Дороги в неизвестность - Марик Лернер

К вечеру от несчастной скотинки, которую я после некоторых колебаний решил считать барсуком, остались только кости и внутренности. Тут, наконец, организм сообщил, что пора и успокоиться. За короткий срок я умудрился съесть килограммов десять мяса и чувствовал себя прекрасно, что в другое время изрядно удивило бы, но сейчас совершенно не хотелось думать. Впереди была полная неизвестность, но, кроме ощущения приятной сытости, ничего не волновало.

Я долго сидел у костра возле упавшего дерева, время от времени подбрасывая в него очередную ветку в совершенно блаженном состоянии. Очень хотелось издать дикий вопль и начать лупить себя по груди, как горилла, но от тяжести в желудке максимум на что хватало — это лениво шевелиться. Я не только умудрился выжить, но еще и выбрался.

Утром проснулся бодрым и в хорошем настроении. Голова работала четко, не занятая единственной мыслью пожрать. Впрочем, где-то на периферии мелькало желание добавить, но это не шло ни в какое сравнение со вчерашним нерассуждающим голодом. Это можно было отложить на потом.

Единственное, что было понятно, — занесло меня очень далеко. Конечно, можно было определить широту и долготу, и в голове услужливо всплыла подсказка, что широту места можно определить с помощью такой вещи, как секстант. Знать бы еще, как он выглядит. А долгота определяется как угол между плоскостью меридиана, проходящего через данную точку, и плоскостью начального нулевого меридиана, от которого ведется счет долготы. Короче, может, доблестный штурман с морского корабля и был на это способен после обучения в мореходке, но только не бывший десантник и механик.

Так что все, что можно было придумать, — это топать вдоль ручьев и рек в направлении востока, стараясь не сильно отклоняться от маршрута. Что мне надо именно на восток — особых сомнений почему-то не было. Солнце и на другой планете по умолчанию восходит на востоке, а садится на западе, так что приблизительное направление известно. И что поторапливаться необходимо тоже. Пока я шатался по коридорам, потеряв счет дням, на поверхности явно наступила осень. Уже изрядно похолодало, и легкая куртка не очень спасала от ветра.

Первым делом я провел инвентаризацию своего имущества. Винтовка была на месте, вот только я умудрился расстрелять обойму еще под землей. По хомячьей привычке пустую я тоже сунул в карман. Если вычесть выпущенную в так удачно подвернувшегося барсука пулю, то осталось только девять. Поход ожидался длительный, и этого явно было мало. На всякий случай проверил оба магазина и тщательно обшарил все карманы, попутно выгребая оттуда содержимое. Чуда не произошло: патронов было по-прежнему девять.

Еще были нож, фонарик и плоская коробка, вытащенная из подземелья. Я осмотрел ее со всех сторон и, надавив на выступ сбоку, открыл. Внутри лежало двадцать четыре шестигранных пластинки вроде костяшек домино, только размером побольше. К верхней грани крепилось кольцо, явно напрашивающееся, чтобы вдеть веревочку или цепочку и повесить кубик на шею. На остальных сторонах были цифры и буквы — догадаться было несложно, даже если бы мне уже не показывали такое раньше. Точка, черточка, две, три черты, квадратик, перечеркнутый квадратик и так далее — каждый значок соответствовал единице, двойке, четверке, и так до пяти. Потом над черточкой ставилась точка, и это явно была шестерка, и далее до десяти. Просто точка, скорее всего, была ноль. На внутренней стороне коробки опять цифры и буквы. Явно Вещь из тех, что все ищут. Вот только что с ней делать — неизвестно.

Вздохнув, закрыл коробку и, выругавшись, отдернул палец. Поцарапался обо что-то острое. Машинально сунул ее назад в карман, дополнительно застегнув молнию. Коробка мне очень напоминала рассказы Джека Лондона про мешок с золотом и отсутствие еды. Может, она миллион стоит, но как использовать ее, все равно неизвестно, и пользы в ближайшее время не предвидится.

Тут я замер, пытаясь сообразить. Чего-то не хватало! «Зажигалка!» — понял с испугом, ощупывая карманы снова. Вчера я разжег костер. Значит, она где-то рядом. Я торопливо стал ползать вокруг костра, тщательно осматривая землю, и неожиданно заметил свою драгоценность. Она валялась под камнем. Присев, попытался достать, но пальцы не доставали. «Нарочно так не засунешь», — с досадой подумал я, пытаясь дотянуться. Кончики пальцев зацепили гладкую поверхность и вытянули зажигалку наружу.

Я оторопело уставился на собственную кисть с зажатой в ней китайской одноразовой драгоценностью. На пальцах был лишний сустав, который прямо на глазах исчезал, втягиваясь. Через пару минут рука выглядела совершенно нормально. «Влип», — мелькнуло у меня в голове. Торопливо вскочил и метнулся к ручью. Упав на колени, попытался рассмотреть в воде свое лицо. Лицо как лицо, изрядно заросшее щетиной, с глазами, носом и ушами. Хобот и прочие излишества полностью отсутствовали. Ничего особенного не обнаружив, я скинул с себя одежду и попытался осмотреть и ощупать тело везде, где доставал. Все было в полном порядке. Вот только это были вовсе не глюки.

Я попытался успокоиться и вспомнить, как все произошло. Неожиданно понял, что могу поминутно представить себе все действия. Раньше за мной такого не водилось. Как это было? Ага. Я потянулся… не доставал… Сейчас, проверим…

Не вставая, протянул руку за камешком, прикинув расстояние. Не достал и, уставившись на ладонь, попытался найти изменения. Рука как рука, все на месте, и ничего лишнего. Повторный эксперимент тоже ничего не дал. Ладно, мысленно плюнув, решил я. Всему свое время. Позже попробую еще. Если я уж стал меченым, то это навсегда. В истерику впадать нет времени, сейчас надо делом заняться. Будем вспоминать детство, не зацикливаясь на том, как давно это было и как редко удавалось попадать. Даже если попаду один раз из десяти, все лучше, чем патроны тратить.

Берется ремень кожаный одна штука, вытягивая его из поясных петель, сообщил сам себе. Осторожно режем ремень — слава богу, что он такой широкий, — так, чтобы было расширение, а остаток вдеваем назад, чтобы брюки на ходу не свалились. Один конец сворачиваем в петлю и продеваем в нее кисть руки. В расширенную часть вкладываем камень, обточенный водой, благо их здесь куча валяется. Теперь, наконец, обращаем свое благосклонное внимание на то, что еще один барсук с самого утра меня внимательно разглядывает, а еще парочка мелькнула довольно далеко. Здесь у них, похоже, целый поселок, но этот не больше чем метрах в пятидесяти сидит. Знает, что успеет удрать от меня в нору, и не боится. Вот и потренируемся.

Я встал и начал вращать пращу с камнем над головой. В голове заработал целый математический институт, определяя, с какой скоростью, в каком направлении и в какой момент надо выпустить свободный конец пращи. От неожиданности чуть не уронил камень — никогда раньше за мной такого не числилось, но решил для интереса сделать, как показано. Барсук продолжал с любопытством смотреть до последнего момента, и камень, с неожиданной силой угодивший в него, был для животного большим сюрпризом. С диким визгом он отлетел в сторону и, нелепо переваливаясь, так как задние ноги не работали, попытался заползти в нору. Я несколькими прыжками подскочил к нему и ударом ноги добил.