в бриллиантах я ударила наше сокровище!» – «Мы были недостойны Вилли! – завывают они хором. – О, если бы только его вернуть!» Вот и получают его обратно, как только выкладывают сколько надо чистенькими купюрами. После этого они дважды подумают, прежде чем вымещать свои неприятности на бедном ребенке. Я приношу в дом счастье! Не скажу, что папаша не морщится, когда вспоминает о прорехе в своем банковском счете, но, черт подери, зачем вообще деньги, если их не тратить? – Сэм фыркнул в приступе человеколюбия.

– А что вам так дался этот Огден Форд? – поинтересовался я. – Да, он ценный экземпляр, но вы-то уже небось прилично нахапали со своим обширным опытом филантропии. Не пора ли задуматься об отставке?

Ушлый Сэм испустил тяжкий вздох.

– Ах, юноша, да это мечта моей жизни! Уйти от дел, отдохнуть… Хочешь верь, хочешь не верь, но по натуре я домосед. Когда выпадает минутка помечтать, то в мыслях только уютный домик с красивой верандой и ванной комнатой. – Он пристально на меня глянул, будто решая, достоин ли я откровений. Блестящие карие глаза потеплели. Видимо, оценка была благоприятна или настал момент, когда требуется излить душу хоть кому-нибудь. Должно быть, в его сфере деятельности друзей особо не заведешь, так что порой становится невмоготу. – Тебя когда-нибудь любила порядочная женщина, сынок? Поразительная, доложу я тебе, штука. – Снова задумчиво вздохнув, он продолжил, чуть подпортив, на мой взгляд, начало: – Черт знает какая поразительная, ни с чем не сравнишь. Я-то в курсе, мне досталось по полной. – Он тихонько зашипел, когда пепел с сигареты обжег руку. – Мы с ней из одного городка, – возобновил он свой рассказ. – Ходили в одну школу… я носил ее корзиночку с завтраком, подавал руку на ступеньках. Ах!.. Так и дружили, пока не выросли, а двадцать лет назад договорились, что я уеду, заработаю на покупку дома, а потом мы поженимся.

– Тогда какого черта вы этого не сделали? – нахмурился я.

Он грустно покачал головой:

– Знай ты хоть что-нибудь о ворах, сынок, то понимал бы, что за пределами своей профессии они сущие остолопы и надуть их проще простого. Вот и я такой, не успею поднакопить деньжат и взять курс на родной городок, как подкатывает этакая велеречивая сволочь и обдирает до нитки, после чего мне приходится возвращаться к работе.

Так было уже не раз, а когда наконец удалось вернуться с добычей домой, оказалось, что моя девушка вышла замуж за другого. Женщине, видишь ли, трудно ждать, – рыцарственно объяснил Сэм. – Ей одиноко, а принц на белом коне все не возвращается, вот и выходит она, чтобы избавиться от тоски, за какого-нибудь простака, который сидит себе мирно дома.

– Значит, теперь она жена такого вот простака? – сочувственно спросил я.

– Была до прошлого года, а теперь – вдова. У покойного вышло недоразумение с бешеным скунсом, так мне говорили. Думаю, он был хороший