Год, в котором не было лета. Как прожить свою жизнь, а не чужую - Ирина Летягина

дождливо, и мы заночевали в приюте. Мокрые и замерзшие, мы разожгли камин и сели греться у огня. Теплое молоко, английская речь с мягким французским акцентом Финиста – Ясного Сокола и куча историй из его путешествий грели душу. Можно было просто молчать и слушать. Мои истории с его все равно не могли сравниться.

Француз был суперсумасшедшим путешественником. Он проехал Канаду автостопом вдоль и поперек, спал в гамаке под пятиметровым мостом над автострадой, жил в палатке три месяца, купаясь в горных канадских реках, был в самом опасном городе Мексики, где орудуют наркоторговцы.

Казалось, что этот парень совсем ничего не боится и уверен в том, что мир его несказанно любит.

Однажды он со своими друзьями во время путешествия разбил на стадионе лагерь для ночевки. Утром он проснулся, потянулся, размял ступни и открыл палатку, чтобы запустить внутрь свежий бодрящий воздух канадской провинции. И обнаружил тридцать пар смотрящих на него детских глаз. Дети утром пришли на урок физкультуры и увидели эту юрту на газоне стадиона. Учительница уже вызвала полицию. Рекорд по сматыванию удочек был побит, и ребята убрались с поля еще до гула полицейских сирен.

В одном путешествии француз встретился с парнем, который ездит автостопом по миру с мячом для боулинга. Зачем в путешествии мяч для боулинга? Ну как же? Парень собрал тысячи подписчиков в инстаграме благодаря этому мячу и играл в боулинг через дорогу, когда его долго никто не подбирал.

Финист – Ясный Сокол путешествовал по Эквадору с ослом. Он приобрел животное, заключив договор аренды осла с эквадорским индейцем. Хозяин в соответствии с контрактом обязан был предоставить осла и его недельный запас еды, которую осел вез сам на себе вместе с рюкзаком француза.

В Канаде француз вместе с другими путешественниками нелегально работал на ферме в Британской Колумбии. Они вставали до рассвета, выпивали несколько чашек кофе, обливали друг друга холодной водой, чтобы хоть как-то взбодриться, и весь день собирали фрукты и ягоды, чтобы хозяин фермы мог до заката развести их по супермаркетам и ресторанам. Собиратели фруктов жили прямо на ферме в небольших строительных вагончиках. Недалеко от фермы тянулась железная дорога. Вечерний поезд каждый день ходил в одно и то же время в близлежащий город мимо фермы. Все работники ежедневно забирались на крыши вагончиков, выстраивались в ровный ряд и по отмашке француза здоровались с машинистом вечернего поезда, спуская штаны на фоне заходящего солнца. Машинист отвечал на их приветствие гудком паровоза.

Француз часто ночевал в палатке или в гамаке, не страшась непогоды, грабителей и иных душегубов. Рядом с ним я тоже ничего не боялась. Казалось, что от этого парня неприятности отлетают как комары от лимонной травы. Не зря он был похож на Финиста – Ясного Сокола, добродушного улыбчивого добряка-силача, который в случае необходимости мог постоять за себя и свое добро. Я вдохновилась на покупку гамака и одинокие ночевки под звездами.

Путь соединил нас с французом лишь на два дня. Финист – Ясный Сокол остался в приюте с камином ждать ответа от капитана корабля, на котором он планировал работать моряком. Я отправилась дальше, поверив, благодаря французу, в безопасность окружающего мира.

Ночи в гамаке. Альхусен

В еврейской традиции есть праздник шалашей Суккот, когда в октябре евреи строят шалаши и переселяются туда на неделю, чтобы помнить о бренности исключительно материального существования и отрешаться от благ. Они принимают гостей вне стен своего постоянного жилища и делятся плодами своего труда с каждым гостем шалаша. Есть что-то в этой традиции от первозданности человека, убеждающее, что не толстые стены нужны человеку на этой планете, а открытое сердце, которое не желает защищаться, потому что не видит угрозы вокруг.

После ночи в палатке француза на чьем-то поле, когда меня нюхала корова, я решила проинвестировать в собственное жилье, а именно, купить гамак и теплый спальник. Гамак лучше палатки: легче, можно сделать навес, не надо переживать насчет ровной местности. Мы с Финистом – Ясным Соколом проверили ближайший спортивный магазин. Через три дня ходьбы за десять евро я приобрела себе ночлег на любом континенте, кроме Антарктиды. Я чувствовала себя инвестфондом, который вложился в недвижимость Америки, Азии, Европы, Африки и Австралии, и причем очень удачно.

В Испании зимой прохладно, но спать можно. Всегда немного страшно засыпать одной в гамаке. Должен быть настрой и недюжинная усталость. Иначе мне мерещатся зомби, владельцы поля, насильники-извращенцы, гризли, ливень, слабые веревки. В общем, это та еще работа над доверием к миру, но оно того стоит. Как так может быть, что ночевка в лесу между двумя дубами может быть милее теплой перины в пяти звездах? Может быть, дело в свободе?

Вокруг звезды, свежий воздух, из-за гамака чувствуешь себя каким-нибудь героем Маркеса. Я обычно чувствовала себя девочкой, которая ела землю в романе «Сто лет одиночества». Засыпаешь с надеждой на спокойную ночь. Просыпаешься среди ночи. Те же звезды, тот же свежий воздух, и все хорошо. Переворачиваешься, гамак раскачивается, убаюкивая тебя. И снова засыпаешь, теперь уже до утра. А утром новые дороги, мозоли, встречи с людьми и собой, и так до конца пути.

Спасибо тебе, неутомимый французский путешественник. Ты в прямом смысле снес мою крышу.

Монастырь и сумасшедшие. Алькуэскар

В самом начале похода я прямо на дороге нашла карту таро. На ней был изображен мужчина с разверзнутой грудью, из которой выползали змеи. Карта называлась «Меланхолия». Я не великий мистик и к иррациональным вещам отношусь довольно скептически. Но я почему-то ее подняла и положила рядом с паспортом пилигрима.

Мне кажется, эта карта была пророческой, потому что в дальнейшем разные события на пути выгоняли из моего сердца змей сомнений, страхов и предрассудков. Один из удавов уполз из моего сердца на десятом дне пути.

Днем я уже была порядком уставшая. Было жарко с самого утра, несмотря на зимнее время года. Весь день я шла в расслабленном состоянии, ленилась и отдыхала больше обычного. Я ложилась на ромашковом луге, слушала трескотню насекомых и первое сопрано коров с далекого пастбища. Я складывала пальцы решеткой и смотрела на уплывающие облака, прикладывала ухо к земле и слушала жизнь почвы. Я представляла себе, что когда-то давно я могла бы быть средневековым рыцарем, который останавливал нетерпеливого коня, соскакивал на землю, прислонял ухо к земле и определял приближение погони по стуку копыт за сотни километров. Как же я хотела вернуться в эти