Приз - Вячеслав Кумин

– Твою мать… – выдохнул Ремезов, оглядывая недавнее поле побоища.

Почти все палатки оказались повалены, повсюду лежали убитые и кричали раненые, уцелевшие бойцы бросились им помогать останавливая кровотечение подручными средствами. Горело несколько машин, но к счастью ни один грузовик с боеприпасами больше не пострадал, а то могло случиться такое, что весь лагерь бы просто сдуло цепью взрывов.

– Проклятье… – вздохнул Шульц.

Через час стали ясны результаты междоусобной стычки. От итогов схватки просто хотелось плакать. Ведь погибли и получили ранения в конце концов не абы кто, а одни из самых дееспособных и мужественных – свет человечества (за исключением «крыс» Черепа).

Общие потери только убитыми составили, тысяча двести три человека. Просто немыслимая цифра учитывая что схватка длилась не так уж и долго. Другое дело что дистанция невелика и мазали мало. Из них шестьсот двенадцать «крыс» Черепа.

К их числу Череп прибавил еще одного, собственноручно пристрелив уцелевшего в бою одного из зачинщиков драки, что привела к таким кошмарным последствиям.

Раненых оказалось в два раза больше, а из-за того, что бой происходил на очень малой дистанции, и дело дошло до поножовщины, то большинство оказались в разряде «тяжелых».

– Нас сейчас можно голыми руками взять, – заметил Антон Николаевич, невольно оглядываясь, на предмет обнаружения сахаринцев, что могли бы воспользоваться таким подарком судьбы и добить ослабленную армию людей. Никто бы не ушел. – Возвращаемся утром…

9

Люди испытали очередное сильнейшее потрясение узнав что случилось с «крысами». Даже не столько тем что произошло с их недавними врагами, а тем что такое могло произойти с ними самими и возможно еще произойдет. Все же любой человек достаточно эгоистичен и волнуется в первую очередь за себя любимого. Возможность повторения подтверждало уничтожение завода по производству взрывчатки.

Естественно, что большинство людей и так уже находящихся на грани эмоциональной стабильности от очередного удара судьбы впали в истерию. Пока это выражалось в том, что никто даже и думать не хотел, чтобы спускаться в каньоны для добычи пропитания несмотря ни на какую охрану и системы сигнализации, ведь «крысам» и заводу это ничуть не помогло.

«Их нужно уничтожить, всех, любыми средствами! – С ненавистью к аборигенам подумал Эрик. – Иначе они уничтожат нас… Элен и нашего с ней ребенка, а это недопустимо!»

Жалкие остатки «крыс» переселили обратно к основной массе колонистов в один из пустующих модулей оставшийся без населения после вспышки сахарианской чумы. Все равно в нем никто не хотел жить, а оранжерею пока устроить не успели. «Крысам» же выбирать не приходилось: или воссоединиться с остальной колонией, либо остаться на месте и ждать нового нападения в одиночестве без возможности быстрого вмешательства. Понятно что «крысы» выбрали переселение.

Сразу по прибытии своеобразной экспедиционной армии, собрали общий военно-политический совет.

– Итак господа, – первым взял слово Антон Николаевич, как президент колонии и главнокомандующий ее вооруженными силами. – Наша ситуация осложнилась так серьезно как только могла. По сути мы уже на своего рода самом «дне», то есть хуже уже быть не может, по крайней мере я на это надеюсь… После того что случилось с «крысами», с заводом и бригадами рабочих добывавших сырье для производства взрывчатки, мы действительно находимся в самой настоящей осаде. А раз так, нам стоит ждать новых нападений на посадочные модули. Посему мы должны быть готовы к ним и отразить любую атаку врага.

– Интересно, почему они не нанесли удар сразу по всей колонии и не уничтожили нас одним внезапным ударом? – задумчиво произнес Шульц.

– О чем ты?

– Судя по всему, они неплохо подготовлены. Летают на дельтапланах, причем с возможностью доставки десанта, оружие, зажигательные бомбы. Непонятно.

– Скорее уж два в одном: зажигалки и химическое оружие в одном флаконе, – вставил Череп, поморщившись.

– Вопрос действительно интересный и немаловажный, – согласился Ремезов. – Сахарианцы с такой мобильностью, стремительностью и внезапностью могли хорошенько пожечь все посадочные модули и перебить население. Но нанесли удар по удаленным «крысам» и заводу.

– Верно.

– Тут может быть несколько объяснений, но мне представляется что причина кроется в малом количестве сил что они успели собрать, все-таки они расселены на большой территории, вот и решили пока действовать малыми силами. Кроме того несмотря на то что дельтапланы довольно грузоподъемные у них все же недостаточная загрузка боеприпасами.

– Думаю нам следует ждать новых нападений, – сказал Череп.

Ремезов кивнул.

– Это все понятно Антон Николаевич, но долгую осаду мы не переживем, – сказал Эрик Махов. – У нас боеприпасов осталось всего-ничего, только то что мы везли с собой… и то там подрастеряли много. Ну может еще немного изготовим из тех материалов что остались на местах первичной обработки и все.

– Значит добудем еще. Это для нас жизненно необходимо.

– Сомневаюсь, что удастся найти хотя бы одного добровольца, после того как стало известно о гибели всех тех, кто занимался этим раньше. Даже хуже того, смерть сама по себе понятна, и даже более того, стала почти привычна, но часть людей просто пропала, ведь их тел разведчики не обнаружили. Конечно, трупы скорее всего съели местные хищники, но… человек существо со слишком богатым воображением. А в таких нервных условиях оно становится «больным». Это больное воображение порождает уже другой вид страха, страх не смерти как таковой, а чего-то хуже. Они думают, раз тел нет, значит, их утащили аборигены, еще возможно живых. Если сахарианцы захватили наших людей в плен, то зачем? Для мучительных пыток? Может просто сожрать, зажарив на вертеле живьем? Кто ж захочет себе такой смерти?

Ремезов угрюмо посмотрел в стол невидящим взглядом, а потом глухо, но твердо, даже с каким-то ожесточением, произнес:

– Не захотят… заставим. Это вопрос выживания колонии, а не только отдельного индивида.

Брови Эрика от удивления взлетели на лоб. Он подумал что ослышался, но увидев столь же изумленные лица других присутствующих, даже Черепа, никак не ожидавших услышать такое от сильного и мудрого человека, да еще по отношению к своим «хомякам», потрясенно выдавил:

– Вы что… хотите установить военную диктатуру, основанную на грубой силе?!

– Если по-другому не получится, то да, ради спасения колонии, нашего анклава человечества здесь на Сахаре, придется прибегнуть к крайним методам, к силе.

– Антон Николаевич… люди не поддержат такую… форму правления.

– Диктатура, Эрик, потому и называется диктатурой, что людей уже не спрашивают их мнения, а диктуют им свою волю сверху.

– Антон Николаевич, мы уже как-то говорили на эту тему. Диктатура не держится слишком долго… рано или поздно ее свергают, как правило не обходится без крови. А у нас и так проблем хватает, чтобы плодить внутренние.

– Но какое-то время она все же продержится, верно? – криво улыбнулся Ремезов. – А за это время мы сумеем решить некоторые тактические и даже стратегические задачи по обеспечению жизнеспособности колонии. Может сегодня люди меня не поймут и будут ненавидеть, ну и пусть. Зато последующие поколения меня поймут и оправдают. Пойми, я ведь это делаю не ради сохранения власти, она мне как таковая не нужна, я делаю это ради всего общества, чтобы появились те самые последующие поколения, которые будут нас судить.

– Принося в жертву отдельных ее членов…

– Да, черт возьми! Нужно жертвовать частью ради целого.

– Но на чьих штыках вы собираетесь держаться? – не унимался Эрик Махов. – Ведь вооруженные силы состоят из тех же людей которыми вы сбираетесь жертво…

Махов замолчал даже не закончив вопроса. Потому что все понял. Тут даже не требовалось видеть промелькнувшей легкой ухмылочки Черепа, так же осознавшего чьи штыки это будут. Его конечно.

«Крысы», вот та сила, преторианская гвардия, на которую будет опираться Ремезов для решения своих задач. Люди Шульца, те же «крысы» тоже наверняка примкнут к Ремезову. Что уж тут говорить, даже среди «хомяков» найдется немало тех, кто предпочтет встать на сторону сильного, особенно если Ремезов воспользовавшись своим ораторским даром, сумеет их убедить в своей правоте, необходимости столь жестких шагов. И ведь убедит, потому как ими-то никто жертвовать не станет.

– Это неправильно…

– Возможно. Но другого пути я не вижу. Или может ты видишь? – спросил Ремезов и обратившись к остальным присутствующим, повторил свой вопрос: – Может кто-то видит другой путь, то говорите, я послушаю, и если предложение будет стоящим, я с удовольствием прислушаюсь к нему.

Но все промолчали, в том числе и Махов. Никто не мог предложить сколько-нибудь реальный выход из создавшегося положения, в котором оказалась колония. Внешняя смертельно опасная угроза диктовала свои методы выживания связанных с сокращением прав и свобод отдельно взятого человека.