Мечи франков - Александр Владимирович Мазин

иные предметы, свидетельствующие о божественной профессии. Меч, как водится у воинов, был изготовлен с особым тщанием. Помимо резьбы на рукояти, еще и серебряная отделка.

Но в целом Сергей замысел одобрил. Не слишком агрессивно, да, но зато победоносно. Сразу видно: никаких врагов поблизости нет. Все побеждены могучим четырехголовцем.

Надо отметить, что стрижка, вернее, стрижки у божества тоже свидетельствовали о роде его небесной деятельности. Никаких бород до пояса или патл. Все коротко, функционально. Как раз для походов. Кстати, типичная стрижка половозрелого руянина. Ну если не считать жрецов.

Жрец, кстати, повел себя странно. Первым делом, привстав на носки, заглянул в рог и удовлетворенно кивнул.

Потом повернулся к Сергею и потребовал:

— Склонись! Бог тебя заметил.

Сергей кланяться не стал. Но кивнул. Мол, благодарю за внимание.

Это был не его бог. Да его вообще тут сейчас не было, Свентовита. Сергей не мог объяснить откуда, но он знал это совершенно определенно.

Патлатому не понравилось. Но гнуть Сергея к полу он не стал. Да и не получилось бы. Так что он лишь пихнул гостя в бок: на выход.

Сергей не понял. А где, собственно, награда? Та, которая великая? Например, что-нибудь из того, что хранится вон в тех, окованных серебром ларях? Вряд ли там зерно с прошлого урожая.

Жрец не унимался. Шипел, толкал уже всей массой.

Ладно. Выйдем. Не будем устраивать разборок на сакральном месте.

Однако ж снаружи, за пологом, жрец тоже ничем не порадовал. Напротив, не постеснялся уже в полный голос выразить возмущение. Мол, неуважение к главному здешнему божеству — преступление против мировых законов.

И только то, что Сергей и его люди ухитрились выполнить задание, с которым не справилась «правоверная» молодежь, спасает его, Сергея, от немедленной казни.

Тут уж Сергей не выдержал.

— Это ты, что ли, пес кудлатый, казнить меня будешь? — рявкнул он, намотав на кулак жрецову бороду. — Ты, тварь гадкая, меня для чего сюда привел? За наградой! И где она? Что-то не нахожу!

Чистая правда. Быстрый обыск служителя культа значимых ценностей не обнаружил.

— Лик божий узреть! Вот высшая награда для чужака! — просипел тот. — Счастье тому, кто дар богу…

— А вот я тебя прямо сейчас обратно к Свентовиту отволоку, горло перережу и кровью твоей колени его полью! — сообщил Сергей жрецу. — Интересно, примет бог твою жидкую юшку или побрезгует? Ну да сейчас узнаем!

Жрец заблажил и затрепыхался. Сергей ткнул его под дых, и верещание оборвалось.

На помощь жрецу никто не спешил. Внутренний двор был пуст, а снаружи их вряд ли услышали. Там же площадь снаружи. А на площади рынок. Торговцы, товар нахваливая, еще и не так вопят.

— Радуйся, — сообщил жрецу Сергей. — Сейчас ты уйдешь к своему богу и обретешь вечное счастье. Пойдем-ка.

Но жрец предложение не поддержал. Вцепился двумя руками в один из поддерживающих крышу столбов. Намертво вцепился. Не хотел он вечного счастья прямо сейчас.

— Не хочешь к богу? — изобразил удивление Сергей. — Не любишь его? Не уважаешь?

И свободной рукой сунул служителю четырехголового в печень. Потом оторвал его, ослабевшего, от столба, уронил на землю и, используя подсмотренный у булхаци Песаха приемчик, поставил ногу на затылок жреца, вдавив того лицом в пыль.

— Отпусти… — просипел служитель кровавого культа. — Или мой бог тебя уничтожит…

— Твой бог — воин, — сказал Сергей. — Как и я. Как и мой бог Перун Молниерукий. А ты — червяк-грязеед. С чего бы воину сердиться на другого воина за то, что тот раздавил червяка?

Убрал ногу и, взявши за шиворот, привел жреца в вертикальное положение. С виду чахлый, а так-то увесистый. Отъелся на божественных объедках. Зато красавчик. Хламида — в пыли. Борода и патлы — аналогично. И, кажется, мочой от него попахивает?

— Нет, — сказал Сергей, глядя в выпученный глаз (второй залепило грязью). — Нельзя тебе в таком виде к богу. Тогда он точно оскорбится. Живи пока.

Разжал пальцы, и жрец осел наземь.

А Сергей задумался: не заглянуть ли в святилище еще разок? Поглядеть, что в сундуках…

Но решил воздержаться. Жреца он вздул — ладно. Но если главного здешнего бога грабанет, это война.

Так что Сергей пнул напоследок скулящую тушку жреца-обманщика и через калиточку покинул храм «главного и единственного бога». На выходе кивнул охраннику, сообщил:

— Ваш молится. Бог наказал его за неучтивость.

— Чего? — удивился охранник. — Как?

— Ты точно хочешь это знать? — уточнил Сергей.

Охранник помотал головой.

— Вот это правильно, — одобрил Сергей и пошел к своим. Допивать угощение.

А компания времени не теряла. Вино почти все выдули. Стоислав за добавкой отправил. И разговор как раз зашел о важном.

— Где наши девки, Стоислав? — поднял животрепещущую тему Машег.

— Как где? — Княжич даже удивился. — У жрецов.

— А почему они у жрецов, а не у нас? — возмутился Траин. — А ну давай, пошли кого-нибудь за ними! Я девку хочу!

— Нельзя этих! — воскликнул Стоислав пылко. Он тоже принял изрядно.

— Ну тогда других давай! — потребовал Траин.

— А почему этих нельзя? — спросил Сергей, присаживаясь рядышком.

— Как можно? Они же Свентовитовы невесты! — искренне возмутился пьяненький Стоислав. — Они не для людей, для бога!

— Вообще-то они наш полон, — напомнил Сергей. — И мы их никому не отдавали.

— Отдали, отдали! — не согласился Стоислав. — Ты сам их служителю и отдал!

— Отдал, да, — вспомнил Сергей. — Чтоб позаботились. Ты сам сказал: они позаботятся. Отдал, а не подарил. Чувствуешь разницу?

Стоислав разницы не чувствовал. Лицо «я вас всех люблю». В водичку его, что ли, окунуть для протрезвления?

Нет, пока не стоит. Пьяный он разговорчивее.

— Скажи-ка мне, княжич, а что с нашими девками жрецы сделают?

— Свентовиту отдадут, на празднике. Великая честь! На небеса уйдут…

И вздохнул. Печально ему, что не его добыча. И честь не его, и слава.

— И как это будет? — уточнил заподозривший нехорошее Сергей.

— Того не ведаю, — покачал коротко стриженной головой Стоислав. — К святыням не допущен. Эх! Вот кабы мы тех девок взяли, тогда узнал бы.

— Будешь от драки бегать, как той ночью, так и не узнаешь никогда! — хохотнул Клеп.

На то, что руяне их бросили, Клеп уже