Отогрей моё сердце - Люсинда Миллер

реальностью. А если может?" – вдруг испугалась еще больше. – "И тогда все поймут, что я сплю с начальником. Боже, а что скажет мама? Я продалась за шкурки зверьков, причем очень дорогие шкурки".

Как зайти в здание и предстать перед сотрудниками не знала. И первым ее встретила охранница на входе, Ольга. Тукаев задержался на улице покурить, встретив инженера по охране труда, и Есения обрадованно прошла в здание, уже придумав версию шикарного облачения.

- Сенечка, батюшки! – развела Оля руки. – Это что за шикардос такой? Так Вы на ярмарку меха ездили? – уже гладила мех на груди девушки, удостоверяясь в увиденном.

- Да, мы из торгового центра, - сдаваясь, призналась.

- Постой, - задумалась Ольга. - Он что ее тебе купил? – все больше округляя глаза от удивления.

- Нет, что вы, Ольга Евгеньевна, это для сестры! – быстро соврала девушка. – У нас размер одинаковый, вот он и взял меня на примерку…, ну, чтобы не ошибиться, - в конце фразы заметно сникая, глядя как тускнеет взгляд Ольги.

- Не знала, что у Тукаева есть сестра, - произнесла Ольга растерянно.

Есения поморщилась и, сказав, коллеге, что ей нужно работать, поспешила на верхний этаж, на ходу стаскивая соболя и пряча под мышку. Пакет с пуховиком оберегала не меньше, неся в другой руке. По пути удачно никто больше не встретился и, забежав в приемную, быстро повесила золотую шубку на вешалку в гардероб, села за стол. В обеденный перерыв все ушли в столовую и Есения, сняв теплые вещи, тоже поторопилась на обед.

Позже Архип ей позвонил и сообщил, что у него срочные дела и попрощался. Есения вздохнула с облегчением. Но рано радовалась. Гром грянул на следующий день.

Архип, страдая бессонницей последние годы, рано приезжал на работу и к началу рабочего дня успевал переделать многое из запланированного. Едва его секретарша появлялась в приемной, выжидал пять минут и просил подать кофе. Пил он его черный, крепкий, иногда с ромом или ликером, не опасаясь сесть позже за руль. В этом маленьком городке каждый знал друг друга и глаза закрывали на многое.

Взглянул на часы, отмечая прибытие служебного автобуса и, оставив дела, вышел из кабинета. Сел за стол секретарши и уставился на дверь, ожидая прихода своей правой руки. Включил компьютер, заполняя время ожидания.

Есения, слегка раскрасневшаяся, на ходу сняла шапку, расстегнула унылый пуховик и прошла в приемную, сразу не заметив сидящего за ее рабочим столом начальника, и, только услышав его бас, очнулась и замерла.

- Ой, напугали меня, Архип Алексеевич! – приложила руки к груди инстинктивно. – Доброе утро.

- Судя по твоему облику не особо, - и, склонив голову набок, скривил губы и оглядел ее внешний вид. – Все та же дряхлая унылость.

Есения моментально вспомнила о шубе, что осталась висеть в гардеробе и вдруг испугалась. А что если ее ночью украли?! И теперь шеф обвинит ее в безответственности и повесит долг выплачивать ему.

- Что-то случилось? – спросила осторожно, вглядываясь в лицо собеседнику.

Тукаев молча поднялся и, обойдя стол, приблизился к растерянной девушке.

- Почему "это" снова на тебе надето? – не скрывая брезгливости, оглядел ее стеганое пальто. – И где соболя, что я тебе вчера купил?

Есения метнулась к гардеробу, уже леденея от страха их там не обнаружить, но едва распахнула створки, тут же наткнулась носом в пушистый мех и шумно выпустила воздух, расслабляясь. Обернулась.

- Так вот она, тут висит, - раскрыла шире дверцу, показывая дорогостой.

Тукаев, по-прежнему сердито глядя, подошел ближе и, посмотрев в глаза растерянной девушке, задал вопрос:

- Почему не на тебе? Почему я снова вижу эту убогость? - прошептал зловеще.

- Но я не могу ее взять, она слишком дорогая для меня, - сообщила потерянно. – Подарите ее той, кто достоин такой красоты.

- Кому, выдуманной тобою сестре? – спросил саркастично. – Или матери, что умерла?

- Простите, - ответила печально.

И Архипа взорвало. Он вскинул руки и буквально сорвал с ее плеч пресловутый пуховик, надеясь никогда больше не увидеть его. Подойдя к окну, дернул за ручку фрамугу, распахнул створку и выбросил вещь на улицу, наслаждаясь полетом ее с в высоты третьего этажа.

- Что Вы сделали?! – спохватилась и подбежала к нему. – Вы что с ума сошли? Это же моя одежда!

Глаза - голубые апатиты, холодно сверкали от обиды и злости, готовые уничтожить противника.

- Собачья подстилка теперь, - и захлопнул раму.

Морозный воздух уже пробрался в помещение, освежая и отрезвляя их головы.

- Переодевайся, я жду тебя через десять минут в кабинете с кофе и папками документов на подпись, - не касаясь девушки прошел к себе, затворяя дверь.

Есения, не выдержав его давления, неожиданно расплакалась. Утирая слезы и шмыгая носом, разделась. Потом намолола кофе и загрузила в кофемашину, на автомате дозируя капли ароматного спирта.

Ей бы его возненавидеть, но разве можно испытывать такое чувство к человеку, что заботится о ней, даже если это и идет в разрез с ее мнением.

Весь день работала на автомате и если Тукаев и заметил ее припухшие красные глаза, то изобразил безразличие. От ее выёживаний порядком устал и инцидент с пуховиком стал завершающей выходкой.

Тукаев не оставил ей выбора. Выходить в -30 в одном пиджаке верх глупости, даже если до дома везет служебный транспорт. И начальник, как назло, проработал в офисе до самого конца рабочего дня. На его глазах надела соболя, признаваясь себе как мягко и комфортно льнет мех к телу, окутывая теплом и заботой. Жалость к зверькам загнала подальше, принимая суровую реальность жизни.

- Чудо как хороша в ней, оттенок меха подходит к твоим волосам, Горностаюшка моя.

- Перестаньте меня так называть, - попыталась напустить строгость тону.

- Как, скажи? – сделал три шага по направлению к подчиненной. - Тебе не нравится шустрый зверек или принадлежность мне?

Есения смолкла, боясь развивать тему дальше.

- Вы не оставили мне выбора. Архип Алексеевич, Вы - деспот.

- Знаю. С тобой по-другому нельзя. Пойми меня как мужчину, мне неприятен вид твоей старой и совершенно не греющей одежки.

- Но я не хочу принимать такую дорогую вещь, поймите меня правильно.

- А я могу себе ее позволить в отношении тебя и точка.

Они сошлись в поединке взглядами, каждый отстаивал свои права, не позволяя подчинить. Есения не могла просто взять и принять ее, а выплатить всю сумму понадобится не один год. Отказа он не принимал и она наступая на гордость пяткой, решилась.

- Хорошо. Тогда скажите мне прямо: сколько раз я должна переспать с вами за нее?

Глава