Не стреляйте в рекламиста - Иосиф Гольман

— Вот уж ты пожилой, а огонек в себе не погасил. Значит, хороший человек, — закончил доказательство музыкант.

Эта его мысль понравилась Ефиму лишь наполовину, но не все же в жизни должно нравиться стопроцентно!

— Буду играть для тебя, — объявил печальный маэстро. И чтоб не осталось сомнений в движущей силе его искусства, добавил: — Бесплатно.

— И для кота, — вставил жаждавший справедливости Береславский.

— И для него, — согласился музыкант.

Ашот принес второе блюдо (ни кот, ни Ефим не любили суп) и десерт, а старик заиграл на своем странном инструменте что-то негромкое.

В пустом зале в центре Москвы звучала тихая, непривычная для европейского уха музыка. Под нее не станцуешь на дискотеке. Ей даже не подпоешь. Но она чудесным образом ложилась Ефиму на душу.

Береславский совсем не был знаком с армянской музыкальной культурой. О чем думал создатель мелодии? Может, автор сидит напротив? А может, это был Комитас, сошедший с ума после страшной резни в Турции? Или ее написали на десять веков раньше? И по какому поводу? Оплакивали павших? Провожали на войну? Вряд ли. Мелодия, несмотря на печаль, не была трагической. Она была, как жизнь тех, кто ее написал, воспроизводил и слушал.

Ефиму вспомнилось древнее хранилище книг под Ереваном: Матенадаран. На одной из страниц, написанной чуть ли не в третьем веке, он тогда разглядел явно чужеродную надпись.

— Что это? — спросил Береславский у экскурсовода, тихой женщины с печальными, как и у большинства армян, глазами.

— Это хулиганы, — сверкая очками, неожиданно вскипела хранительница. — Только хулиганы могли осквернять книги!

— А… когда произошло это осквернение? — пошел до конца Ефим.

— Точно неизвестно. От десятого до двенадцатого века.

Она не простила средневековую шпану. И прощать не собиралась. Береславский улыбнулся, но хранительницу зауважал.

…Ефим и Адидас покончили с обедом. Музыкант закончил игру.

Ефим вытер рот салфеткой. Адидас — предварительно облизанными лапками. Береславский встал, рассчитался и поблагодарил вышедшего Ашота, потом отдельно музыканта (ему денег не предлагал: порушилась бы та, столь приятная обоим атмосфера). И, попрощавшись со всеми, включая кота, пошел трудиться.

Береславский кропал свои нетленные произведения очень быстро. За два часа были подготовлены заметка в дневную хронику популярной столичной «молодежки» и большая статья для издания Ивана Шалихина.

Заметка и впрямь не занимала много места. Название было непритязательным, но останавливающим внимание: «Киллеры ошиблись адресом и скончались». Далее тоже все просто.

"По точным данным, полученным от очевидцев, вчера был совершен налет на квартиру бухгалтера рекламного агентства «Беор» г-на Орлова. На столичном рекламном рынке «Беор» пользуется определенным творческим авторитетом, но в финансово серьезном бизнесе замечен не был. Это позволяет предположить, что налетчики просто ошиблись квартирой. Интересующий их объект, весьма преуспевающий бизнесмен, по словам перепуганных жильцов, проживал этажом выше.

Невнимательность дорого стоила четверым бандитам. Не выдержав издевательств над женой и опасаясь за судьбу детей, бухгалтер взялся за холодное оружие и ликвидировал банду. После чего, выяснив у одного из налетчиков адрес, заехал к их главарю и отправил того прямиком за подчиненными. В ад.

Теперь бизнесменам есть на кого равняться. Так держать, бухгалтеры!"

Статья для Шалихина получилась гораздо более оговоренного размера, потянув на 9000 знаков. Ефим не стал ее сокращать, решив оставить эту заботу редакторам Ивана. Содержание было примерно тем же, что и в заметке. Акцентировались ошибка бандитов, издевательства над женой, угроза убийства детей и тема, что не надо загонять простого человека в угол. Потому что загнанный в угол простой человек либо гибнет, либо перестает быть простым. Вариантов названия было несколько. Береславский остановился на самом первом: «Не стреляйте в бухгалтеров и рекламистов!»

Марина отправила тексты электронной почтой в обе редакции. Все дошло без сбоев. Ефим еще раз получил подтверждение, что завтра с утра материалы встанут в номер.

Следующим делом была беседа с только что подъехавшим Юрием Васильевичем Климашиным. Это был видный адвокат, с опытом работы в следствии и прокуратуре и, соответственно, с многочисленными и широкими связями. Идеальный вариант для защиты Орлова.

Береславскому не по чину были столь дорогостоящие юридические услуги, но с Климашиным его связывало старое знакомство. Лет пятнадцать назад Ефим много писал на уголовные темы. Юрий Васильевич, в ту пору — следователь по особо важным делам, дважды был героем его очерков.

В последний раз они случайно встретились в круизе по Волге, на теплоходе. Много проговорили, пристроив с разрешения команды свои шезлонги на технической палубе. Пожалуй, беседы эти были едва ли не самым интересным воспоминанием десятидневного отпуска.

Климашин, по стариковской привычке, много и в подробностях вспоминал. А Береславский мечтал о том времени, когда его бизнес будет проистекать без него, а он сможет перевести тексты Юрия Васильевича в хорошую книгу. Ефиму явно не хватало в его нынешнем бизнесе славы. Ему казалось, что, имея свободное время, он писал бы книги лучше самых популярных современных беллетристов. Расстались они весьма довольные обществом друг друга.

На прощание Климашин предложил, если что, свою помощь. А Ефим — услуги их типографии или рекламу. Все как всегда.

Теперь, когда жареный петух клюнул, Ефим, не слишком надеясь на поддержку, все же позвонил Юрию Васильевичу. Просто это был наилучший вариант, и грех его было не попробовать. А Климашин, не раздумывая, согласился.

Сейчас он сидел за столом, напротив, удобно расположившись в кожаном кресле (гордость Ефима!) и попивая горячий чаек. Молчание затягивалось.

Ефим не выдержал первый.

— Выдернем мы его, Юрий Васильевич?

Климашин удовлетворенно хмыкнул:

— Не знаю, дорогой.

— А какие шансы?

— Достаточно высокие. Я вытащу его на суд присяжных. Присяжные легко представят, что чувствовал Орлов, когда насиловали его жену. И когда угрожали детям.

— А почему же не уверены в результате?

— Уж больно ловко он всех уделал. Да еще и в гости заехал, начальника убить. К тому же — бизнесмен. Присяжные — люди из народа. А народ бизнесменов не любит.

— Мелкий бизнесмен, — вставил Береславский.

— Не учи ученого.

— А из тюрьмы его можно выдернуть? Изменить меру пресечения? Под залог. Он ведь бандитов на улицах не убивает. Только когда в дом приходят.

В этот момент зазвонил телефон внутренней связи.

— Марин, я же сказал, ни с кем не соединять! — в сердцах бросил Ефим в трубку.

Референт была как всегда спокойна:

— Думаю, с этим можно.

В трубке запела веселенькая музычка, после чего Атаман слегка взволнованно, но без испуга, рассказал Ефиму о задержании бандита около их дома.

Береславский посоветовал ему быть осторожнее и положил трубку.

Вот это уже было неожиданно. Ну, ошиблись. Ну, не туда заскочили. С кем не бывает? Зачем же добивать? Может, как раз Сашка и был их целью? Но какое «двойное дно» может быть у Саньки? Бразильский шпион?

А может, кого-то не устраивает версия ошибки? Это уже теплее. Хорошо, что Ефимовы тексты ошибку педалировали.

Юрий Васильевич принял новость спокойно. Он и не такое видел.

— Тебе нужна охрана, Ефим.

— Мне-то зачем?

— Если Орлов — отвлекающая цель, то ты тоже в стороне не останешься.

— Сомневаюсь. Особенно после завтрашнего ТВ и утренних статей. — Береславский рассказал о своей медийной «войнушке».

Это заметно прибавило Климашину настроения. Много денег на деле он и не собирался зарабатывать: сам предупредил Ефима. Хотел помочь по старой дружбе. Но, похоже, дело могло дать отличную рекламную «раскрутку». А это уже бизнес. Впрочем, дружба и бизнес часто ходят рука об руку. Так же как бизнес и вражда.

Климашин допил чай и ушел. А его место занял другой человек, причем столь настойчивый, что прорвал даже Маринкины кордоны.

— Добрый день, Ефим Аркадьевич!

— Здравствуйте. — Береславский протянул гостю свою визитку.

Тот в ответ достал свою: «Марк Григорьевич Рейзман, коммерческий директор государственного унитарного предприятия „РОСПРОМ продвижение“».

— Мы занимаемся раскруткой лучших образцов отечественной бытовой техники, — начал гость. — При соответствующей поддержке в верхах. Самых верхних. — Марк Григорьевич возвел глаза к небу.

«Уж не Всевышний ли у них — „крыша“?» — кощунственно ухмыльнулся Ефим. Но сказанное его сразу заинтересовало. Здесь пахло большими бюджетами, которыми «Беор» отнюдь не был избалован. А в свете предстоящих трат такая работенка и вовсе представлялась многообещающей.